Скифы пируют на закате - Михаил Ахманов

Синельникова пытались оглушить электрошоком… или чем-то похожим на электрошок… Августу Мозелю – или Ивахнову, главе фирмы «Сэйф Сэйв»? – подбросили к двери коробку с загадочным зельем… Не значило ли это, что гибкий хлыст в руках зомби и ярко-красная коробочка с обрамленным звездами листком преследовали одну и ту же цель? И приводили к одному и тому же результату? Так сказать, кнут и пряник…

Он посмотрел на этот пряник, все еще зажатый в кулаке и распространявший сладковатый медовый аромат. Он будто бы манил – вкуси меня! Попробуй! Пусть не для того, чтоб испытать райское блаженство, пусть из любопытства, из желания приобщиться к тайне, разглядеть первый проблеск света в сером тумане неизвестности… Все так просто: раскрой пачку, вытяни ароматный тонкий цилиндрик, поднеси огонь, вдохни дым – и узнаешь…

Узнаешь? О чем?

Но, что бы ни предстояло узнать, куратор предпочитал для этого иные способы, более безопасные. Отправившись на кухню, он выгреб из шкафа пяток полиэтиленовых пакетов, сунул в первый попавшийся красную коробку, завернул, затем повторил это еще раз и еще… Он трудился так до тех пор, пока запах не исчез совсем, усмиренный десятками слоев плотного пластика. Тогда, сунув подарок в карман, Сарагоса удовлетворенно хмыкнул и принялся хлопотать у плиты.

Хорошая кружка горячего кофе – вот что ему сейчас нужно! Кофе и трубка, чтобы забыть о бетламине, принятом вчера, и об этом сладком запахе, дьявольском соблазне… Проклятые снадобья – и бетламин, и этот «голд»! Одно другого стоит! Он торопливо раскурил трубку и вновь принялся размышлять о событиях последних дней.

Теперь он был почти уверен, что на Синельникова вышли через агентство «Пентаграмма» и пресловутую статью об осеннем лесе, Ивахнова же достали через любопытных клиентов. Взять хотя бы ту рыжую! Красивая девка, но ведьма, без сомнения, ведьма! И язык без костей!

Догадывался он и о том, что собирались с ним сделать. Детали были пока смутными, но его явно стремились нейтрализовать, исключить из игры либо заставить подчиниться чужой воле – тем или иным способом. Возможно, неведомый противник еще не ведал, что Петр Синельников, Павел Ивахнов, Август Мозель и все остальные – одно и то же лицо, но не стоило сомневаться, что тайна сия будет раскрыта в ближайшие дни. На это намекал пакетик в кармане куртки, словно бы поддразнивавший его: мол, знаем мы, что почем! Все твои «точки» пересчитали – и первую, и вторую, и третью, и так далее!

Но и он подергал тигра за усы! В «Пентаграмме», на точке «Четыре», уже готовились новые материалы и об осенних лесах, и о камешках, затерявшихся на морском берегу, и о странном случае с журналистом Синельниковым – вроде бы совсем фантастическом эпизоде, а может, и реальном… Как поглядеть! Со статьей этой возились уже пару дней, и куратор полагал, что к завтрашнему вечеру ее закончат. Тогда она и попадет на стол к Догалу… Интересно бы узнать реакцию компаньона!

Коль клюнут на статью, а заодно установят тождество всех его креатур, то следующий шаг вполне ясен… Некая активная операция, способная вывести любопытствующих прямиком на Доктора, на звено С, на филиал Системы! Но это Сарагосу не пугало; в отличие от Винтера он предпочитал стремительное действие и быстрый удар медленному и осторожному прощупыванию затаившегося во мгле противника. Собственно, все развивалось по плану: его «Осенний лес» и другие материалы, направленные в «Пентаграмму», его игры с любопытными клиентами, его настойчивые розыски «странных» – все это преследовало одну цель. Вызвать огонь на себя! Вспышки выстрелов в тумане обнаружат врага!

Невзирая на мрачные пророчества «слухачей», он считал, что почти готов к ответным контрмерам. Оставалось лишь дождаться информации от Винтера, а затем выяснить одно последнее и самое важное обстоятельство: кто же клюнул на крючок? И об этом куратор надеялся разузнать у своего компаньона по агентству «Пентаграмма».

К щекам Джамаля прихлынула кровь, глаза метали молнии.

– Нет, дорогой, так не пойдет! Мы договаривались на месяц, верно? На месяц! А сколько я там пробыл? Сколько, спрашиваю? – Он поднял взгляд к потолку, словно на ровной беленой поверхности были написаны ответы на все вопросы, и гневно закончил: – Всего девять дней! Девять вместо тридцати!

– Считаешь, виноват твой проводник? – Нахмурившись, Сарагоса принялся уминать табак в трубке. Выглядел куратор звена С мрачным, ибо Скиф и в самом деле был виноват. Не столь уж сильно, ибо шок после амнезии не следовало сбрасывать со счетов, но все-таки виноват. И у клиента имелись все основания для претензий.

– Вах, Нилыч! Виноват, не виноват – кому то интересно? Не мне, клянусь могилой матери! Этот твой Скиф – хороший парень, красивый, смелый! Вах, какой смелый! И делал он все как надо! Я его не виню… Он меня из моря вытащил, от собачек полосатых защитил, от разбойников спас… Чего ж еще?

– Вот видишь, сколько неприятностей, – сказал Сарагоса, никак не реагируя на последний вопрос. – Шторм на море, да дикая степь, да собачки эти полосатые и разбойники… Страх один! И к чему тебе это, князь? Придумал бы что другое, э? Повеселее, поприятнее! Как с теми крылатыми, куда вы ходили с Самураем. Вполне цивилизованные существа, пристойный мир, ни тебе разбойников, ни полосатых псов…

Лицо Джамаля выразило крайнюю степень отвращения.

– Они ж не люди, Нилыч! Кожаные бурдюки с крыльями, и все! Я хочу…

– …к амазонкам, – закончил куратор, усмехаясь. – Ну так отправляйся в Шардис! В том сне полно амазонок, одна другой краше. И любят они мужчин удачливых и видных, вроде тебя с Сингапуром. Райские острова, казино, игрища да зрелища… Отличная компенсация за все тяготы с собачками и разбойниками! Ну, договорились?

Однако Джамаль, раздраженно сморщившись, лишь помотал черноволосой головой.

– Нет! Не хочу!

«Куда ж тебя несет? – подумал Сарагоса. – Чего ты забыл в этом Амм Хаммате?» Ему решительно не хотелось пускать туда торгового князя: во-первых, перспективный клиент мог сгинуть в диких степях вместе со своим проводником, а во-вторых, как он и предполагал, на особо ценную добычу в амм-хамматском фэнтриэле рассчитывать не приходилось. Все, чем мог похвастать Скиф, – ухо гиены да россказни о виноградных рощах, демонах и дурных снах! Впрочем, ощупав плотный пакетик в кармане, куратор признал, что было и в Амм Хаммате кое-что любопытное, о чем стоило бы поразмыслить на досуге. Золотистый «голд», золотистые дурманные деревья, медовые ароматы… да еще этот купол, гладкий, как яйцо, и странная амнезия, поразившая эс-ноль-пятого… Такие вещи – особенно купол – не слишком вязались с амазонками на лихих скакунах, степными разбойниками да чародейными заклятиями.

Куратор взглянул на своего клиента, отметив, что тот уже не гневается, не хмурит брови, не сверкает глазами, а скорее погружен в печальные раздумья. Он сидел на диванчике – там, где обычно устраивался Доктор, – и с грустным видом рассматривал цилиндрический сейф, торчавший у письменного стола Сарагосы подобно огромному тупорылому артиллерийскому снаряду. Но мысли торгового князя витали где-то далеко-далеко – быть может, в степи, где высился город с двадцатью башнями, быть может, в иных пространствах выдуманного им мира. Или не выдуманного, а существовавшего в реальности? Об этом Сарагоса знал не больше, чем его агенты, его начальники и сам Доктор.

– Понимаешь, Нилыч, – вдруг промолвил Джамаль, – мне хочется вернуться туда… очень хочется! Ты не думай, тут не в девушках дело. Они-то, конечно, хороши, вах, как хороши! На конях мчатся, песни поют, саблями рубят! Тигрицы, а не женщины! И еще на лесные орешки похожи… сверху твердая броня, будто скорлупа, а под ней все мягкое и нежное… сладкое, как ядрышко ореха… Но не в них дело! Клянусь, не в них! – Он поднял голову, и куратора поразили его глаза – темные, глубокие, застывшие, точно гладь лесного озера в безветренный вечер. Такого Джамаля, сына Георгия, он еще не видел. Казалось, его капризный клиент пребывает сейчас в странной растерянности, в тоске, а может быть, и в горе.

«Чего ж он там потерял, в этом своем Амм Хаммате? – вновь промелькнула мысль. – Не нанюхался ли медовых запахов, пока вытаскивал Скифа из дурманной рощи? Только этого не хватало!»

Сарагоса еще раз ощупал пакетик в кармане и угрюмо свел брови. Ему не хотелось продолжать этот неприятный разговор; были вещи поважнее, иные темы для раздумий и хлопот. К примеру, сегодняшний подарок, подброшенный к порогу Августа Мозеля… или предстоящая беседа с Догалом… Но он понимал, что так просто от Джамаля не отделается: князя отличали не только финансовый гений и странные фантазии, но и редкостное упрямство. С другой стороны, Сарагоса боялся обещать ему что-то определенное – скажем, скорое возвращение в Амм Хаммат. Слишком опасным и непредсказуемым был тот мир, дикий и грозный, будто оскаленная волчья пасть.