Исповедь Мотылька (СИ) - Субботина Айя

«Не нужно было звонить Олегу и просить его приехать! — в который раз мысленно корю себя за импульсивные поступки, которые всегда вылезают мне боком. — Не нужно было рассказывать ему о тесте».

Именно после той встречи все сломалось.

И покатилось куда-то вниз так быстро, что я просто перестала понимать, что между нами происходит, что вообще происходит и есть ли вообще «мы» хотя бы в каком-то формате, пусть даже дружеском.

— Так, а ну прекрати сопли пускать! — шикает на меня Ирка, и Катя тут же грозит ей кулаком. Но воинственный настрой Иры уже не остановить. Она в упор не видит, как раз за разом косячит со своими регулярными «камбэками» к бывшему, но меня готова разорвать только за то, что в моих глазах ей померещиться мысль об Олеге. — И не надо из меня делать монстра! Если бы Эвелина послушала меня сразу и перестала сохнуть по этому… товарищу глубоко средних лет, уже бы давно отболело.

— Классно сказала, — иронично хвалит Катя, — обязательно запомню, чтобы сказать тебе то же самое, когда твой «бумеранг» в очередной раз всплывет на горизонте, узнать, не твой ли это волос он нашел в своей машине.

Я, хоть и разбита вдребезги (без всякого преувеличения), все-таки улыбаюсь, наблюдая за их перебранкой. В конце концов, они так увлекаются процессом, что мне удается незамеченной выскользнуть из кухни, прихватив с собой и чашку, и термос — это ужасное питье невозможно пить, но мне реально немного легче. Боль никуда не делась, она даже как будто усилилась и просочилась в каждую клетку крови, но ощущается она по-другому. Не острой, сводящей с ума как внезапно воспалившийся зубной нерв, а как трехдневная гематома, которая напоминает о себе только если нарочно ткнуть в нее пальцем.

В студии, где у меня до сих пор куча незаконченных картин, пахнет красками и свежими холстами. Их привезли буквально несколько дней назад. После удачной продажи картин, мой энтузиазм рисовать заметно вырос, как и желание однажды полностью перейти на свой хлеб и больше не зависеть от Олега. Может, хоть тогда бы он, наконец, увидел во мне женщину, а не «память о друге».

Хотя, после сегодняшнего, в его глазах я вряд ли все тот же ребенок, в котором нет ничего привлекательного, кроме таланта вечно попадать в неприятности.

Вспоминаю его взгляд и пронизанные брезгливостью слова, которые он сказал, когда посмотрел телефон Дениса. Хочется сдернуть полотно с незаконченной картины и укутаться в него с головой, чтобы не чувствовать на себе осуждающий взгляд кистей и красок и холстов.

После того, как Олег уехал, последнее, что я относительно неплохо помню — ликование на лице Дениса, его противные попытки отвезти меня домой. И брошенное мне в спину предупреждение Лебо: «Ты все равно его не получишь, сука». А мне ведь даже нечего сказать в свое оправдание, потому что в глубине души я… хотела, чтобы все это случилось.

Я поэтому туда и поехала, и ораторские таланты Дениса тут вовсе не при чем.

Давно оставленный без внимания телефон, вибрирует в кармане домашнего халата. Сначала, когда он звонил снова и снова, я все время хватала трубку, думая, что это — Олег. Но каждый раз это был Денис. А через пару часов к его попыткам выдавить из меня хоть слово, присоединилась мама. Я отправила ей сообщение, что сейчас не могу говорить и перезвоню, когда появится возможность, в ответ на что она тут же забросала меня вопросами, где я и с кем. А в финале, когда я не ответила ни на один, обвинила в тайных встречах с Олегом.

Не думала, что такая мысль однажды придет мне в голову, но тогда мне впервые захотелось заблокировать ее номер. Даже странно, что с момента последнего сообщения прошло уже два часа, а она до сих пор не появилась на пороге моей квартиры с нарядом полиции и приказом ломать дверь.

Телефон ненадолго утихает и начинает звонить снова. А потом еще и еще, на протяжении нескольких минут. Нервы не выдерживают и я все-таки его достаю, дав себе зарок, что теперь точно выключу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А может, это знак от Вселенной, что мне нужно что-то круто поменять в своей жизни? Воспользоваться деньгами за продажу картин — моими первыми серьезными деньгами! — и снять свою квартиру, самой покупать еду и оплачивать бытовые расходы. Конечно, первое время будет сложно, но если тратить только на самое необходимое, то мне хватит на то, чтобы устроить еще одну выставку. Такую, как я хочу, там, где захочу и без всяких рыжих Лебо.

Это снова Денис.

Я блокирую его номер и, наконец, выключаю телефон.

Подруги находят меня здесь только когда термос с волшебным гадким чаем Кати уже почти пуст, как и моя голова. Подруги заботливо укладывают в постель, берут клятвенное обещание лежать в ней три дня и дают индульгенцию на страдания до полного изнеможения.

— А потом чтобы на хрен выбросила это дерьмо из башки! — грозит Ира, и я даже соглашаюсь, в глубине души понимая, что даже после всего случившего моя тяга к Олегу ничуть не уменьшилась, а стала только сильнее.

Меня будит долгий, как будто по-особенному раздражительный звонок в домофон.

За окном странно серо — не поймешь вот так сразу, то ли раннее утро, то ли уже вечереет. Но пока иду до двери, по пути накинув на себя домашних кардиган, успеваю щелкнуть телевизором на новостном канале. Судя по дате и часам, я проспала почти сутки. Впрочем, мое желание немедленно сходить в туалет, это подтверждает.

— Да? — Пытаюсь спросонья рассмотреть фигуру на экране.

Она поворачивает лицо, снимает солнцезащитные очки, и я сжимаю зубы, потому что это — Ирина Крымова. Из всех людей на свете именно я меньше всего была готова увидеть на пороге своего дома.

— Впустишь? — Сквозь искажения помех динамика, ее голос звучит подчеркнуто официально и с легкой претензией, как будто мы заранее договорись о встрече, а я забыла предупредить, что все отменяется. — Я на два слова.

Нажимаю на кнопку замка и Крымова солдатским шагом исчезает за тяжелой входной дверью.

У меня еще есть пара минут, чтобы привести себя в порядок, но я нарочно этого не делаю. Только наспех собираю волосы и сую ноги в теплые домашние тапки.

На звонок в дверь открываю не сразу — тщательно «натаскиваю» на себя сдержанное выражение лица, хотя все равно чувствую легкую дрожь в коленях, когда Ирина переступает порог моего дома и замирает в гостиной. На своих бесконечных каблуках и в идеально скроенном брючном деловом костюме, она похожа на ходячее возмездие, которое, как известно, всегда очень неожиданно сваливается на голову.

— Денис беспокоится, что ты не выходишь на связь, — говорит совсем не то, что я ожидала услышать. — Попросил меня приехать, узнать, как ты.

— Странный выбор.

— Насколько я понимаю, номера твоей матери или твоих подруг, у него нет.

Резонно.

Ирина многозначительно поглядывает мне за спину, но я продолжаю стоять на месте и для большей убедительности скрещиваю руки на груди, давая понять, что впустить ее в дом — это максимальный максимум, на который я была способна. Пусть мне и не понятна логика ее самаритянского поступка, но ок, она приехала, увидела, что я в порядке и даже с полным набором конечностей — пусть теперь убирается.

Но совершенно очевидно, что у Ирины другие планы, и другая цель визита, поэтому, не дождавшись приглашения, она сама проходит в гостиную, недвусмысленно разглядывая интерьер, то и дело хмыкая.

— Прекрасная квартира, — говорит она, занимая центр дивана. Он огромный и рассчитан по меньшей мере не четырех человек, но как будто съёживается до размеров ее личного трона. Непонятно только, что этот «трон» делает в моей гостиной. — И второй этаж есть? Зимний сад? Олег умеет быть щедрым.

Нахваливать чужую щедрость можно десятком разных интонаций, но в устах Ирины звучит это так, будто Олег подарил мешок баксов пьяному бомжу. Как и любая благотворительность, поступок, заслуживающий уважения, но в данном случае — глупость и блажь. Хотя, наверное, даже такой поступок Крымова похвалила бы больше, чем купленную для меня квартиру.