Путь меча - Дэвид Чейни

Частое «нездоровье» Мунемори и его неспособность руководить своими союзниками привели к разладу, в результате чего князь Чикара потерпел ошеломляющее поражение. Во время первой недели участия Йоши в Совете Чикара проводил кампанию за конфискацию монастыря и земель Миидеры. Хотя в нормальных условиях советники Тайра единодушно поддержали бы его, некоторые из них, сбитые с толку колебаниями Мунемори, решили не предпринимать никаких действий. Вместо этого они договорились провести дополнительное разбирательство обвинений, предъявленных монастырю, и подать новый отчет. Это означало, что будет отсрочка на неопределенный срок и что земли Миидеры не будут переданы новым владельцам.

Чикара выдвинулся благодаря тому, что он настиг и казнил принца Мочихито; теперь из героя, ожидающего награды, он превратился в обыкновенного безземельного члена Совета.

В восемнадцатый день первого месяца, следующий после голосования о Миидере, заседание Совета закончилось рано, так что советники имели возможность присутствовать на соревновании по стрельбе из лука, которым отмечался официальный конец новогодних празднеств.

Это событие происходило ежегодно во дворике напротив длинного павильона в Девятивратном граде. Красные стенные панели Императорского павильона были отделаны черными и золотыми украшениями. Вдоль здания шла веранда шириной в шесть футов, по краю которой шли покрытые черным лаком перила, вели на нее десять широких ступеней. Император сидел за специальной ширмой в обогреваемом пространстве над лестницей; сверху золоченые карнизы, вырезанные в виде звериных голов, защищали веранду от снега. Жаровни обогревали павильон внутри и давали достаточно тепла, чтобы на открытых частях веранды тепло одетые зрители не страдали от холода. Советники пятого разряда и выше присутствовали там с женами, младшими женами и любовницами. Из сановников двора отсутствовал только князь Чикара. Он был рассержен и раздосадован своим поражением и не хотел дать своим противникам возможности злорадствовать в его присутствии по поводу его неудачи. Соревнование происходило между командами, представлявшими Внутреннюю и Наружную охрану дворца. Будучи командиром Внутренней охраны дворца, Кагасуке не мог не присутствовать. Отсутствие означало бы неявку на состязание с Наружной охраной, а такая неявка повлекла бы недопустимую потерю престижа.

Согласно традиции, каждый командир должен был отобрать четырех человек из своих подчиненных в спортивную команду. Кагасуке, скрывая злость под маской равнодушия, быстро сделал выбор.

Полоса шириной в десять футов была очищена от снега на протяжении шестидесяти ярдов, и в одном конце ее были поставлены ярко разукрашенные мишени.

Воины охраны были одеты в броню самых ярких цветов: Наружная охрана – в светло-зеленом с белым галуном, Внутренняя охрана – в фиолетовом с черным кожаным галуном. У каждого был колчан со стрелами того же цвета, что его одеяние.

Император дал знак начинать состязание. Тянули жребий, и Внутренняя охрана под командой Кагасуке вытянула право стрелять первыми. Йоши, находившийся с несколькими советниками Минамото на одном из концов веранды, заметил, что все участники состязания были прекрасными стрелками из лука. Каждый из них стрелял из лука размером не менее пятнадцати ладоней, и каждый, натягивая тетиву и пуская стрелу, дышал легко, только небольшое облачко пара появлялось в холодном воздухе. Счет колебался, команды стреляли по очереди. Йоши показалось забавным, что многие придворные дамы, выражавшие глубокое презрение к этим грубым воинственным зрелищам, все же подглядывали сквозь ставни и выкрикивали поощряющие слова участникам состязания.

Наружная охрана была немного впереди, когда оба командира приготовили свои стрелы в конце состязания. Кагасуке выстрелил первым; казалось, без всякого напряжения он стрелял из лука в семнадцать ладоней. Его плечи и руки выглядели огромными в ярких латах. Тетива прижалась к его щеке, застыла миг и была отпущена. Стрела, как бы по своей воле, полетела к самому центру мишени; она вздрагивала в холодном воздухе. Кагасуке улыбнулся и опустил лук.

Хотя Йоши терпеть не мог Кагасуке, он один из первых приветствовал его. Это был великолепный выстрел, лучший результат был почти невозможен.

Другой командир натянул тетиву со спокойным, сосредоточенным лицом. Кагасуке, уверенный в победе, уже поднимался по ступеням, направляясь к празднованию победы, которое предлагалось в павильоне позади ширмы императора.

Стрела вылетела из лука.

Присутствующие ахнули от изумления, когда стрела вонзилась точно в цель, вытолкнув стрелу Кагасуке прочь.

Раздались громкие аплодисменты. Кагасуке застыл на ступенях. Шея у него покраснела, когда он понял, что произошло. Он повернулся и посмотрел на стрелу соперника, глубоко сидевшую в самом центре мишени. У него вырвали из рук победу. Он свирепо воззрился на бешено аплодирующих зрителей. Прямо перед ним был новый представитель, Тадамори Йоши, аплодировавший сильнее всех. Но Кагасуке хорошо выстрелил. Он заслужил награды и призы, полагавшиеся победителю. Этот выскочка на веранде имел какое-то отношение к его неудаче. Смысла в этом предположении не было, но он знал, что это верно. Чикара назвал Йоши злым духом, проклятием. В этот момент Кагасуке решил, что, независимо от того, что говорили Кийомори и Чикара, он добьется удовлетворения.

Глава 58

После состязания Йоши отправился в павильон среди разноцветной толпы гостей. Он впервые окунулся в жизнь двора после приезда в столицу неделей ранее. Он был так занят формальностями, связанными с его постом, что за пределами Совета не виделся ни с кем, за исключением Хироми. Здесь он был окружен гостями в расшитых китайских куртках, элегантных костюмах для верховой езды, нарядно раскрашенных плащах и верхней одежде синего, алого и зеленого цвета. Рядом с яркими одеждами мужчин платья дам отличала более мягкая гамма: светло-зеленого, персикового, цвета сливы и чайной розы.

Йоши давно забыл, что представляли собой приемы при дворе: изобилие и небрежное растрачивание богатства. Император заготовил лакомства из самых отдаленных областей Японии, Кореи и Китая для услаждения вкуса. Для слуха – хорошо подобранные ансамбли исполнителей музыки на флейтах, барабанах, лютнях и цитрах. Для зрения – танцовщиц из Кореи и Индии, акробатов из Китая. Обильно текло сакэ, и гости смеялись и теснились, переходя от одного роскошного увеселения к другому. И Йоши бродил от одной группы к другой… От пяти музыкантов, игравших трогательное переложение песни «Был ли такой день?», к индийским танцовщицам, аккомпанировавшим себе надетыми на пальцы пластинками…

Время шло, гости постарше разошлись, и веселье стало свободнее: молодые люди просили музыкантов дать им инструменты и пели для компаний своих друзей; другие состязались в импровизированных танцах. В какой-то момент растерявшегося Йоши затащили в группу занимавшихся чтением стихов, где его легко победили другие участники.

С наступлением вечера были зажжены огни и фонари на веранде и во дворе. Воздух согрелся, и тепло одетые гости могли гулять по двору, очищенному от снега, и любоваться луной.

Йоши собирался уходить, но в это время у входа произошло какое-то волнение: старая императрица Кен-Шун-мон-ин прибыла со своими фрейлинами. В свете огней разноцветные костюмы замелькали вокруг прибывших, гости старались занять места поближе к императрице.

Йоши был недалеко от входа, когда проходила свита. Он увидел среди фрейлин императрицы Нами. Нами! У него сделалось сухо во рту и забилось сердце. Он пытался поймать ее взгляд, но это не удалась. Она исчезла в середине группы, не подав знака, заметила ли она его.

Он не мог уйти. Ему было необходимо поговорить с ней, дать ей знать, что он близко.

Императрица пошла к Го-Ширакаве в его комнату, отделенную от остального пространства павильона подвижными ширмами, и все потянулись в этом направлении.

За ширмами император устроил особый прием для команд лучников Внутренней и Наружной охраны. В конце приема предстояло публично приветствовать победителей. А до этого Го-Ширакава угощал их особой едой и винами. Семеро участников состязания прекрасно чувствовали себя, купаясь в лучах внимания к ним императора. Восьмой человек, Кагасуке, пил, не переставая. Его лицо было покрыто красными пятнами, его толстые губы расплылись от действия сакэ.

Когда Нами вошла с Кен-Шун-мон-ин, Кагасуке поздоровался угрюмым кивком. Веселая улыбка невестки только ухудшила его настроение. Почему она здесь без мужа? И, кстати, о Чикаре… почему он покинул родного брата, когда была необходима поддержка? Нет, это несправедливо. Кагасуке знал, почему Чикара не пришел на празднество. Жаль, что он сам не мог отсутствовать тоже. Он нахмурился по-пьяному… Нами не должна была приходить без мужа, даже если императрица пожелала, чтобы она присутствовала. Ей надо было сказать, что она нездорова. Что происходило с основами общества? Разве жена не должна уважать мужа?