Капитан «Неуловимого» - Владимир Геннадьевич Поселягин

Мой пистолет неведомым образом оказался в руках у майора. Ловко, я даже не заметил, как это произошло. Крутя его в руках, майор приказал, чтобы мне помогли подняться. Я не смог удержаться на ногах, так как боль в боку раздирала меня, а зарядка Исцеления шла очень медленно.

Меня аккуратно, я бы даже сказал нежно, подняли. Майор сделал знак, чтобы снабженцы свалили, таким образом убрав раздражающий фактор. Меня это не сильно волновало: я на всех снабженцев уже поставил метки и теперь без проблем их найду.

Пока меня на шинели несли к машине, майор проникновенно заговорил:

– Товарищ капитан второго ранга, бойцов понять можно. Сегодня ночью группа в два десятка диверсантов в форме советских моряков атаковала наш медсанбат, много убитых, особенно среди медперсонала. До самого утра их ловили. Оказалось, это был отвлекающий манёвр, и в это время другие диверсанты, уже в форме НКВД, атаковали штаб корпуса. Пленные сообщили, что их высадили с самолётов. А тут со стороны немцев прилетел самолёт и высадил ещё одного в форме моряка. Бойцы в военно-морских знаках различия не разбираются и не знали, что напали на старший комсостав.

– Это должно их извинить? – спросил я, морщась оттого, что меня не совсем аккуратно усаживали в машине. – Были бы тут бойцы террор-групп, я бы уже отдал приказ на ликвидацию тех, кто на меня напал. К сожалению, прибудут они только через сутки, а значит, эти уроды будут жить лишний день.

– Это же свои, товарищ капитан второго ранга.

– Они мне… не свои, майор, а врагов я… уничтожаю…

– Похоже, рёбра сломаны, нужно в медсанбат везти, – заметил один из капитанов, аккуратно ощупывая мне бок.

– Не нужно, – отказался я. – Везите в штаб армии.

– Товарищ капитан второго ранга, у вас два перелома со смещением. Тут к медикам нужно.

– Хорошо, но быстро.

Злость потихоньку уходила, так что я лишь морщился, пока мы катили к медсанбату. Майор же рассказывал, что тут устроили диверсанты. Похоже, бойцы, напавшие на меня, были его, и мои слова он явно воспринял всерьёз и теперь опасался за их жизни, а возможно, и за свою.

Я уже немного успокоился, злоба стала уходить.

– Вот что, майор, насчёт бойцов можешь не опасаться, отдавать бойцам террор-групп приказ на их ликвидацию, чтобы мне их головы принесли, я не буду. У вас есть военная прокуратура, факт нападения на старшего по званию имеется, так что пусть всё по закону будет.

– Товарищ капитан второго ранга?! – умоляюще протянул майор.

Говорить было больно, отдавало в бок, но такая защита подчинённых вызывала у меня уважение. Хотя, похоже, у него личный мотив. Родственник среди бойцов? Нужно уточнить, вот только сил нет.

Заметив, что Исцеление зарядилось на семнадцать процентов, я вылечил рваную рану с внутренней стороны щеки. Бок болел, но вздувшаяся щека и боль в ней мешали говорить. Заряд потратил полностью, но говорить сразу стало легче. Вот и поинтересовался:

– У тебя среди них родственники? Что-то больно тебя судьба их волнует.

– Командир, племянником будет.

– За свои поступки нужно отвечать, а он не только бойцов не остановил, но и поторапливал их. Так что за дело получит.

Больше я говорить не стал. И так от боли на лице выступил пот: казалось, каждое слово, каждая буква, произнесённая мной, отдавали в бок. Мы катили по полю, водитель старался вести аккуратно, но всё равно мотало и трясло.

Майор поворчал, недобро поглядывая на меня, но больше мы не разговаривали. Так мы добрались до медсанбата. Да, было видно, что было нападение, его последствия ещё не убрали. Ставили поваленные палатки, убирали сгоревшие, вывозили раненых и хоронили убитых, которых было немало.

Измученный военврач третьего ранга помог мне снять форму и, качая головой, начал вправлять рёбра, после чего туго замотал торс бинтом. Причём мне пришлось доставать свой запас, делая вид, что достаю из кармана шинели, потому что бинты у него закончились. Однако сработал он хорошо, и почти точно поставил диагноз о количестве сломанных рёбер, только о трещинах не знал: тут рентген нужен, а его в медсанбате не было. Я попросил его выдать мне справку о повреждениях.

Кстати, несмотря на то, что ремешок планшетки мне порвали и чемоданчик распотрошили, в итоге всё собрали и вернули на место. Майор и его бойцы не представились, но я подслушал и теперь знал, кто они. А узнав, что у главврача медсанбата имеется телефон, я попросил связать меня со штабом обороны.

Связавшись с дежурным по штабу, я назвал себя и сообщил, что на меня напали такие-то бойцы под командованием такого-то командира, и, перечислив, какие повреждения я получил, попросил направить сюда для проведения следствия представителей военной прокуратуры.

Оказалось, они уже были в этом районе, проводили расследование в связи с проявлением трусости бойцами охраны штаба корпуса, которые отошли, вместо того чтобы защищать его. Дежурный обещал направить их ко мне. Уточнив, можно ли меня перевозить, за мной выслали машину и сказали, что сообщат командованию о моём прибытии.

Сейчас на фронте было затишье: два наших крейсера обстреляли немцев, и те пока прекратили атаки. Сотрудник военной прокуратуры, который нашёл меня на территории медсанбата, опросил меня и, пообещав разобраться с вопиющим поведением местных снабженцев, покинул палатку и направился брать показания у виновников инцидента.

Проследив за ним, я увидел, что то отделение бойцов и их командира попытались было спрятать, но дотошный следователь их нашёл и майору втык сделал. После их опроса забрали троих: техника-интенданта второго ранга, бившего меня бойца и ещё одного, порвавшего мне форму и ремешок планшетки. Кстати, форму уже привели в порядок: одна из девушек шустро пришила пуговицы. А планшетку не чинили, просто подсунули другую, новую.

Когда подошла машина, я уже был готов. Почти вылечил рёбра, убрал переломы, два ребра полностью вылечил, у других переломы и трещины пока остались, но боль уже утихла. Я был аккуратно усажен в машину. Надо же, лимузин прислали, ЗИС-101, ход у машины действительно мягкий, для раненого самое то. В машине был адъютант командующего, а в сопровождении – грузовик с бойцами в качестве охраны.

Уезжал я с некоторым удовлетворением в душе: быстро тут всё сделано было, даже военно-полевой суд провели. Техника-интенданта разжаловали до простого красноармейца и отправили на передовую, в одну из тех рот, что в окопах сидели, и одного из бойцов вместе с ним. А мелкого приговорили к расстрелу, и тут же привели приговор в исполнение: расстреляли бойца перед строем. Ни черта не жалко, тем более всё по закону: напал на старшего по званию, да ещё нанёс тяжкие телесные, вот и получи. Понять и простить? Не, не слышал.

Среди снабженцев это вызвало довольно сильные волнения: кто-то