Бора-Бора - Альберто Васкес-Фигероа

Секрет заключался в том, что пагайас — весла с длинными, круглыми и прочными рукоятками и широкими лопастями, края которых всегда остро затачивались, — никогда не поднимались из воды. Гребцы поворачивали весло таким образом, что лопасть становилась горизонтально, а затем, когда его возвращали в первоначальное положение, оно острым краем буквально разрезало воду.

Такой стиль гребли требовал немалых усилий и длительных сложных тренировок. Необходимо было довести все движения до автоматизма, четко синхронизировав их с движениями товарищей, так как в противном случае гребец рисковал достичь прямо противоположного результата и затормозить лодку.

Такой гребле обязательно обучали всех жителей Бора-Бора, начиная чуть ли не с младенческого возраста, с того самого дня, когда ребенок впервые оказывался на пироге. Временами эту случалось раньше, чем он начинал ходить. Поэтому ничего удивительного не было в том, что экипаж «Марара» мог грести подобным способом всю ночь напролет, постепенно отклоняясь от курса, которым следовали их неумолимые преследователи.

Мити Матаи хорошо умел подбирать людей. Среди гребцов был и здоровяк Чиме из Фарепити, чьи ладони уже давно превратились в одну сплошную гноящуюся мозоль. Тем не менее он никогда не сбивался с ритма, хотя временами и вспоминал слова великого навигатора: «Ты у меня будешь грести, пока не изотрешь руки в кровь».

Незадолго до рассвета капитан отдал распоряжение остановить корабль и разобрать мачты, приказав всем находившимся на борту улечься на палубу, пока впередсмотрящие не убедятся в том, что поблизости нет вражеских лодок.

— Чем меньше мы будем выделяться на фоне воды и чем реже мы станем шевелиться, тем труднее нас обнаружить. Самое главное — чтобы никто не вытаскивал из своих мешков ни одного предмета, который мог бы блестеть на солнце, — сказал старый капитан.

Предосторожности, к счастью, оказались излишними, так как впередсмотрящие не обнаружили никаких признаков присутствия дикарей — водная гладь была спокойна и пуста насколько хватало взгляда.

Тогда Мити Матаи распорядился, чтобы мужчины отдыхали в самые жаркие часы. И действительно, день, как и прежде, выдался непереносимо удушливым, и все стали опасаться возникновения нового тайфуна.

— Сейчас не время для тайфунов, — успокоил всех великий навигатор, как всегда уверенный в своих словах. — Сейчас пора нио-наи, а не тайфунов.

Юноша был бы рад узнать, почему старый моряк решил, что ураган не разразится над океаном в ближайшие часы, ведь, по его мнению, все приметы указывали на обратное. Но у его наставника на сей раз не было настроения вдаваться в подробности. А посему весь день Тапу провел в праздном созерцании, наблюдая за безбрежной, словно расплавленной под тропическим солнцем, морской поверхностью.

Тапу Тетуануи заметил, что с тех пор, как они отошли от острова Те-Оно, его кумир почти не отдыхал, и юноше не давал покоя вопрос: сколько же времени может продержаться великий навигатор, если учесть постоянное эмоциональное напряжение, в котором тот все время находился?

Теперь у него не оставалось никаких сомнений, что старый капитан был сверхчеловеком, способным подмечать мельчайшие детали, незаметные для всех прочих людей. Восхищало его и умение стремительно принимать решения и находить, ко всеобщему изумлению, нестандартные выходы из самых сложных ситуаций. Однако юноша волновался за здоровье своего учителя, опасаясь, что в один из дней он просто свалится под гнетом накопившейся усталости.

Тапу ни на минуту не выпускал его из виду, будто боялся, что кто-то захочет разлучить его с учителем. Всякий раз при взгляде на старого капитана он испытывал глубокое душевное волнение, и его охватывала неописуемая горечь, так как он был уверен, что жизнь без Мити Матаи превратится в существование, лишенное смысла.

В жилах Тапу Тетуануи текла кровь моряков, которые тридцать поколений подряд бороздили океанские просторы. И он чувствовал свое духовное родство с великим навигатором, чьи предки также занимались исключительно морским делом. Тапу надеялся, что учитель поможет ему рано или поздно стать настоящим морским волком.

Знания, которые накапливались веками, должны были быть применены на практике, но, чтобы это произошло, нужны как учителя, так и ученики.

С каждым разом Тапу все с большей страстью старался чему-то научиться, и его охватывал ужас лишь при мысли о том, что его наставник может умереть.

День прошел спокойно, врага нигде не было видно. Не появилось даже залетной птицы, наевшейся отбросов с их пирог. Беспокойство, царящее на борту, несколько ослабло. Но ближе к вечеру произошло событие, которое окончательно выбило людей Бора-Бора из колеи.

Одна из спасенных девушек родила ребенка.

Все с самого начала догадывались, что она в положении, но из деликатности делали вид, что ничего не замечают. Все понимали, как сейчас больно и стыдно несчастной, как тяжело ей осознавать, что в своей утробе она носит сына отвратительного дикаря, убийцы и насильника.

Первые роды были трудными, однако во время схваток с ее уст не сорвалось ни единого стона, ни единого вздоха, который бы выдал ее страдания. Она только кусала до крови губы, а при последней схватке зажмурилась и напряглась, будто избавляясь от непосильного груза.

Ваине Типание взяла на руки окровавленного, с болтающейся пуповиной ребенка и поднесла его к капитану, продолжавшему внимательно следить за горизонтом.

Они не произнесли ни слова.

Женщина сделала едва заметный жест, будто спрашивая, что с «этим» делать, и главный навигатор кивнул на воду.

Послышался легкий всплеск, короткий всхлип, и тут же небольшая акула с холодными глазами завладела окровавленной жертвой и скрылась в океанской глубине.

В эту ночь никто не произнес ни слова.

И только под утро, перед самым рассветом, снова раздался душераздирающий крик:

— О-к-т-а-а-а-р!

По прошествии двух дней Мити Матаи вытащил деревяшку из воды. От увиденного у всех сжалось сердце, а одна из женщин побледнела как мертвец.

Десятки маленьких червей, длиной не больше ногтя, извивались на обломке древесины, неумолимо истачивая его. А в это время там, под водой, моллюски прочной известковой коркой покрыли борта лодки, превращая их в решето с отверстиями правильной формы, в которые проникала вода, размягчающая древесину. Большой зуб идет вперед без остановки, постоянно вращая головой, увенчанной двумя маленькими, необычайно твердыми створками.

Способность этих моллюсков, живущих в экваториальной части Тихого океана, к разрушению значительно превосходит способности их собратьев, обитающих в холодных водах. Эти отвратительные на вид существа растут с удивительной быстротой, пока не достигнут размеров мизинца взрослого человека.