Цикл аномалии - Ша Форд

Она сняла все свое постельное белье и навалила его на меня. Я также обнаружила, когда мне удалось высвободить руку, что она одела меня в три слоя пижамы. У меня было по три носка на каждой ноге, а ноги были как-то втиснуты в две пары штанов.

Неудивительно, что я была вся в поту.

— Почему? — я со стоном выбралась из клубка кровати. — Все, о чем я прошу, это нормальное количество тепла… Анна…

Воспоминание ударило по глазам: Анна была заперта внутри гигантского бота. Рейнджеры принесли ей припасы, но они вот-вот сдадутся. Если кто-то не поможет ей в ближайшее время, она умрет от жажды — может, даже умрет от голода или сварится заживо в этом металлическом ведре.

Я все еще не распуталась, но вскочила с постели. Я нетерпеливо сбросила простыни и, спотыкаясь, пошла к двери. Моя голова все еще довольно болела — и это было хорошо. Значит, прошло не так много времени. Если бы я проснулась здоровой, было бы слишком поздно.

К двери была приклеена записка. Я не узнала почерк, но предположила, что это была Воробей. Слова были написаны так аккуратно, будто взяты из проекции:

Даже не думай об этом.

Я не думала об этом.

Я распахнула дверь так быстро, что записка слетела на бетонный пол.

Боже, я потела, как кусок свиной кожи над открытым огнем. Влага с треском покидала мое тело. Я оглянулась и увидела, что мои ноги вспотели сквозь тройной слой носков: отчетливая дорожка из маленьких мокрых следов вела из общежития по всему коридору.

Если Воробей заметит, что меня нет, она без труда найдет меня.

Учреждение было ярко освещено. Я знала, что был день. Наверное, завтрак или обед, так как Воробья в нашей комнате не было. Я спешила по коридору и не останавливалась, пока не достигла круглой комнаты со всеми дверями.

Одну дверь я еще не открывала. Она мигнула зеленым, считав отпечаток моего большого пальца, будто вот-вот впустит меня. Но она всегда захлопывалась, прежде чем я успевала пройти в нее. И она захлопывалась. Я пыталась тянуть всем своим весом, и меня просто швыряло в дверной косяк.

Сегодня я была вооружена отчаянием — и шестью парами носков. Я сняла их, когда дошла до двери, и сунула один в другой, пока не получился огромный комок ткани. Мои ноги скользили от пота, когда я уперлась в раму. Дверь запищала, считав мой отпечаток, и открылась.

Я едва успела. Я запихнула комок носков в раму и едва успела отдернуть пальцы, прежде чем дверь захлопнулась с сокрушительной силой.

На секунду мне показалось, что я не справилась: дверь закрылась поверх носков. Она сжала комок и подала звуковой сигнал, будто была закрыта. Я думала, что мне удалось только испортить нить моих носков. Затем через секунду дверь отскочила от рамы и широко распахнулась.

Звукового сигнала и сигнализации не было. Наверное, дверь все еще думала, что была закрыта. Носки, видимо, поддались, позволили затвору войти в раму. Затем они вернулись в форму и вытолкнули дверь.

Я прошла — я не знала, что здесь найду, но за время пребывания в Учреждении я поняла, что должна была ожидать самое странное и бессмысленное расположение высокотехнологичного оборудования. И это было похоже на то, что я нашла.

Эта комната была заполнена кучей миниатюрных капсул ZOOT. Сине-зеленые трубы тянулись вдоль стен рядами от дверного проема. Они доверху были набиты слизью ZOOT. Некоторые из них были пусты, но в середине других плавали объекты посередине.

Трубок было так много, а сама комната была так тускло освещена, что мне казалось, будто я погрузилась в какой-то холодный водоем. Рябь плясала по стенам, огибая стеклянные трубки и прячась под тенями плавающих объектов. Ближайший ко мне ряд был заполнен морковью в разной степени роста: некоторые представляли собой мохнатый клубок, а другие были почти готовы к употреблению.

Должно быть, это были фермы, о которых мне рассказывала Воробей. Наверное, все фрукты и овощи, которые мы ели, были выращены внутри этой слизи — вот почему все они на вкус были никакими.

Меня разочаровало, только это находилось за дверью. Наблюдение за ростом моркови не поможет мне сбежать из Учреждения. Но так как я уже была здесь, я решила осмотреться.

Чем глубже я проходила, тем шумнее становилась комната. В задней части комнаты были большие трубки, и они потребляли очень много энергии. После фруктов и овощей шли белки. Меня бросило в дрожь, когда я увидела цыплят, плавающих внутри этой сине-зеленой слизи. Хуже стало, когда замигали красные лампочки, и баки начали опустошаться, а цыплята оказывались в куче мокрых перьев на дне бака.

Я подпрыгнула, когда ближайшую ко мне курицу засосало в желоб. Пол открылся, а затем сильное всасывание сбило курицу. Как только она исчезла, резервуар медленно наполнился слизью. Я смотрела, пока резервуар полностью не наполнился, и снова подпрыгнула, когда куриное яйцо вылетело из потолка резервуара в середину слизи.

Меня мутило от мысли о том, что, вероятно, больницы Далласа выглядели так же, только вместо цыплят там младенцев сбрасывали с потолка и засасывали в желоба. Все было так холодно и механистично. Я не сомневалась, что Шеф считал нас не людьми. И именно так он относился к нам.

Я пробиралась мимо круглых емкостей для кур и прямоугольных емкостей, заполненных большим количеством влажной земли. Наверное, отсюда была картошка. Я понимала выращивание картофеля партиями: у растений не было чувств. Но цыплята — и люди — наверняка знали.

В задней части комнаты ничего не было. Там было темно и пусто, пахло плесенью. Я прошла у последнего ряда баков, надеясь вопреки всему, что найду здесь что-нибудь полезное. Я уже почти дошла до конца ряда, когда рядом со мной что-то загорелось.

Должно быть, мои движения активировали свет. Он медленно расцвел, пока не начал светиться над гладкой металлической дверью и не озарил выцветшие слова на ее фасаде:

Директор компании

Шеф.

Эта комната, чем бы она ни была, принадлежала Шефу. Я нажала большим пальцем на ручку двери, но ничего не произошло. Мой оттиск даже не отвергался. Я нажала на ручку и зарычала себе под нос, обнаружив, что она была заперта. Как, черт возьми, мне попасть туда?

Я как раз собиралась искать лом или что-то в этом роде, когда заметила, что рядом с дверью была клавиатура. А теперь, благодаря Воробью, я