Дитя лета - Луанн Райс

– Ты приготовила вещи Мары, чтобы показать Патрику? – спросила Клара.

Мэйв бросила на нее негодующий взгляд:

– А ты как думала?

– Извини, просто я думаю – ну, что он найдет среди них такого, что никто до него не обнаружил? Похоже, бесполезный визит.

У Мэйв отпала челюсть от удивления на подругу.

– Как ты можешь так говорить?

– Просто… Просто я не хочу, чтобы ты обманулась в своих надеждах.

Мэйв закрыла глаза и плотнее закуталась в полотняную ирландскую шаль. Желудок вел себя скверно, и это не добавляло настроения. Уж Клара должна бы лучше других понимать, что надежда будет жить в ней до последнего вдоха. Ей казалось, что она поступает правильно.

Поежилась; две последние ночи выдались зябкие, пришлось включить отопление. Старость не радость, подумала она.

– Прошло уже столько времени, – проворчала она.

– Вот-вот, и я о том же, – неверно истолковала ее слова Клара. – Меня это тоже тревожит. Прошло уже столько времени, а ты все ждешь и надеешься. Милая моя, а что, если это снова окажется движением в ложном направлении?

Мэйв кивнула, словно согласилась с ней. Она надеялась больше никогда в жизни не встретиться с Эдвардом Хантером. Но он сделал ей великий подарок, привезя пакет. И Патрик Мерфи – верный себе и делу полицейский следователь, первоклассный сыщик – использовал каждую зацепку, да так, как никакой бабушке и в голову не могло прийти. Он по-прежнему упорно продолжал разыскивать Мару, не пропуская ни единого дня.

– А вот и он! – сказала Клара, увидев свет приближающихся фар.

Мэйв поднялась и через кухню направилась к парадному входу. Над фонарями снаружи вились мошки, под кустом роз стояла освещенная желтая лейка. Открыв дверь, она впустила Патрика в дом.

– Привет, Мэйв. Спасибо, что позволили мне приехать в такую поздноту.

– Привет, Патрик. Все равно мы с Кларой пьем чай и играем в карты.

– Прошу прощения за вторжение. Привет, Клара!

Клара уже успела налить ему чаю и подала чашку сразу, как он вошел в гостиную. У Мэйв закружилась голова, она слегка пошатнулась, и втайне от гостей постаралась вернуть себе устойчивость. В подобные вечера, когда летние звезды всходили над Лонг-Айленд-Саунд и у дверей появлялся гость, в ней всегда теплилась надежда, что вдруг это окажется Мара. Она увидела, что Патрик в нетерпении ждет сумки, и отправилась за ней.

– Это оно и есть? – спросил он.

Она протянула ему глянцевый пакет и кивнула.

– Он привез это в конце прошлой недели! Хватило наглости явиться в сад к Мэйв!

– Эдвард Хантер никогда не страдал недостатком наглости, – сказал Патрик. – Можно взглянуть?

– Разумеется, – ответила Мэйв. Она смела карты со столика, и Патрик выложил на его поверхность содержимое пакета. Мэйв уже сотни раз перебрала все это попредметно, как до нее это делала полиция. Она подозревала, что и сам Патрик все это уже видел.

– Так, – приступил он к делу, – телефонная книжка, ключи от машины, серебряная ручка, кожаный мешочек для рукоделия… это все мы уже видели. И все это он вернул вам – но почему?

– Мне кажется, ему хотелось повидаться со мной, – сказала Мэйв. И причина тому совсем иная. Это только предлог.

– И что за причина?

– Убедиться, ненавижу я его или же нет. Вся жизнь его посвящена одной-единственной цели – нравиться всем без исключения. Даже если для этого нужно переступать через людей.

– Это очень скользкий тип, – добавила Клара. – Раньше я этого не замечала. А теперь понимаю. Поэтому никак не возьму в толк, как Мара могла в такого влюбиться.

– Она его полюбила потому, что хотела ему помочь, – объяснила Мэйв. – У нее было самое великодушное сердце в мире, а Эдвард сочинил такую душещипательную историю о себе.

– Но это же было так давно, – удивилась Клара, отказываясь понимать, – когда он был еще совсем ребенком. Какое отношение это имеет к Маре? Или к тому, почему Эдвард вырос таким, каким вырос?

Патрик, казалось, не слушал их, продолжая разбирать оставшиеся предметы: книжечку стихов Йейтса, еще один сборник поэзии Джонни Мура и подшивку газетных заметок, связанных с гибелью родителей Мары.

– Это и не должно иметь прямого отношения к делу, – заметил Патрик. – Но для типов вроде Эдварда их детство – это хлеб с маслом, их валюта, которую они используют, чтобы вызывать сочувствие.

– Мара допустила единственную ошибку: она навела справки на этот счет.

– Может быть, визит Эварда как раз и состоял в том, чтобы убедиться, что именно вы знаете?

– Уверена, что так оно и есть. Он тут хвастался своими успехами на поприще брокерства. Так тонко – дразнил меня. Знает, что я в курсе, но сделать ничего не могу.

– Где тут написано про Канаду? – спросил Патрик. – Никак не найду.

– Вот в этой заметке, – указала Мэйв, вынув из подборки пожелтевших вырезок одну. По-прежнему чувствуя дурноту, она следила за тем, как Патрик читал заметку.

Родители Мары погибли в нашумевшей аварии на пароме в Ирландии. Будучи тинейджером, она написала письма в несколько ирландских газет с просьбой выслать ей эти заметки. Глядя на Патрика, Мэйв чувствовала, как участился ее пульс. Она ждала, что он скажет, какую информацию свяжет с другими ключами.

– «Жители Арда-на-Маре», – прочел Патрик. – Что такое Ардна-Маре?

– Это город на западе Ирландии, где погибли ее родители.

– Что означает это название?

– На гальском языке «ард» означает «пик, вершина», а «мара» – море.

– Я не знал, что Мару назвали в честь моря! – воскликнула Клара.

Мэйв кивнула:

– И в честь города. Там родилась ее мать. Читай дальше, Патрик.

– «Жители Арда-на-Маре построили мемориал в память погибших на пароме. Латунная табличка с именами всех погибших на борту злополучного судна будет установлена на гранитной плите, подаренной семьей из Новой Шотландии, Канада. Фредерик Нил прибыл в Ардна-Маре, чтобы встретиться с кораблестроителями Аран для принятия третьего и самого крупного судна в семейной экскурсионной флотилии. Сообщение о гибели мужа его вдова, Камилла Нил, получила в своем офисе в гостинице в городе Кейп-Хок, Новая Шотландия. „Семье хочется сохранить живую память о Фредерике“, – сказала она по поводу памятника. От дальнейших комментариев она отказалась».

– Ну разве это не благородно? – сказала Клара.

– Интересно, есть ли в числе упомянутой флотилии экскурсионные суда для наблюдения за китами… – задумчиво сказал Патрик, пристально глядя в глаза Мэйв.

У нее тряслись руки, и, желая скрыть это, она зажала их между коленями.

– Как вы полагаете, Мэйв?

– Представления не имею.

– Кейп-Хок, – продолжал он. – Одно из тех мест, где можно посмотреть на китов-белуг.