Бумажные цветы - Алекс Джиллиан

Подмосковье. Областная психиатрическая больница. 2006 г.

Невысокая платиновая блондинка в клетчатом платье и поношенных туфлях на низком каблуке, прижимая к груди потертую кожаную сумку бежевого цвета, стремительно поднялась по ступенькам и, расправив плечи, уверенно вошла в просторный холл, где ее встретил неулыбчивый охранник. Девушка вымученно улыбнулась, подняв на блюстителя безопасности ярко-голубые глаза. Заметив недовольное выражение на лице мужчины в унылой униформе, она спохватилась, и потянулась к сумочке, чтобы предъявить документы, удостоверяющие ее личность и допуск на территорию больницы.

— Так-так… — протянул охранник, пристально и без спешки изучая документы. Данную процедуру он проделывал во время каждого визита, и неважно, что данная посетительница успела изрядно примелькаться. Долг, как говорится, превыше всего. Девушка и не возмущалась, она терпеливо дожидалась окончания процедуры идентификации ее личности.

— Так-так. Юлия Скворцова, значит. Прекрасно, хм… В тридцатую палату, значит. Так-так… Вы знаете, что сейчас время прогулки, и все больные, которым разрешено посещать внутренний парк больницы, находятся за пределами своих палат? — охранник почесал подбородок и строго взглянул в совсем еще детское лицо. Девушка оживленно закивала, забирая документы и убирая обратно в сумку.

— Конечно. Но у меня особый случай. Моя мама сейчас находится здесь. Она позвонила мне и попросила срочно приехать.

— Судя по допуску, вы навещаете не маму, а своего брата. — с непроницаемым лицом заметил мужчина, снова потирая подбородок.

— Да, но мама тоже навещает пациента из тридцатой палаты, и в данный момент находится именно там. В журнале регистрации посетителей должно быть указано, что утром на территорию больницы прошла Эмма Скворцова, и до сих пор не покинула границы объекта, находящегося под вашим пристальным наблюдением. — в тон ему ответила Юлия, нервно перебрасывая ремешок сумочки через плечо.

Охранник так же неторопливо заглянул в вышеуказанный журнал, и очень долго изучал его.

— Все верно. — изрек он тремя минутами спустя. — Была такая.

— Я могу пройти?

— Нельзя. Еще полчаса будет длиться прогулка, потом час на процедуры и два часа — время отдыха.

— Но у меня экстренный случай. Прошу вас, свяжитесь с лечащим врачом Никиты Скворцова. — Юлия с мольбой посмотрела в грозное лицо. Охранник был непробиваем. В медицинских учреждениях чаще всего встречаются жестоко сердечные люди. Нет, не потому что они злые… Просто слишком многое пришлось повидать. Постоянное соседство с болью и болезнями ожесточает.

— Я вас очень прошу. Это важно. Мама сказала, что мой брат пришел в себя. — продолжила настаивать девушка мягким просительным голоском.

— Ха. — бросил охранник. — Это что-то новое. Пришел в себя! А раньше, где был?

— Где и все больные данного учреждения. Не в себе. — с железным самообладанием пояснила Юлия. Охранник смерил ее холодным взглядом, и неожиданно смилостивился.

— Фамилию врача скажи.

— Степанов. Игорь Владимирович. — быстро протараторила девушка, взволнованно пряча влажные ладони за спиной. Мужчина вразвалочку направился к стойке, где базировался старый телефонный аппарат. Набрал номер.

— Игорь Владимирович, это охранник Иванов. Тут посетительница пожаловала в неприемное время. Некая Скворцова в тридцатую палату. Говорит, что у нее экстренная ситуация…. Пропустить? Хорошо. — Иванов положил трубку на рычаг, и тяжело вздохнул.

— Иди, Скворцова. Только не в палату. Пациент на обследовании, а шлепай прямиком в кабинет доктора. Другая нарушительница режима уже там.

— Спасибо! — радостно воскликнула девушка, в избытке чувств подпрыгнув на месте. Не смотря на потраченные впустую полчаса личного времени, она готова была расцеловать нелюбезного охранника в обе щеки, но во время сдержалась. Прошмыгнув в двери, находящиеся сразу за пунктом охраны, она оказалась в длинном коридоре с разукрашенными веселыми рисунками стенами и натертым до блеска полом.

— Бахилы не забудь! — бросил ей вслед дотошный Иванов.

— Черт. — Юля остановилась и снова полезла в сумку за парой чистых бахил, быстро надела и продолжила путь.

Оказавшись у дверей Степанова Игоря Владимировича, девушка вежливо постучалась. Слава Богу, что восемь месяцев назад они с матерью перевели Ника из другой клиники, в которой Юля знала врачей-психиатров не только, как посетитель, но и как пациент. Да, это хорошо, что та веха ее жизни осталась далеко позади. Странно, что именно беда с Никитой показала ей, как неоправданно жестко и нелепо она вела себя. И только из-за ее проблем брат оказался здесь. Роковые трагедии, случающиеся в жизни, иногда заставляют нас мобилизировать душевные силы, и учат концентрироваться на решении проблем, как внутренних, так и внешних. Открывают глаза и позволяют взглянуть на мир с совершенно другой стороны. Очищают разум и чувства, снимают пелену эгоизма и зацикленности на собственных переживаниях. Призывают к борьбе, задают цель и смысл всему происходящему.

— Юлечка, проходите. — приподнявшись из-за стола, с мягкой улыбкой пригласил девушку Игорь Владимирович. У доктора было приятное широкое лицо и, как у всех психиатров, осторожные и сдержанные манеры, вкрадчивый голос и доброжелательный внимательный взгляд. Степанов жестом указал Юле на мягкую удобную кушетку, где уже расположилась мама Юлии. Эмму Скворцову было не узнать. Тронутое тяжелой жизнью лицо сияло, и выглядело гораздо моложе, даже седина в волосах приобрела благородный платиновый оттенок. Юля присела рядом с матерью и Эмма порывисто обняла дочь за плечи, потом, словно смутившись слишком эмоционального жеста, отпустила, и взволнованно сжала ее руку. Девушка напряженно смотрела только на доктора.

— Игорь Владимирович, это правда, что Никите стало лучше? — нетерпеливо перешла в главному вопросу Юлия.

— Да. Я только что говорил вашей матери, что произошло настоящее чудо. — Степанов тепло улыбнулся. Наверно, ему не часто приходилось сообщать хорошие новости. Всем известно, что однажды попав в психушку, мало кто возвращается из нее здоровым и насовсем. — Не то, чтобы чудо. Конечно, весь персонал ждал, что рано или поздно Никита выйдет из постшокового состояния, повлекшего за собой потерю восприятия реальности и распознавания собственной личности. Но этого могло и не случиться, если учесть продолжительность реабилитационного периода. Полтора года — это много, слишком много. Его состояние обусловлено физическими факторами, перенесенным травматическим шоком и клинической смертью, поражением некоторых очагов мозга. Я не буду углубляться в терминологию. И скажу на понятном вам языке. Сегодня утром Никита Скворцов полностью пришел в сознание. Он правильно идентифицирует себя, логически мыслит и выстраивает речь, ориентируется в пространстве, самостоятельно передвигается, отвечает на вопросы. Я провел предварительные тесты, и результаты просто потрясающие. Если динамика к улучшению продолжиться, то совсем скоро мы сможем отпустить его домой. Сейчас Никиту дополнительно тестируют и замеряют необходимые показатели, и уже вечером я буду знать, времен и случаен прогресс, или он действительно пошел на поправку.