Я - истребитель. Я — истребляю - Владимир Поселягин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я слышал разговор, что генерал Манштейн уцелел?
— Да, есть такое дело, — скривился я. После чего в подробностях рассказал как очнулся и что дальше последовало.
— А почему из маузера не подстрелил его? — влез в разговор старшина, он оказался сидел с другого боку. Вот тихоня, не слышал, как подошел.
— Из маузера?! Смешно. Вы не путайте, я не снайпер, пятьдесят метров еще куда ни шло, да и то если приклад прицепить. До них метров двести было. И река с ее воздушными потоками. Я, почему винтовку у немца отобрать хотел? Именно поэтому, знал, что на таком расстоянии из пистолета даже в машину не попаду… Ну, может, попаду, но только случайно.
— Понятно. Ладно, у нас скоро радиосеанс, сообщим о вас. Да и новости тоже.
— У вас что? Рация есть? — не понял я. Что-то не заметил, чтобы у кого-нибудь висела за спиной здоровенная дура.
— Есть, в схроне. Через полчаса до него дойдем.
— Отлично, я знаю коды связи со своей частью. Можно транспортник вызвать, всех возьмет.
— А где он сядет? Мест для этого не так много и все они контролируются немцами или их приспешниками из местного населения.
— Есть такие места, труднодоступные правда, но есть. Так… — я достал карту из голенища и расстелил ее на прошлогодней траве: — Мы тут, я так понимаю. А вот здесь пригодная площадка. Идти всего ничего.
— Это по прямой, Сев. А такое редко бывает, ночью не пройдем, днем надо, да и то весь день идти придется.
— Э нет Вася, у меня завтра вечером выступление на радио, я обещал.
— Давай, сперва с нашими свяжемся, а там и решим.
— Лады. Идем.
Уже совершенно стемнело, и мы шли при свете луны ярко светившей в ночном небе.
— Товарищ лейтенант, там плохие люди, — услышал я шепот причем с акцентом.
— Отряд, стой! У схрона?
— Да, они его уже нашли, товарищ лейтенант.
— Кто?
— Немцев мало, восемь всего. Офицер есть. И двадцать полицаев, не наших.
— Хм, тут рядом отряд полиции стоит, у них поляки в основном, может они? — задумался лейтенант. После чего достав карту и присев под плащ-палаткой стал смотреть ее светя фонариком.
Я присел рядом, и тихо сказал:
— С рацией теперь дохлый номер. Сами они я так понимаю вряд ли бы нашли, сдал кто?
— Никто про схрон не знал. Когда радиста убили мы ее спрятали потом пошли в отрыв.
— Радиста точно убили?
— Да, на моих руках умер. У нас там еще одного бойца ранило, две пули в живот. Не жилец. Он остался прикрывать.
— Он мог немцам живым достаться?
— Нет, там минут семь активная стрельба шла. Я ему свой автомат отдал, с тремя полными рожками и последнюю гранату.
— Граната для себя?
— Да.
— Был взрыв?
— Да, в самом начале, — скривился Рябов.
— Знаешь Вась, думаю прежде чем боец умер они смогли его допросить. Другого ответа я не вижу.
Старшина промолчал, видимо был со мной согласен.
— У вас есть запасные пути отхода? Не может не быть, — поинтересовался я.
— Есть. Только топать туда всю ночь надо.
— Так идем?
— Не получится. Один проход около схрона, еще две тропы правее, но они точно перекрыты, так что придется делать крюк вот через этот аул.
— А слева?
— Там дорога.
— Так пойдем по дороге.
— По дороге?! С ума сошел?!
— Так ночь же, кто что поймет? Если что, я по-французски отвечу. Как оказалось, тут некоторые его знают.
— Хм, — Василий снова углубился в изучение карты.
— А вообще куда идем-то?
— К берегу, там каждый день катер подходит ждет определенного сигнала с берега.
— А немцы его не увидят?
— Нет, он на пределе видимости, нужно будет сигнальный костер разводить на берегу.
— Что-то еще?
— Там два поста береговой обороны. Один с крупнокалиберным пулеметом, другой с пушкой. Их нужно будет уничтожить.
— Отличная новость! Ладно, что там с картой, как пойдем?
— По дороге и пойдем. Тут свернем на эту тропу, вот она обозначена, и встанем на ночевку вот в этом ущелье. Хоть пару часов поспим.
— Лады, ну что? Идем?
Все-таки мой план сработал, похоже, со стороны дороги нас вообще не ожидали, и мы смогли вырваться из сети прочесывания на открытый простор. Со всей возможной поспешностью по тайным и звериным тропам, мы ночью шагали все дальше и дальше от оцепления.
— Отдых. Старшина, сними с пленного кляп. А то он скоро задохнется.
Пока Жора возился с пленным, мы попадали кто где стоял.
— Вась, сколько отдыхать будем? — поинтересовался я вытягивая ноги. Хоть и занимался спортом, но тоже было тяжело, хотя устал не так сильно как остальные.
— Три часа у нас есть.
— Три? Хм, мне хватит. Хочу с этим Фрицем поговорить.
— Я Ганс! — снова возмутился немец.
— А ты вообще молчи, не с тобой разговариваю! — в ответ рявкнул упертому нацисту. Кстати, как потом оказалось я не ошибся, он действительно состоял в партии, правда, не в нашей.
— Как хочешь, но до рассвета нам нужно пройти еще километров двадцать. Да и время для подготовки уничтожения постов и зачистки деревни тоже потребуется немало.
— Да я быстро, часа хватит. Подожди, там что, еще и деревня есть?
— Да так, пара домов. Рыбаки живут.
— Понятно. Ладно, я допрашивать пошел.
— Угу. Старшина пост установил?
— Да. Каябордина поставил вон на ту сопку. Место для наблюдения очень хорошее. Он не только за нами проследит, но и будет наблюдать фактически все окрестности.
— Хорошо. Всем спать! Подъем в три часа ночи.
Посмотрев, как бойцы укладываются, я толкнул в плечо Степку и тихо сказал:
— Пойдем, поможешь немца в сторону отвести, хочу один на один с ним поговорить, потом можешь идти спать.
— Хорошо, Сев.
— Ну что Ганс Фридрих Ван Кляйн? Пора и нам пообщаться. Пшли, — легонько пнул его, выводя из дремоты.
Поговорить с фашистом я решил не просто так, а для одного дела. У меня появился план, как провести информацию о сверхлюдях и недочеловеках. Этот Ганс подходил для этой цели как нельзя лучше. Просто великолепная ширма.
Во время допроса, хотя вернее его можно назвать ленивого разговора, я случайно выяснил, что Ван Кляйн один из уцелевших летчиков подполковника Шредера. Мир тесен. Заодно поспрашивал насчет засады. Все оказалось так, как мы с ведомым и думали. В сопровождении колонны шли лучшие асы Люфтваффе собранные из разных частей. Чтобы не насторожить нас они управляли самолетами как стажеры, или не очень опытные летчики.
«Теперь понятна разница в пилотировании! Мне это еще во время боя показалось странным. Теперь-то все понятно» — подумал я.
Разговор наш длился уже полчаса, и я не знал, как его закончить, по плану мы должны были дойти до криков, после которых я должен был бы воспользоваться трофейным кинжалом, что висел на поясе. Убрать свидетеля. Убить его было трудно, это не в бою в азарте, мне стал даже нравиться это парень немного внешне похожий на меня. Да и Ганс тоже что-то чувствовал, раз разговор вел ровно, честно отвечая, не давая возможности за что-нибудь зацепится. Подловить его сумел именно на больной для меня теме.
— Ганс, ответь честно, зачем вы расстреливали беженцев и санитарные поезда?
Сперва он отвечал неохотно, но понемногу я стал цеплять его, пока он с пеной у рта не стал объяснять догмы третьего рейха. Видимо не со мной одним вел такие разговоры, раз сразу повелся.
«Мудак, да я тебя за одно слово «неполноценный» прирежу» — зло подумал, настраивая себя.
Наши разговор перешел все режимы тишины и мы уже кричали друг на друга. Услышав шорох осыпающихся камешков, понял, что пора. Схватив кинжал, я вонзил его в грудь немца, зло выдохнув:
— Сука!!!
Никакого сожаления уже не испытывал, только с ненавистью поглядывал на подергивающееся тело под ногами и на светлую прядь хорошо видную при свете луны закрывающую высокий лоб.
Подло? Может быть, но миллионы жизней для меня были важнее, пусть лучше я возьму на себя этот грех, чем поплатятся другие за мою трусость. Да, я чуть не передумал, но все-таки решился в последний момент, вывел-таки меня из себя этот немец.
— Что?! Что случилось?.. Ах ты, черт! — выругался Василий, останавливаясь рядом.
Нагнувшись, я вытер лезвие о комбинезон убитого.
— Что случилось? Да так, ничего особенного. Довел он меня… Сверхчеловек понимаешь!
— Объясни! — зло попросил Рябов.
— А что объяснять? Этот гнус очень подробно объяснил мне разницу между нами. Представляешь, оказалось мы недочеловеки, это где-то близко к свиньям…
Я специально тянул время, чтобы собрались все, после чего довольно сжато, но с подробностями, рассказал про план «Ост» в том моем понимании, в котором помнил.
— … так и получается, что мы для них не более чем будущие рабы, которых будут держать в лагерях, лишних уничтожат, — вздохнув, закончил я.