Взлет и падение третьего рейха (Том 2) - Уильям Ширер

На следующий день, 31 июля, посол опять писал "очень срочно, совершенно секретно", пересказывая только что услышанное от испанского эмиссара, вернувшегося из Лиссабона после встречи с герцогом: герцогская чета, "находясь под сильнейшим впечатлением от сообщений об английских интригах против них и опасаясь за свою безопасность", очевидно, планирует отплыть 1 августа, хотя герцог пытается скрыть истинную дату отъезда. В своем донесении посол добавил, что испанский министр внутренних дел намерен предпринять "последнее усилие, чтобы воспрепятствовать отъезду герцога и герцогини".

Известие о том, что герцог собирается вскоре покинуть Португалию, вызвало тревогу у Риббентропа, и 31 июля, поздно вечером, из своего специального поезда в Фушле он направил "очень срочную, совершенно секретную" телеграмму немецкому послу в Лиссабоне, в которой просил довести до сведения герцога через его друга-банкира следующее:

"По существу, Германия хочет мира с английским народом. На пути к этому миру стоит клика Черчилля. После того как был отвергнут последний призыв фюрера к здравому смыслу, Германия полна решимости вынудить Англию пойти на заключение мира, используя для этого все имеющиеся средства. Было бы хорошо, если бы герцог был готов к трезвому восприятию дальнейшего хода событий. В таком случае Германия была бы готова тесно сотрудничать с герцогом и выполнить любое желание герцога и герцогини... Если у герцога и герцогини иные намерения, но они готовы к установлению добрых отношений между Германией и Англией, Германия также готова сотрудничать с герцогом и договориться относительно будущего герцогской четы в соответствии с их пожеланиями. Португальское доверенное лицо, у которого проживает в настоящее время герцог с супругой, должно предпринять самые искренние усилия, чтобы воспрепятствовать завтрашнему отъезду герцога, поскольку мы располагаем достоверными данными, что Черчилль намеревается прибрать герцога к рукам и держать его на Багамах постоянно, а также поскольку для нас будет чрезвычайно трудно установить с герцогом контакт на Багамах, если в этом возникнет необходимость..."

Срочные указания германского министра иностранных дел достигли посольства в Лиссабоне около полуночи. Тогда же германский посол встречался с Эспирито Санто Сильвой и уговаривал его передать суть вышеприведенной телеграммы именитому гостю. Банкир сделал это утром 1 августа, и, согласно депеше, переданной из посольства в Берлин, информация произвела на герцога сильное впечатление.

"Герцог воздал должное желанию фюрера заключить мир, поскольку оно совпадало с его собственной точкой зрения. Он был твердо убежден, что если бы был королем, то дело никогда не дошло бы до войны. Обращенный к нему призыв сотрудничать в установлении мира он воспринял с радостью. Однако в настоящее время он обязан следовать официальным приказам своего правительства. Неповиновение может преждевременно открыть его намерения, вызвать скандал и подорвать его авторитет в Англии. Он также убежден, что для него пока преждевременно выходить на передний план, поскольку еще не существует признаков, что Англия готова к сближению с Германией. Однако, как только в стране изменятся настроения, он будет рад немедленно вернуться...Либо Англия обратится к нему, что он считает вполне вероятным, либо Германия выразит желание вступить с ним в переговоры. И в том, и в другом случае он готов на любые жертвы личного порядка и предоставит себя в распоряжение обстоятельств, пренебрегая малейшими личными амбициями.

Он готов поддерживать постоянную связь со своим гостеприимным хозяином и даже согласовал с ним пароль, получив который немедленно вернется".

К удивлению немцев, герцог и герцогиня отплыли на Багамы вечером 1 августа на американском лайнере "Экскалибур". В донесении министру иностранных дел Риббентропу, свидетельствовавшем о провале миссии, Шелленберг на следующий день сообщал, что он предпринимал все меры до последнего момента, чтобы предотвратить отъезд. Брата Франко, который был испанским послом в Лиссабоне, уговорили сделать последнюю попытку отговорить герцога не покидать Лиссабон. Автомобиль с личными вещами герцога был задержан и, как утверждает Шелленберг, прибыл к лайнеру с большим опозданием. Немцы распространили слухи, что в лайнер заложена бомба замедленного действия. Португальские власти задержали отправку лайнера, пока не осмотрели весь корабль сверху донизу в поисках этой мифической бомбы.

Тем не менее герцог Виндзорский с супругой в тот же вечер отплыли. Нацистский заговор сорвался. Шелленберг в своем последнем донесении Риббентропу писал, что срыв плана произошел в результате влияния на герцога Монктона, "краха испанского варианта" и "умонастроений самого герцога".

В захваченных досье немецкого министерства иностранных дел имеется еще один документ по этому делу. 15 августа немецкий посол в Лиссабоне телеграфировал в Берлин: "Доверенное лицо только что получило телеграмму от герцога с Багамских островов, в которой тот просит сообщить ему пароль, едва возникнут обстоятельства, благоприятные для принятия нужных акций. Следует ли давать ответ?"

Никакого ответа на Вильгельмштрассе обнаружено не было. К середине августа Гитлер принял решение завоевать Англию силой оружия. И не было необходимости искать нового короля для Англии. Островом, как и всеми другими завоеванными территориями, будут управлять из Берлина. Так или примерно так думал Гитлер.

Такова эта любопытная история, изложенная в секретных немецких документах и дополненная Шелленбергом, человеком, менее всего заслуживающим доверия, хотя вряд ли он стал бы придумывать для себя столь нелепую, по его признанию, роль.

В заявлении, сделанном через лондонского адвоката 1 августа 1957 года после опубликования захваченных немецких документов, герцог заклеймил переписку между Риббентропом и германскими послами в Испании и Португалии как "намеренную фальсификацию и искажение истины". Герцог Виндзорский объяснил, что, когда в Лиссабоне в 1940 году он ждал отплытия на Багамские острова, "определенные люди", которых он считал деятелями, сочувствующими нацистам, предпринимали усилия, чтобы убедить его вернуться в Испанию и не принимать пост губернатора. "Меня даже предупреждали, что лично я и герцогиня подвергнем себя риску, если отправимся на Багамы, - заявил он. Но у меня никогда даже мысли не появлялось принять такое предложение. Я встречал его с презрением, которого оно заслуживало".

- 23

"БАРБАРОССА": НА ОЧЕРЕДИ РОССИЯ

В то время как летом 1940 года Гитлер был занят завоеванием Запада, Сталин, воспользовавшись этим обстоятельством, вступил на территорию Прибалтийских государств, а также двинулся в сторону Балкан {Непосредственной причиной войны с Финляндией и вступления летом 1940 года советских войск на территорию Прибалтийских государств и Бессарабии явились поражение англо-французской коалиции и - как следствие - резко возросшая угроза нацистской агрессии против СССР, использования указанных стран и территорий в этих целях. - Прим. тит. ред.}.

На первый взгляд отношения между двумя диктатурами складывались дружественные. Молотов, работая на Сталина, не упускал случая польстить немцам в связи с каждым новым актом агрессии. Когда 9 апреля 1940 года Германия вторглась в Норвегию и Данию, советский комиссар по иностранным делам поспешил заверить посла Шуленбурга, что "Советское правительство с пониманием относится к тем мерам, которые были навязаны Германии". "Мы желаем Германии, - уверял Молотов, - полного успеха в ее оборонительных мерах".

Спустя месяц, когда немецкий посол нанес визит Молотову, чтобы официально проинформировать его о наступлении вермахта на Западе, которое в соответствии с инструкцией Риббентропа "было вынужденной мерой, предпринятой Германией ввиду нависшей угрозы англо-французского наступления на Рур через Бельгию и Голландию", советский государственный деятель вновь выразил ему свое удовлетворение. "Молотов отнесся к моему сообщению с пониманием", телеграфировал Шуленбург в Берлин.

17 июня Молотов вызвал Шуленбурга, чтобы от имени Советского правительства принести поздравления "с блестящим успехом германского вермахта".

У комиссара по иностранным делам было припасено еще кое-что, но это "кое-что" для немецкого уха оказалось не особенно приятным. Молотов - можно при этом вообразить блеск его глаз - информировал немецкого посла, как в "срочном порядке" телеграфировал в Берлин последний, о "советских акциях против Прибалтийских государств", добавив, "что стало необходимым положить конец всем интригам, посредством которых Англия и Франция пытаются сеять разлад и недоверие между Германией и Советским Союзом в Прибалтийских государствах". Чтобы покончить с таким "разладом", Советское правительство, добавил Молотов, направило "специальных эмиссаров" в эти три Прибалтийские страны: Деканозова - в Литву; Вышинского - в Латвию; Жданова - в Эстонию. Все трое слыли искуснейшими сталинскими интриганами.