И опять Пожарский 5 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

- И почему же они не завоюют всю Европу? - хмыкнул, не веря, герцог.

- Господин де Карт говорит, что им не нужна грязная, вшивая, неграмотная, вонючая Европа.

- А они не вшивые и не вонючие? - зыркнул глазами де Субиз.

- Нет, - коротко ответил капитан и тоже зло уставился на этих гугенотов.

- Ну, ну, месье капитан, опять вы готовы схватиться за свою шпагу, - примирительно поднял руку де Роган, - Мы, правда, хотим с вами договориться. И предложение выглядит так. Вы покупаете на наши деньги ещё один корабль. Он становится ваш. За это вы продолжаете отправлять наших людей в Московию или другое указанное нами место, например Кипр, и получать за это плату. Отправлять на обоих кораблях. Как вам такое предложение? - герцог встал и сделал шаг к Мишелю, в глаза заглянул.

- Но герцог Пожарский? - начал было капитан.

- Ещё вы получаете патент командора флота Его Величества. Ну, и наше покровительство, - ещё на шаг приблизился де Роган, и протянул руку.

Так вот Мишель де Нойрей стал командором и другом врагов короля и кардинала Ришельё. Ну и не бедным совсем человеком. Два корабля и куча денег. Но это было уже почти месяц назад. Сейчас настала очередь де Нойрею окончательно расплатиться с князем Пожарским. Ему нужно встретить и проводить в Париж, а потом в Реймс десяток русских, которые, приплыли ограбить Францию и убить кардинала.

А что потом? Потом нужно точно перебираться в Пурецкую волость. Командор надеялся, что у русских всё выйдет "без сучка и задоринки", как они выразились, и его никто ни в чём не заподозрит. Только лучше быть от Франции на всякий случай подальше и к лучшему городу в мире поближе. Что ж. Раз он будет подданным Российской империи, то почему бы ему и не помочь ей.

- Когда будете стрелять в герцога де Ришельё, то рядом будет невысокий монах в светло-серой сутане, должен быть. Это правая рука кардинала отец Жозеф дю Трамбле, монах-капуцин. Думаю его нужно убрать вторым выстрелом. Сможете? - обратился Мишель к здоровущему предводителю вершиловцев.

- Постараемся, - кто назвал этого бугая "шустриком"? 

Событие семьдесят восьмое

Никита Михайлович Шульга после свадьбы второго сына решил провести по опыту Вершилова в Миассе и Белорецке перепись населения. И не просто так, а со всеми животинами и припасами на зиму. Показалось ему, что маловато тех припасов. Пять десятков казаков добавились, да в Белорецке застряло пять лодей со всеми гребцами и кормчими, ну и плюс последний завоз переселенцев. А ведь ещё больше четырёх десятков пленных торгутов. И ведь как в воду глядел.

Население Миасса составило четыре тысячи пятьсот девять человек. И в остроге сидело пленных без малого семь десятков. В Белорецке вместе с лодейщиками получилось тысяча девятьсот семнадцать человек. Итого в двух городах без малого шесть с половиной тысяч человек. Припасов же получалось только на пять - пять с половиной тысяч. Никудышный из него мэр. Это что, люди начнут к началу лета голодать? А ведь огромный урожай собрали. Да, ещё больше тысячи лошадей убитых после торгутов осталось. Сколько мяса наморозили и накоптили. Делать-то теперь что? Кругом тайга, помощи точно никто не пришлёт. Можно, конечно, попросить вогулов побольше мяса привозить на обмен, но ведь этими крохами тысячу людей не прокормишь. Что делать? И кто виноват? Это таку шутку князь Пожарский любил повторять. А вот теперь Никите Михайловичу не до шуток.

Первым делом решил мэр выбрать старших для всех народностей, что в Миассе проживают. Не мало, ведь их. Пальцев на обеих руках не хватит. Башкиры, мордва, ногаи, вогулы, торгуты, французы (гугеноты), испанцы (мориски), финны (суоми), шведы, немцы, татары, ну и русские. Вот с этими старшинами и повёл речь Шульга о приближающейся проблеме. Поначалу гул стоял, но Никита Михайлович его пресекать не стал, пусть пошумят, повозмущаются, зато потом думать начнут. Первую хорошую идею выдал финский выборный.

Оказывается, у них есть несколько вполне приличных способов рыбачить зимой. А что, замечательно. Рыба вещь полезная и питательная. Вогульский вождь Увачан пообещал по всем соседним стойбищам весть послать, чтобы по возможности больше мяса в Миасс несли. Ладно, иногда этой самой капли и не хватает. Интересную и самое главное, на самом деле здравую мысль, высказал представитель франков Ив Сотен. Нужно поговорить с народом и попросить свадьбы, рождение детей и прочие праздники проводить экономней. Там ведь и закуски и мёды с водкой рекой. Поговорим.

Ещё одну очень полезную мысль высказал представитель немцев Ганс Кнодель. Нехватка продовольствия вещь, понятно, не приятная, но если некоторые плохие хозяева съедят семенную рожь, пшеницу или другие культуры, то на следующий год просто вымрем. Понял после слов немца Никита Михайлович и где ошибся. Он, по прибытии двух последних партий переселенцев, опросил их, кто, чем будет заниматься, и для тех, кто будет крестьянствовать, выделил из запасов часть зерна и бобовых на семена для посева весной. Вот этих выделенных сейчас и не хватит. Нужно будет ещё и с первыми лодьями князю Пожарскому весточку подать и попенять ему, что плохих он помощников подготовил. В его отсутствие отправили переселенцев без семян и почти без скотины. Спасло то, что у монголов при последнем налёте отбили сотню почти коней и раненых с десяток выходили. Только ведь этих лохматых собак считать лошадьми можно с большой натяжкой. Хорошо, что свои жеребята подрастают. Год протянем, а там уже обеспечим всех крестьян нормальными лошадьми.

Спорную, но вполне разумную мысль высказал и Епифан Соловый - атаман прибившихся казаков донских. Он предложил еду для не семейных готовить на всех в полевых кухнях. Так продуктов меньше израсходуется. Может и прав, за добавкой в общий котёл под пристальным взглядом товарищей особо не находишься.

А что, должны протянуть до лета, а там грибы пойдут, да черемша разная, мастера вершиловские обещали стекла к весне много наделать и теплицы можно будет построить, ранние овощи вырастить. Протянем. Вот ведь скопом, всем миром, любую беду можно преодолеть. Не зря в Великом Новгороде Вече и до сих пор живо. Перезимуем. 

Событие семьдесят девятое

Миньша Титов открыл пахнущую типографской краской книгу и бережно перелистал все двадцать страниц. Здорово. У него теперь есть "своя" книга. До этого он переделывал чужие. "Илиаду" грека древнего Гомера, потом его же "Одиссею", "Слово о полку Игоревом". Книжки все были интересные и толстые, и переделывать их на стихотворный манер было просто замечательно. А как его потом все хвалили, даже профессора немецкие. Только это всё равно были чужие книги. Эту сказку детскую предложил написать Миньше князь Пётр Дмитриевич. Когда книга была написана, князь прочитал её, хмыкнул, сказал непонятное: "Не хуже Ершова", и принялся исправлять. Вставил непонятные слова вроде: "под мухой" или "позаливаем зенки" и вернул Миньше, чтобы тот новые слова тоже зарифмовал, ну и объяснил, что они значат. Смешно выходило. Миньша тогда решил всю сказку переделать и так написать, чтобы чуть смешнее выходило. Второй раз Пётр Дмитриевич даже исправлять ничего не стал. Сам понёс её художникам и попросил нарисовать героев книги, коих назвал "персонажами" на франкский манер, смешными. Снова сравнил Миньшу с неизвестным Ершовым и отдал книгу в печать. И вот она вышла. Чуть-чуть ещё княжич Дмитрий Петрович подрастёт, и можно будем ему прочитать. Понравится, поди, вон какие зверушки получились чудные. У Миньши таких замечательных книжек в детстве не было. Да и вообще книжек не было, он и писать-то и читать только в Вершилово научился. Сирота, слава богу, скоморохи пригрели, не дали с голоду умереть. Дед Козьма, что у них частушечником тогда был, научил Миньшу вирши складывать. Только теперь бывший скоморох понимал, что и ему и деду Козьме далеко было до настоящих "Поэтов", как его теперь Пётр Дмитриевич зовёт. Что ж, подрастёт ещё немного поэт Титов, женится и через несколько лет прочитает сыну сказку про колобка, у его детей такая книжка будет. Да и не только у его. У всех детей Руси.