Тайны великих открытий - Александр Помогайбо

Кроме негативной и позитивной стороны у каждой идеи есть сторона, которую трудно сразу оценить. Именно ее Боно назвал "проблемной". Он учил детей видеть и эту сторону. Она особенно ценна тем, что может подсказать путь к новым возможностям, которые, в свою очередь, могут оказаться и негативными, и позитивными.

Составление "контрольного перечня" порой полезно и для самого себя — чтобы прояснить собственные смутные идеи или детализировать их.

Президент корпорации "Крайслер" Ли Якокка в своих воспоминаниях приводит обращенные к нему слова президента компании "Форд" Макнамары:

"Отправляйтесь домой и вечером изложите свой великий замысел на бумаге. Если вам это не удастся, вы, следовательно, его еще не додумали".

"Это был ценный совет, — пишет Якокка, — и я с тех пор стремился ему следовать. Когда кто-либо из моих служащих приходит с какой-то идеей, я прошу представить ее в письменном виде… В разговоре можно — даже не отдавая себе в этом отчета — высказывать всякого рода смутные и нелепые идеи. Когда же вы излагаете свои мысли на бумаге, происходит нечто такое, что побуждает вас вникнуть в конкретные детали. При этом гораздо труднее ввести в заблуждение самого себя или кого-то другого…".

Подобный метод Якокка стал практиковать в компании "Крайслер", став ее президентом:

"Регулярно раз в три месяца каждый менеджер садится за стол рядам со своим непосредственным начальником, чтобы обсудить итоги сделанного и наметить цели на следующий квартал. Если у него с начальником достигнуто полное согласие относительно намеченных целей, менеджер оформляет их в виде письменного документа, который начальник визирует своей подписью…

Система квартальных докладов представляется почти элементарной, если игнорировать тот факт, что она эффективна. Эффективность ее обусловлена рядом причин. Во-первых, она позволяет человеку быть самому себе хозяином и определять самому себе задачи. Во-вторых, она делает его труд более плодотворным и заставляет проявлять инициативу В-третьих, она способствует продвижению новых идей до самого верха. Квартальные доклады заставляют менеджеров обдумать и взвесить итоги своей деятельности, свои планы на предстоящий срок и способы их реализации. Лучшего метода стимулировать новые подходы к решению возникающих проблем я не нашел".

Заметим, что это — лучший метод человека, которого считали лучшим менеджером Америки.

Для России, правда, применение этого метода требует существенного уточнения. Якокка считает само собой разумеющимся то, что написанные дела окажутся выполненными. Все пожелания Генри Форда его сотрудники воспринимали как приказ. Для России же подобное совсем не разумеется. Наверняка вы видели много людей на самых различных уровнях, особенно в госучреждениях, которые почти ничего не делают. Дело обычно и без этих бездельников двигается за счет остальных, пока остальные рано или поздно не уходят, поскольку бездельники, как правило, не просто ничего не делают, а мешают работать — да и "ишачить" за других надоедает. Так что если вы хотите сохранить хороших работников, следите за занятостью всех.

Требуется и еще одна поправка. Я помню, как во время обучения на военной кафедре один полковник поручил нам — двум человекам наряда — оформить стенд. Кому именно делать стенд, он не указал, старшего не назначил. Мой напарник надолго отвлекся по своим делам, я занимался проверкой документов, стенд так и не был до конца завершен. Претензии полковник предъявил мне.

Этот "настоящий полковник" не знал основного принципа армии — единоначалия. Следовало поручить работу конкретному лицу или, лучше всего, назначить старшего.

Конкретное поручение конкретному человеку в конкретный срок с обязательной проверкой исполнения — вот необходимое российское дополнение к методу Якокки.

Выражать свою мысль на бумаге полезно всегда — это дисциплинирует мысль. То, что вы написали, можно потом и выбросить — главное, что бумага помогла вызреть идее.

Невролог А. Вейн, размышляя о связи творчества с деятельностью мозга, писал:

"Физик Э.Л. Андроникашвили вспоминал как-то об одном открытии Л.Н. Толстого — о разговоре Наташи и Пьера. Наташа рассказывает Пьеру о своей любви к князю Андрею и о смерти князя. Она описывает свои переживания и вдруг начинает ощущать несоответствие того, что она говорит, своему отношению к Пьеру: Она сознает, что ее чувства к князю Андрею поколеблены, и временем и этим рассказам, она уже почти понимает, что не любит князя и что в ней просыпается любовь к Пьеру. Но она не в силах сказать о ней, потому что для выражения нового чувства у нее еще нет образов и нет слов. Слова у нее есть только для старой любви; они уже перестали выражать истину, но она еще не может расстаться с ними.

Неосознанная мысль не вытеснит сознаваемую, хотя та уже изжила себя, пока для нее не выкристаллизуется словесно-образная форма. Форму же эту дает диалог, внутренний или внешний — все равно. Не заговори Наташа с Пьером и не прислушайся она к своим словам, она еще долго бы думала, что любит князя. Диалог положил начало рождению формы для еще не осознанного, сделало его видимым. И это присуще мышлению вообще, справедливо замечает Э.Л. Андроникашвили. Часто бывает так, что ученый, едва начав рассказывать коллеге о своей идее, не услышав еще мнения собеседника, уже знает, прав ли он или ошибся: облекшись в слова смутная идея приняла ясные очертания. Нет лучшего способа найти оценку мысли, чем послушать самого себя, свою речь, обращенную к собеседнику".

"Все свои запатентованные изобретения, кроме одного, — говорил изобретатель Эрик Лейтуэйт, — я сделал, с кем-то беседуя… Мне приходится излагать для него все свои соображения более подробно, чем я делал бы это для себя, и в этих попытках внести ясность и возникает открытие".

Стремление кому-то что-то объяснить часто становится источником подлинных открытий. П.Л. Капица писал:

"Менделеев искал, каким способом легче объяснить студентам свойства элементов, чтобы эти свойства могли восприниматься по определенной системе. Он распределял элементы по карточкам, складывал эти карточки в разном порядке и, наконец, нашел, что карточки, разложенные в виде периодической таблицы, представляют собой закономерную систему. 1 марта 1869 г. таблица была напечатана отдельным изданием и немногим позже вошла как приложение во второй выпуск "Основ химии". Таким образам, периодическая система элементов в основе своей возникла из педагогической деятельности Менделеева как профессора Петербургского университета.

Второй случай, немного более ранний, относится к математике. В начале XIX в. русское правительство решило, что все чиновники должны иметь среднее образование. Те чиновники, которые не имели аттестата зрелости, должны были его получить. Чтобы облегчить им это, были созданы курсы, которые готовили к экзаменам на аттестат зрелости. Одним из преподавателей геометрии таких курсов был Лобачевский. Ему было тогда 24–25 лет. Он был очень молод, и он объяснял престарелым чиновникам принципы евклидовой геометрии. И они никак не могли понять, откуда берется аксиома о непересекаемости двух параллельных линий.

Лобачевский долго бился над тем, чтобы дать подходящее объяснение, но убедился, что такого объяснения не существует. Он понял, что можно построить такую геометрию, при которой линии всегда пересекаются. Так была создана его неевклидова геометрия. Таким образом, он нашел новую область математики, которой, как вы знаете, суждено было сыграть фундаментальную роль в современной физике.

Могу привести еще пример, о котором мне рассказал известный физик Дебай. Дебай в то время был преподавателем, профессором в Цюрихе. У него был ученик, тоже преподаватель, Шреёдингер, тогда еще мало известный молодой ученый. Дебай познакомился с работой де Бройля, в которой де Бройль, выдвинувший, как вы знаете, гипотезу о существовании волновой структуры электрона, показал, что при известных условиях интерференции можно заменить движение электрона волновым движением. Идея эквивалентности волнового движения и квантовых процессов, волнового движения и корпускулярного движения была воспринята целым рядом физиков весьма отрицательно. Отрицательно отнесся к ней и Шрёдингер. Когда Дебай попросил его рассказать о работе де Бройля, Шрёдингер сначала отказался. Потом, когда Дебай, пользуясь своим положением профессора, снова предложил ему это сделать, Шрёдингер согласился, и он начал искать, как можно было бы объяснить идеи де Бройля в наиболее полной и точной математической форме. И когда он рассказал о работах де Бройля в том представлении, какое он считал наиболее точным, Дебай ему сказал: "Послушайте, ведь вы же нашли новый замечательный вид уравнения, который является фундаментальным в современной физике". Таким образом, в результате педагогической деятельности было найдено и волновое уравнение — основное уравнение современной физики".