Альфа Волк - Ольга Манилова

— Ты обезумел, — всхлипываю я. — С тобой что-то случилось, жар и горячка, что-то произошло…

— Да-да, — жестко кивает он. — Приближение гона, но все стало понятно, когда ты прикоснулась к камню. Ты и есть эксперимент! Провиденье, ты!

Каин хватается руками за волосы, и я пытаюсь придвинуться к нему поближе.

Какой эксперимент? Причем здесь каменный ошейник?

— Очнись, Каин, я — это я. Твоя Омега. — Слезы попадают в рот и стекают по шее. — Я люблю тебя, помнишь? Я сказала, что буду с тобой.

— Тебя специально поставили в «Ново-Я», — безжалостно тихо, но яростно продолжает Каин. — Что ты помнишь о себе? О своих родителях?

О моих родителях? Мысли разрываются, потому что стали тонкими как паутина. Моя мама всегда, когда дверь открывала, улыбалась…

— Моя мама всегда, когда… — стараюсь говорить внятно, но Каин перебивает меня.

— Да-да, когда дверь открывала, улыбалась. Я слышал уже. Десятки раз. Это то, как ты обошла Альфа-приказ. Ты ненастоящая.

— Я — настоящая! — кричу всей душой и вскакиваю с кровати.

Но он пятится и отходит в сторону.

Нет! Мое сердце сбивается гулким ритмом, и будто уменьшается с каждым новым стуком.

Нет! Каин!

— Ты не прав! Не прав во всем! Я — твоя Омега. Ты сам говорил, что все, как должно быть.

Он сжимает собственные виски ладонями, словно это у него мысли истончились, а не у меня. Качает и качает головой, и стискивает зубы.

— Прекрати это! — кричу я. — Я — это я, посмотри на меня.

— Нет, — шепчет он, — нет-нет. Они обманули меня. Забрали у меня уже все. Ты — эксперимент. Как ты можешь быть льяной? — потрясенно шепчет он, глядя в пол и будто держа в ладонях что-то невидимое.

— Потому что я и есть твоя истинная льяна! — захлебываюсь слезами. — Ты сошел с ума от паранойи. Я помню… помню… своих…

Но я не помню своих родителей. Голова сейчас лопнет от напряжения. Не помню севера. Не помню детства. Помню, как взяла чертеж в руки и была счастлива. А потом стала несчастной. А потом Каин прикоснулся ко мне, и я стала… А потом…

— Нет, — всхлипываю я, — этого не может быть! Я — настоящая. Яна Мишмол.

— Они даже назвали тебя как издевку над льяной, — горько выплевывает Каин. Его глаза вращаются, и он поднимает их на меня: — Ты — не моя льяна, Яна. Не моя Омега.

Нет!

Сердце глухо грохочет. Оно уменьшается, а стук увеличивается.

Оно становится столь тяжелым внутри меня, что я сажусь на кровать.

Его дикий ход перекрывает все остальное. Долбежка набирает обороты у меня за грудиной.

Прямо, как… Это у Альф разрывается сердце, если их отвергает Омега. Но я ведь не настоящая Омега. Камень взбудоражил меня. Я никогда не подходила близко к скале. Почему? Только у Альф может разрывается сердце, а я не Альфа.

Ткань под спиной ощущается холодной и гладкой. Мне нужно лежать и пытаться подсчитать. Сколько ударов в минуту. Потолок залит желтым светом, изуродованный резкими тенями.

— Наверное, да, — медленно стараюсь выговорить. — Мое сердце… Оно бьется…

Каин зовет меня по имени. Оно — мое, да? Действительно, прямо как «льяна».

— Что с тобой? — ревет его голос где-то совсем рядом. Он насильно поворачивает мою голову. — Яна, что с тобой? Что случилось? Тебе плохо?

Я прижимаю руку к сердцу, теперь так считать удары будет удобнее. Но я не умею так быстро считать. В ушах повисает сплошной гул, прерываемый помехами.

Помехи — это крики Каина.

Черные вены вздулись на его лице. В серых глазах — неутихающее ненастье. Таких глаз больше ни у кого нет.

— Что с твоим сердцем! Почему оно так бьется? П-почему!

— Каин…

Он зачем-то разглаживает мои волосы, и прощупывает грудину и ребра.

— Нет! Яна! Почему оно так бьется!

— … недели с тобой были самыми…

Мое горло опоясывает сухой спазм, и сердце успокаивается. На мгновение. А потом несется дальше вскачь, ошалело отбивая свободный ход.

— Нет! Нет! Я остановлю его! Посмотри на меня.

Я нахожу силы поднять руку, чтобы сжать его теплую ладонь в своей.

— … недели с тобой были самыми счастливыми в моей жизни, — шепчу я напоследок, но не слышу сама себя…

… потому что сердце бьется так сильно, так быстро.

Оно скоро разорвется. Наверное, я ничего не помню, потому что нечего вспоминать. Осталось вспоминать только время с Каином. Оно скоро разорвется.

Я хочу отвернуть голову, но Каин мне не дает. Да и силы у меня закончились. Кажется, оно бьется уже в горле.

Глаза сами собой закрываются, от усталости и боли, но я тут же пытаюсь их открыть.

Клыками Каин рвет мне кожу на шее, удерживая мою голову ладонями, и я кричу и кричу.

И последнее, что удается различить сквозь собственный крик, это замедляющийся и смягчающийся стук моего сердца.