Дневник Маргариты (СИ) - Панфилова Маргарита

Я увлечённо читала какую-то книгу удобно расположившись у окна и вытянув ноги. По рядам прошла девушка в форме и прибамбасом на груди, проверяя билетики у пассажиров. У меня билет не спросили почему-то. Да и я не обратила на контролёра никакого внимания, и спокойно продолжила читать, и тут, как это часто и бывает во сне, кадр переключили — я стаю на незнакомом мне полустанке посреди леса, как я здесь оказалась и почему не понятно. У меня в руках тяжёлая сумка, которой я раньше не замечала, и я раздумываю над тем что делать дальше и почему-то принимаю решение идти до дачи пешком. При этом точно осознаю, что дороги-то, я и не знаю, но почему-то беру сумку и иду непонятно куда по какой-то тропинки. И иду, и иду, прохожу через внезапно вынырнувший откуда-то рынок и город название которого тоже не знаю, да и города такого не может быть в Подмосковье. Он больше похож на нечто среднее между городом России века девятнадцатого и Баварской деревушкой. И до меня доходит — я заблудилась, шла-шла да только не в ту сторону. О чём мне смеясь и сообщает какая-то девушка, у неё в руках серый гусь. А ещё мне сообщают что железной дороги здесь нет и выбраться отсюда на машине не получиться потому что у меня на это денег не хватит, так что выбор не велик либо идти ножками аж до самой Москвы или остаться тут. Вот только как тут остаться? Да и где это тут? Сон что по началу был спокоен и умиротворял внезапно превращается в кошмар. Мне это уже совсем не нравится, я снова иду, таща на плече жутко тяжёлую сумку, я устала и уже ночь, но я злюсь, нервничаю и продолжаю упорно куда-то идти через какой-то лес назад в Москву. Вперёд меня гонит какое-то злое упрямство, я не хочу никого просить о помощи, даже семью. Признаваться в своей глупости или слабости не желаю, и поэтому я прусь дальше совсем одна. Вот уже глухая ночь пришла, а я и не думаю останавливаться и прохожу мимо светящихся окон в деревянных садовых домиках, убеждая себя в том, что город где-то уже рядом.

Именно в этот момент я и начинаю чётко осознавать, что это всё сон. До этого момента я как бы безучастно наблюдала за всем со стороны, словно фильм смотрела, даже не понимая, когда я успела попасть на эту картину. А тут я задёргалась, стараясь вырваться из сна, что оказалось на удивление непростой задачей. Я не чувствовала реального мира, а сон не желал отпускать. Попытка пошевелить рукой была похожа на попытку поднять грузовик, казалось, что вот-вот надорвусь, но вот рывок и как-то незаметно темнота расступается, а я выныриваю из забвения на поверхность реальности.

Стою, моргаю от яркого солнечного света что бьёт из окон уже знакомого мне лектория. Реально стою, я что спала стоя и с открытыми глазами? Передо мной преподавательский стол за которым разместились трое. Уже родной практически наставник Асум эд Ингольский, кто-то большой и добродушный — на деда Мороза похож, только без бороды и в зелёной мантии, а вот третий был странным. Если бы я не была в таком замешательстве от всего происходящего, то, наверное, покраснела бы. Мужик был представительным — лет тридцати, темной масти, красавцем не назовёшь, но при этом поневоле цепляющий твой взгляд, внешне на Киану Ривза чем-то неуловимо похож, только взгляд жесткий, веет от мужика чем-то очень опасным. Одет не то в военную форму, не то во что-то похожее на неё. Короче, полностью в моём вкусе, смущает лишь то, что он по другую сторону баррикад. Отогнала от себя неуместные мысли, нашла блин время и место для эротических фантазий.

А эти трое сидели и молча пялились во что-то отдалённо напоминающее шар для прорицания, только был он аккуратно разделён на две половины и закреплён в замысловатую железную конструкцию — глобус, вот моя ассоциация для этого прибора. Приборчик светился и переливался, народ прикипел взглядом к нему и как загипнотизированный пялился на эту игру цвета, полностью игнорируя меня. Я лично ничего там не видела в этих светящихся пятнах и поэтому просто тупо стояла там.

Если эти трое сейчас видели, то что мне снилось, то как мне выкручиваться?

Я пошевелилась и почувствовала, какую-то неуверенность в обращении с собственным телом, такого со мной не было с момента моего пробуждения в этом мире. Поэтому я подвигалась ещё — руки, ноги, туловище, шея. Мои телодвижения привлекли внимание и все трое подозрительно уставились на меня, я замерла в нелепой позе под такими взглядами, и с недоумением стала в ответ пялится на них. Первым заговорил большой мужчина в зелёной мантии и не со мной:

— Ну тут я думаю всё предельно понятно господа. Адептка явно имеет безоговорочную связь со стихией земли. Мне не часто выпадает возможность заполучить ученика с такими данными по моей стихии.

— Не сомневаюсь. Но факультет всё же тёмный будет. Слишком очевидна направленность.

— Согласен. Я бы сказал просто маниакальное стремление к разрушению. Такое редко, когда встретишь. Скажите адептка, что такого в вашей жизни могло произойти, что ваше желание выжить ассоциируется у вас с войной против всего мира?

Я застыла от такой постановки вопроса. Мысли в голове забегали как тараканы, застигнутые на столе внезапно вспыхнувшим светом. Среди них не было ни одной более ли менее трезвой или внятной. Судя по всему, неразбериха, царящая у меня в голове, была так очевидна всем присутствующим, что преподаватели не стали продолжать расспросы из опасения вызвать у меня инсульт. Заговорил тот что в военной форме:

— И так адептка Иллия меня зовут Гираард ди Офферман я атоме факультета Тёмных искусств поздравляю с зачислением на наш факультет. Очень хочется надеется на плодотворное сотрудничество. Я уже наслышан о ваши талантах и сомнительных достижениях в стенах академии.

При этом он так усмехнулся, что я даже не поняла, что от меня ждут продолжение того же самого или наоборот предупреждают о том, что не потерпят подобного впредь.

— Предупреждаю сразу отлынивать от учёбы не рекомендуется. Вы пока не вполне осознаёте своё положение, но поверьте в вашем случае лучше быть готовой к трудностям. Судя по всему, у вас крайне странное представление о том, как устроен мир. От чего ваши шансы найти неприятности на ровном месте очень велики.

Господи Всемогущий, что они там рассмотрели-то? Я сейчас помру от воспаления любопытства. Но вроде бы цепями не гремят и с дубинками не подкрадываются. Может и не видели те глюки, что у меня были?

Наставник тем временем заговорил, как всегда бодро и активно:

— Так-так, адептка поздравляю вас. Вы справились с подготовительными знаниями, не смотря на некоторые опасения. И теперь вы полноценный адепт академии, протяните ваш перстень магистру.

Я выполнила требуемое, вытянув руку тому человеку, что был в зелёном, методом исключения я вычислила что именно он тут магистр. Наставник — это наставник, атоме это декан по-нашему, а тот что в зелёном плащике точно магистр земли. Кольцо мигнуло ярко зелёным и мне дали понять, что пора уступить место другим. Я развернулась и потопала на выход. С некоторой опаской прошла по коридору, думая о том, как обходить тот зал, что разместился перед выходом, но не увидела его на своём пути. Помещение вернуло себе привычный облик. И дверь была на своём привычном месте. Вот это чудеса, так чудеса.

На улице тоже ничего не изменилось. Светило солнце, волновалось море поступающих, их число, по моему мнению, не сократилось, как была толпа так толпа и осталась. Моё появление привлекло внимание и послышались крики:

— Ну что там? Скажи уже хоть что-то?

— Почему все молчат?

— Сказать, что ли трудно?

Я не обиделась на наезд. Вот только что сказать-то? Это испытание и сравнить то не с чем. Глюки они и есть глюки. Закатив глаза на лоб и поломав голову всё же выдала нечто умное:

— Лучше не зацикливаться на этом. Всё равно каждый окажется в своём мире.

Выдав жаждущим сию мысль, я оставила притихший народ осознавать сказанное, а сама потопала к виднеющийся невдалеке группке знакомых мне ребят. Оказалось, что я была последней из наших. Остальные уже тусовались снаружи и кажется дожидались тут только меня.