Слой Ноль - Евгений Прошкин

— Игла! — раздалось из-под колес. — Какого хрена, Игла?! Подняли меня, живо! Вы чего, отморозки?!

Перемена в голосе Бориса была столь заметной, что это дошло даже до Мухина, хотя его уже почти ничто не интересовало. Братки слегка озадачились и сделали в избиении паузу.

— Поднимите его, — велела Люда.

— Вы что творите, волчье племя? — спросил Борис, Улыбаясь. — Я же вас всех достану, всех на дыбу!.. Авторитетов ваших в петушатник загоню!

— Пора, — сказала Людмила тихо и умиротворенно. От джипов подошли еще трое с автоматами.

— Витя! — проскрежетал Борис. — Сейчас...

— Ты уже вернулся?

— Сейчас ее перекинет.

— Во, глянь... — проронил Медведь. — Опять их глючит. Генерал опять закосил... Люся, давай послушаем, а? Так прикольно...

— Некогда, — сказала она. — Чего ждете? Кончайте их.

Братки оставили Бориса и Мухина у «девятки» и разошлись широким полукругом.

— В театре, что ли? — бросила Люда. — Стреляйте! тормозы! Скоро здесь вся мусорня будет!

Трое мужчин с автоматами вышли чуть вперед.

Виктор с отчаянием смотрел на Людмилу. Еще одна смерть ему ничего бы не добавила и не убавила, но такие трезвые мысли приходят, лишь когда костлявая далеко. Когда же смерть рядом, когда она почти уже завладела тобой, ты внезапно понимаешь, что все эти рассуждения ничего не стоят. Просто хочется жить.

Люда широко раскрыла глаза и дернула подбородком, словно увидела что-то ужасное и отшатнулась — но не телом, а душой. Мухин знал, что это еще не все. Ей понадобится еще одно мгновение, чтобы впитать новый опыт и элементарно разобраться в ситуации.

Мужчины нестройно щелкнули предохранителями. Виктор надеялся, что какое-то время, пусть ничтожный миг, у них займет передергивание затворов, но вспомнил, что из автоматов уже стреляли. Значит, они заряжены. Значит...

— Ну быстрее же, Люда! — крикнул Борис.

— Витя? — спросила она недоуменно.

—Да!

— Боря... Ты?

— Да, это я. Скажи своим волкам, чтоб стволы убрали!

— Уберите... — механически повторила она, еще не вполне сориентировавшись. — Вот так встречка... Вот уж не думала...

— В чем дело? — требовательно спросил Медведь.

— Потом... Браслеты! — коротко распорядилась Людмила. — Да не мне! Ты что, совсем тупой?! Вторую пару давай. Спеленай мусоров.

Борис покорно подставил руки.

— Люда?.. — вопросительно произнес Мухин.

— Правую давай! — прикрикнул на него Медведь. Правую руку Виктор поднять не мог — он ее не чувствовал, как будто ее и вовсе не было. Наручники все же застегнули и по приказу Людмилы поволокли обоих к строгому темно-зеленому «Вольво».

— Здесь нельзя уже, я с ними в лесу разберусь, — бросила она. — За рулем Квадрат.

— Ну?.. — нахмурился Медведь.

— Гну! Все, я сама их кончу. Квадрат! Падай в тачку! Остальные по домам.

— По каким еще домам, Люся?..

— По публичным!

— Не, я тебя одну не отпущу, — сказал Медведь. — Этого кекса не знаю, а генерал на подвиги горазд.

— Никаких мне кавалькад! — отрезала она. — Если хочешь, поехали с нами.

Медведь, осуждающе поцокав, все же забрался на заднее сиденье, следом за ним запихнули Виктора и Бориса. Людмила села рядом с водителем, и «Вольво», красиво, с дымком, развернувшись, помчался по набережной.

— В Тропарево, — сказала Люда.

— Сейчас, мусорки, вы друг другу могилы рыть будете, — проговорил Медведь.

— Ты уверен, Боря? — слизывая с губы кровь, спросил Мухин.

— В чем?

— В том.

— Да на сто процентов, — ответил Борис.

— А в этом?

— В этом?.. Спроси чего полегче.

— Э, звери! — Медведь двинул Мухина в живот. — Что за шифротелеграммы? А то до парка не доедем! Здесь и нырнете! Люся, давай их утопим!

— Давай лучше помолчим. Следи, чтоб не выскочили. Ой, а кто там за нами прется?..

Людмила перегнулась через спинку. Виктор попытался поймать ее взгляд, но на него она посмотрела, кал на колоду. Сняв с панели трубку, она набрала номер сказала:

— Ну чо за дела-то? Боба, ты, что ли? Ах, охра-ана!.. От кого? От двух недорезанных? Боба, со мной Медведы Квадратик. Вот я им сейчас передам, что ты их за лохов держишь...

— Кто? Боба? — фальшиво возмутился Медведь. — Боба! Пасись! — крикнул он так, чтоб абонент услышал.

— Шума от тебя много... — заметила Люда. Не доезжая до конца Ленинского проспекта, машина свернула на какую-то улочку без названия и поехала вдоль бетонного забора. Сзади поднималась стена белесой цементной пыли. В Тропарево Виктор ездил и сам, но этот путь был ему неизвестен.

Улица постепенно перешла в пустырь, асфальт сменили сначала косые плиты, а метров через сто — сухая щебенка с глубокой колеёй от тяжелых грузовиков. «Вольво» переваливался с боку на бок, но без того надрывного скрипа, с каким это делал бы «Москвич» или «жигуленок». Когда машина въехала в лес, Мухину, по его прикидкам, оставалось пребывать в трансе уже не более сорока минут,

«Если с умом потянуть время, может и обойтись, — решил он. — Сорок минут — не так уж и много...»

О дальнейшей судьбе ботаника думать не хотелось. Виктор чувствовал вину за то, что втравил его в эту историю, и сам же признавал, что одними угрызениями ничего не поправишь. Максимум через час он перекинется обратно, в слой не слишком приятный, но относительно безопасный, во всяком случае для оператора. А все эти бандитские неурядицы за него будет расхлебывать местный бедолага. Причем расхлебывать — это еще в лучшем случае. В худшем же его просто убьют. Сейчас, вот в этом лесочке...

На капот набежали тени от деревьев, и водитель, включив «дворники», промыл лобовое стекло. Дорога перешла в мягкую грунтовку — «Вольво», прекратив прыгать, легко покачивался. Людмила тронула магнитолу, и из четырех динамиков неожиданно зазвучал Рахманинов.

Мухину стало противоестественно уютно. Умирать расхотелось напрочь.

— Боря... улетал бы ты отсюда... Ничего интересного не предвидится.

— Да, Боря, — подтвердил Медведь. — Щас башку тебе просверлю, и полетишь, ха-ха!..

— Тормози, — приказала Людмила.

Машина, свернув с дороги, встала под случайно затесавшимся в березки старым кленом. Поляны как таковой здесь не было, но деревья росли редко, и народ это место приметил давно. В утоптанной траве чернело широкое промокшее кострище, рядом с торчавшими из земли гнилыми столбиками лежали свежеоструганная осина и две доски.

Виктор поискал за окном топор или хотя бы молоток, но таких чудес природа не предлагала.

— Квадратик... — со значением произнесла Люда. Водитель, не возражая, сцапал пачку сигарет и вышел.

— Медведь, ты тоже.

— Не понял, Люся!..

— Вали, сказала! У меня с генералом разговор женский, не для твоих нервов. Мне еще узнать кой-чего... Вали, Медведь, вали!