Флагман штурмовой авиации - Семен Донченко

В те дни не возвратились с заданий летчики А. Борзенко, С. Егоров, Ф. Лапицкий, А. Найден, Н. И. Супрехин, А. Худяков, В. Бушуев, А. Зайцев…

Говоря о неимоверно тяжелых условиях, в которых приходилось действовать нашим авиаторам, нельзя не отметить титаническую работу авиационного тыла, в частности инженерно-аэродромных батальонов. Вслед за наземными войсками они выдвигались к линии фронта и немедленно приступали к строительству и восстановлению аэродромов на освобожденной территории.

Как только части 3-й гвардейской танковой армии заняли Енджеювский аэроузел, все аэродромы вскоре были готовы к приему самолетов корпуса.

15 января полностью был освобожден крупный административно-хозяйственный центр Польши — Кельце, затем танкисты Рыбалко вступили в город Ченстохова. На следующий же день, 18 января, на аэродром в его окрестностях приземлились штурмовики и истребители нашего соединения.

Темп наступления был настолько высоким, что порой создавались непредвиденные ситуации. Особенно когда вперед, на запад, ушли наши наступающие войска, а тыл заполнили большие «блуждающие» группы недобитых гитлеровцев. Получился своеобразный слоеный пирог.

Расскажу об одном случае, происшедшем в те дни.

Толстый слой снега покрыл аэродром. Все было белым — и домики, и ангары, расчищена лишь взлетная полоса. Самолетов нет, ушли на задание. Остались только «технари» — мотористы, оружейники — сидели, разговаривали, коротая время ожидания.

И вдруг кто-то крикнул:

— Немцы!

Они появились из леса, ползли по снегу к аэродрому.

Позже мы узнали, что численность этой группы составляла почти пять тысяч фашистов. Попав в окружение, они пробивались к своим. Группа раскололась на отряды, один из которых и вышел на наш аэродром. Противник испытывал острую нужду в горючем и решил заполучить его… у наших летчиков.

По тревоге были подняты все бойцы батальона аэродромного обеспечения; они открыли винтовочный огонь, и гитлеровцы отступили в лес, оставив на снегу несколько трупов.

Ситуация изменилась, когда на выручку подоспели истребители майора Н. Буряка, к которым присоединилась шестерка штурмовиков.

Незваные гости были отброшены в глубь леса, где им предъявили счет наши пехотинцы.

За умелую организацию отражения наземного нападения противника начальник штаба 156-го гвардейского истребительного полка майор Корнилов был награжден орденом Красной Звезды, механик Красильников — медалью «За отвагу».

Вместе с младшими авиаспециалистами в бою участвовал и заместитель командира 140-го гвардейского авиаполка по политчасти полковник Е. И. Лапин.

— Хотя я находился в обороне, — рассказывал Ефим Иванович, — но все же захватил в плен двух гитлеровцев. Странный был у них вид: головы и физиономии измазаны кашей. Оказалось, растеряв на бегу свои котелки, они приспособили вместо них для варки пищи каски. Один из пленных, мальчишка лет семнадцати, все бормотал «мутти», «швестер», другой — здоровенный, обросший щетиной, всю дорогу, пока его конвоировали, орал: «Гитлер капут!» Вот какие вояки!..

Но не обошлось без потерь и с нашей стороны: в братской могиле невдалеке от аэродрома однополчане похоронили старшин Семко, Дергачева, старшего сержанта Сосновского, сержанта Жукова…

Постоянно поддерживая связь с командиром корпуса генералом Рязановым, командующий фронтом напоминал: «По железнодорожным станциям надо бить, Василий Георгиевич. Пускай враг задыхается без техники, боеприпасов, продовольствия. Так он будет быстрее бежать к своему фатерлянду…»

Станцию Сосновец штурмовали двенадцать «илов». Сопровождали штурмовиков истребители старшего лейтенанта А. Безверхого. Крыло к крылу взлетели летчики А. Сергеев, Н. Руденок, В. Науменко, Н. Ижин, Б. Малахов.

Обычно гитлеровцы прикрывали передовые позиции, колонны на маршах, на стоянках, штабы, железнодорожные станции в основном 23-миллиметровыми «эрликонами» и 37-миллиметровыми зенитными пушками, но теперь свою противовоздушную оборону они усилили стационарными орудиями среднего и крупного калибра. Когда такие снаряды разрывались даже в стороне, осколки их наносили нашим самолетам значительные повреждения.

Впереди показалась станция. «Илы» с большим углом, пикирования пошли вдоль эшелона, сбросили бомбы. Как привязанные к штурмовикам, атаковали цели истребители. Очевидцы рассказывали, что зрелище было впечатляющее. Словно вулканическая лава захлестнула станцию: огонь пожирал бензоцистерны, далеко вокруг раскатывалось эхо рвущихся боеприпасов…

Аналогичный снайперский удар по эшелонам станции Тарновске-Гуры нанесла эскадрилья старшего лейтенанта В. Андрианова. Подойдя со стороны солнца, она разделилась на две группы: одна подавила зенитную батарею, другая атаковала эшелоны с танками на платформах.

По подсчетам воздушного стрелка старшины И. Шапошника, эскадрилья сожгла более полусотни вагонов.

Как-то ранним утром мне позвонил Василий Георгиевич Рязанов.

— Тут мне, Семен Алексеевич, доложили о танковой немецкой колонне, — и командир корпуса ориентировочно назвал ее местонахождение.

Я знал метеообстановку и сказал генералу:

— Погода — черт ногу сломит. Кого же послать?

— Майора Степанова…

Я вызвал командира 144-го гвардейского штурмового полка, и минут через тридцать он уже вел шестерку «ильюшиных» по маршруту Бейтен — Сосновец.

Видимость на бреющем полете — менее километра. Экипажи обшаривали каждую лощину, вдоль и поперек обследовали лесные массивы, прошли параллельно дорогам.

Ведя машину с креном, Степанов внимательно осматривал заснеженные поляны, искал танки. Но те словно сквозь землю провалились. Никаких признаков…

Степанов доложил мне по рации о безуспешном поиске, и я дал ему команду возвращаться домой.

По всем расчетам группа должна была уже приземлиться, но штурмовики не появлялись. Что же произошло?

На обратном курсе ведущий увидел чуть в стороне железнодорожную станцию. Прижавшись к земле, шестерка «илов» стремительно пронеслась над станционными постройками от семафора к семафору. Майор Степанов заметил, что пути забиты составами без паровозов. Шла разгрузка. Зенитки молчали. Плохая погода явно усыпила бдительность гитлеровцев.

— С ходу атакуем цель! — передал по рации команду старший группы, и штурмовики ринулись на эшелоны. Второй атаки не потребовалось.

Станция выглядела так, словно ее накрыли огненным ковром.

Тем временем погода ухудшилась — тучи сгущались, предвещая снегопад. Ведущий запутался в ориентирах и выйти на свой аэродром в районе Ченстоховой не смог. Он взял курс на Вислу, а дальше — на старый аэродром, с которого летали в начале операции на сандомирском плацдарме.