100 великих тайн Второй мировой - Николай Непомнящий

В полдень лейтенант Каппе повёл своих подопечных на экскурсию по школе и сказал курсантам, что с этого момента они потеряны для мира, что никто не узнает, где они находятся. Следующим утром с рассвета началась их ежедневная интенсивная подготовка: гимнастика, лекции по зажигательным средствам, взрывчатым веществам, запалам, часовым механизмам и тайнописи, практические занятия по метанию гранат, стрельбе и борьбе, а также практическое выполнение заданий по совершению диверсий. Особое внимание инструкторы уделяли веществам, которые можно было купить в любой аптеке, не вызывая подозрений. Например, эффективная зажигательная смесь изготавливается из серной кислоты и сахарной пудры. Секретные чернила делаются при помощи таблетки аспирина, растворённой в спирте: высыхая, письмо исчезает, а после протирания смоченной в спирте ватой чётко проступает.

29 апреля началась заключительная проверка. Курсантов разбили на команды, и каждой были выданы запечатанные инструкции с заданием отправиться к макету фабрики, на конечную станцию железнодорожной ветки или к нефтехранилищу. Прибыв на место, они должны были скрытно изучить обстановку, приготовить взрывчатку и в течение 36 часов уничтожить объект. В конечном итоге двух человек, пойманных неожиданно вышедшим в рейд патрулём школы и заваливших задание, исключили.

Проверка была закончена, выпускникам обещали ежемесячное жалованье и хорошую работу после войны, затем разделили на две группы и вручили задания. Группе № 1, возглавляемой Дашем и включающей Бюргера, Генка и Квирина, предписывалось совершить диверсии на нескольких алюминиевых заводах (в Алькоа, Теннесси; в Ист-Сент-Луисе, Иллинойс; в Массене, Нью-Йорк) и на криолитовом предприятии в Филадельфии; кроме того, они должны были взорвать шлюзы на реке Огайо между Питтсбургом и Луисвиллем. Группе № 2 — Нойбауэра, Тиля и Гаупта под началом Керлинга — поручалось заняться железнодорожными мостами и тоннелями, взорвать нью-йоркский мост Хелл-Гейт на Ист-Ривер, разрушить систему водоснабжения Нью-Йорка. Помимо этого члены обеих групп должны были при каждой удобной возможности взрывать бомбы в общественных местах, чтобы сеять панику.

Утром 26 мая, за два дня до погрузки диверсантов на подводные лодки U-201 и U-202, стоявшие в бухте в Лорьене, он выдал им деньги на проведение операций: 50 000 американских долларов старшему в группе и по 4400 долларов, спрятанных в поясах, остальным. Даш стал укладывать свои деньги в чемоданчик с двойным дном, как вдруг осознал, что значительную их часть составляют «золотые» банкноты, вышедшие из обращения ещё девять лет назад. Уличающие купюры были быстро заменены, но в душу каждого агента закралось сомнение. Как позднее объяснял Даш: «Я не мог выбросить из головы эти деньги. Если они так небрежны — эти люди, которые всё организуют и готовят нас — то чего стоят наши головы?»

Теперь у Даша, спешившего вдоль берега к Амагансетту, появилась новая причина для беспокойства. Он думал о том, что они даже не успели вытащить из воды резиновую лодку, как уже случилась первая неудача — встреча с этим пограничником. На железнодорожной станции он купил несколько газет и, раздав их остальным, порекомендовал, чтобы они погрузились в чтение, как настоящие пассажиры, и не разговаривали. В 6.57 четверо немцев сели на поезд до Нью-Йорка. Приехав в Нью-Йорк, Даш и Бюргер устроились в «Говернор Клинтон отеле» на Уэст 31-стрит, а Генк и Квирин — в «Мартинике».

Они могли быть довольны собой: им удалось благополучно высадиться, они ни у кого не вызвали подозрений в поезде и без проблем растворились в городе. И тут в действиях диверсионной группы № 1 произошёл решительный перелом. Почему это случилось так внезапно — установить не удалось. Едва Бюргер с Дашем остались в номере одни, последний начал нервно ходить из угла в угол.

— Послушай, — заговорил он. — Мне всё это очень не нравится. Я хочу, чтобы ты сказал мне, что сам об этом думаешь. У меня есть идея, как нам из этого выпутаться.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — произнёс Бюргер.

— Ну и отлично. Но если ты не согласен, мне придётся тебя убить прямо здесь и сейчас.

— На мой счёт можешь не беспокоиться, — последовал ответ.

В субботу, перед восемью часами вечера, в кабинете сотрудника ФБР Дина Ф. МакУортера, находившегося в федеральном суде Нью-Йорка, зазвонил телефон. Когда он поднял трубку, человек, говоривший со слабым иностранным акцентом, сообщил, что он только что высадился с немецкой подводной лодки и что у него есть важная информация для Дж. Эдгара Гувера.

Шёл седьмой месяц войны, и ФБР замучили звонками всякие сумасшедшие и просто чудаки, поэтому МакУортер составил докладную записку о странном звонке и занялся другими делами. Этот звонок приобрёл особый смысл, когда служба береговой охраны сообщила ФБР о ночном происшествии у Амагансетта и обнаруженных затем ящиках со взрывчаткой.

Тем временем в 1000 миль к югу U-201, перевозившая диверсионную группу № 2, приближалась к побережью Флориды. 17 июня она всплыла поблизости от Понтеведра-Бич в 25 милях к юго-востоку от Джэксонвилла. Пересев в резиновую лодку, Керлинг, Нойбауэр, Тиль и Гаупт добрались до берега. Быстро переодевшись и закопав снаряжение, они дошли до автострады № 1 и стали ждать автобус до Джэксонвилла. Следующим утром Керлинг и Тиль уже сидели в поезде, идущем до Цинциннати, а Гаупт и Нойбауэр находились на пути в Чикаго.

Джордж Даш оставался в Нью-Йорке несколько дней, а в четверг приехал на поезде в Вашингтон и позвонил в главное управление ФБР.

— Я тот человек, который звонил вашему сотруднику в Нью-Йорке, — сообщил он. — Я поселился в отеле «Мэйфлауэр» в номере 351.

Вскоре он уже рассказывал свою длинную историю двум появившимся в его номере особым агентам ФБР. Признание Даша заняло 254 машинописные страницы, напечатанные через один интервал. Среди сообщённой им важной информации были сведения о Каппе и его диверсионной школе. Он составил список объектов, указанных группам № 1 и № 2, дал описания всех членов и назвал имена и адреса людей в Соединённых Штатах, с которыми они могли пойти на контакт.

Приблизительно в то время, когда Даш заканчивал свои признания в Вашингтоне, агенты ФБР в Нью-Йорке зашли в номер Эрнеста Петера Бюргера в «Говернор Клинтон отеле» и арестовали его. Было явно видно, что он испытал скорее облегчение, чем удивление. А через час Генк и Квирин, вернувшиеся к себе в отель из кинотеатра, тоже обнаружили, что их ожидают агенты ФБР.

У Эдварда Керлинга, старшего в группе № 2, в Нью-Йорке жила жена. 22 июня он выехал из Цинциннати в сопровождении Тиля, чтобы увидеться с ней, а вечером следующего дня они были арестованы.

В Чикаго тем временем Гаупт вернулся в свою комнату в старом родительском доме. Беззаботный и самоуверенный, он явился в отделение ФБР и осведомился о своём призывном статусе. «Всё в порядке», — ответили ему. На самом деле, в порядке было уже не всё. ФБР уже установило за ним наблюдение, а через неделю, в ночь на 27 июня, задержало — после того, как он вывел агентов на Германа Нойбауэра, последнего из восьми диверсантов.

Через пять дней, 2 июля, президент Рузвельт назначил военную комиссию для слушания этого дела. Такой трибунал созывался в Соединённых Штатах впервые со времён убийства Авраама Линкольна в 1865 году, и он проходил в строжайшей секретности.

Суд открылся выступлением генерального прокурора Фрэнсиса Биддла, который вместе с главным военным прокурором Майроном Крамером выступал со стороны обвинения. В дополнение к очень подробным признаниям обвиняемых он предъявил привезённые ими взрывчатые вещества. Защита же строила свои доводы на одном очень существенном обстоятельстве: немцы не совершили ни одного акта диверсии, более того — они даже не собирались этим заниматься. 8 августа подсудимые услышали заключение комиссии, одобренное президентом: все они были признаны виновными в нарушении законов войны. Даша приговорили к 30 годам тюрьмы, Бюргера к пожизненному заключению, а остальных — к смерти на электрическом стуле. Они были казнены в тот же день и похоронены в безымянных могилах в Вашингтоне.

СЕРЕБРЯНАЯ ОПЕРАЦИЯ В МАНИЛЬСКОЙ БУХТЕ

В конце лета 1942 года неожиданно для японцев их оккупационные деньги на Филиппинах, которыми они владели уже несколько месяцев, начали стремительно обесцениваться. Японские солдаты с удивлением обнаруживали, что их месячного жалованья не хватает даже на кружку пива. Причиной тому был поток непонятно откуда взявшихся серебряных филиппинских песо, заполнивших рынки Манилы.

Откуда же взялось это серебро? Японцы узнали, что войска Макартура перед своей капитуляцией утопили в глубокой воде к югу от Коррехидора миллионы серебряных песо. Более точно, на глубине 120 футов лежали песо на сумму 8 500 000 долларов. Для розыска и извлечения на поверхность этого богатства, которое предполагалось преподнести в подарок императору от армии, были привлечены семь водолазов из числа американских военнопленных. За их работой наблюдала японская тайная полиция, и казалось немыслимым, чтобы в Манилу попало что-нибудь из этого серебра. Тем не менее японцы решили усилить надзор за этими американцами.