Весь мир на блюдечке сметаны - Виталий Бодров

Оравы мальчишек и девчонок выставляли на порог угощение, заботливо отгоняя от глиняных мисок собак и нахальных птиц. Это для котов, лучшее — котам. Черные, белые, рыжие — сегодня они безбоязненно подходили к дверям и лакомились молоком, сметаной и рыбой в зависимости от достатка хозяев дома. В Чистом Квартале, заселенном аристократией, пушистых кормили исключительно мясом, к вящей зависти бедноты и собак.

Впрочем, чудо-кот до лакомства так и не добрался. Канун праздника застал его в речном порту, где всегда было в достатке рыбы — и свежей, и копченой. Рыбу кот очень любил, несмотря на уйму мелких острых костей, так и норовящих застрять в глотке. Кстати, большинство городских котов кормились здесь же и в прилегающих к порту районах. А выставленные в Чистом Квартале миски с мясом так и остались невостребованными, пушистых оттуда всегда гоняли, вот и привыкли они не искать добра в тех местах. К великому огорчению богатеев — известно ведь, чьей миской кошка побрезговала, тому все солнце удачи не видать.

После второй миски рыбы чудо-кот почувствовал, что объелся. Идти никуда уже не хотелось, и довольный жизнью пушистый забрался на поленницу, свернулся клубочком и уснул на солнышке.

Тут-то его и сцапал котолов Ицед. Вообще-то это незаконно, котов для матча полагается промышлять именно в день праздника, но и работягу понять можно — попробуй поймай с утра зверьков, которые как раз попрятались отсыпаться после бурной ночи. Да не абы каких вдобавок, а непременно черных и белых. Не обязательно без единого пятнышка, но заметно быть не должно, иначе не примут.

Кот мяукнуть не успел, как оказался внутри кожаного мешка, котолов свое дело знал. Веревка стянула горловину, но воздуха хватало, в мешке специально были проделаны отверстия для дыхания. Кот возмущенно мявкнул, но без излишней ярости, мешок, стараниями Ицеда, был чистым и мягким, спать в нем было куда удобней, чем на поленнице. Вдобавок вкусный и сытный обед настраивал на благодушный лад, коту сейчас было лень даже шевелиться. Он так и задремал в мешке, изредка просыпаясь, чтобы вдохнуть запахи незнакомых районов.

В кошатнике стадиона Радонеро чудо-кота вытряхнули из мешка, надели железный ошейник и посадили на довольно-таки длинную цепь. Но пушистый и сейчас не возмутился — перед мордой поставили миски с молоком и чуть обжаренной печенью, а от мягкой подстилки исходил приятный запах лесных трав. К тому же появилась компания. Он был не единственным здесь белым котом, еще около двадцати практически таких же смирно сидели на цепях, время от времени шипя друг на друга или грозно завывая. Драк, разумеется, не было, цепи не позволяли.

За котоловом захлопнулась входная дверь, пушистый лениво посмотрел в ту сторону, неторопливо сжевал кусок печенки. Спать уже не хотелось, да и есть тоже. Самое время поиграть, подраться или другим каким образом пошкодить.

Низкий утробный мяв поднял его на ноги. Любой кот безошибочно определяет, когда обращаются именно к нему даже люди, не говоря уже о сородичах. Да и этот отвратительный голос он уже слышал. С тем, кто бросал сейчас вызов, он неоднократно сходился уже в беспощадном бою. С переменным, признаться, успехом. Вон то ухо именно он, чудо-кот, накрошил в мелкую лапшу прошлый раз. А в позапрошлый, наоборот, пришлось спасаться бегством, поджимая прокушенную лапу. Словом, перед пушистым стоял заклятый враг и нагло бросал ему вызов.

Такого он, разумеется, стерпеть не мог. С утробным рыком кот подался вперед — и был остановлен подлой цепью, о которой, признаться, совсем забыл.

Какое коварство! Пушистый сжался в комок, прыгнул, надеясь обмануть привязь, и вновь потерпел неудачу. В боевом мяве противника появились торжествующие ноты — враг выставил себя на посмешище, а значит, унижен и побежден. Несправедливо! Если б голова у него была меньше, он сумел бы ее освободить из мерзкого ошейника…

Кот уперся передними лапами в удавку на шее. Та сопротивлялась, не пускала на свободу, но он был настойчив. Пусть через боль, но своего добился, голова пролезла через ошейник, слегка ободрав и без того потрепанные уши. Кот не обратил на это внимания, дело вполне привычное. Озадаченно умолк противник, а кот торжествующе взвыл, бросаясь вперед.

И бой начался! Не верьте тем, кто священнодействие банально зовет дракой, не правы они. Что могут понять беспокойные люди в красоте ритуалов кошачьего боя? Ровным счетом ничего или чуть меньше, не для них это, вот и весь сказ.

Ввиду давнего знакомства первый этап поединка — взаимные угрозы, оскорбления, пожелания и обещания пропустили. Это высказывалось не раз, и не за все уже сказанное противник успел ответить — так к чему городить новое?

Два визжащих белоснежных комка сошлись в поединке, тополиным пухом взметнулась белая шерсть, первые кровавые полосы прочертили на боках любовно наточенные когти. Меховой шар распался снова на двух рычащих котов, разминка закончена, настал третий раунд, поединок вокала и взглядов. Как правило, более слабый именно на этом и ломается, но сегодня оба понимали — не тот случай.

Начало вышло не особо удачным. Чудо-кот был опрокинут, и только чудом сумел вывернуться. Об этом сейчас заливался соперник, пристально глядя в глаза. В сердце толкнулся страх — а ну как проиграет? Тот ведь сильнее, вон какой здоровый…

Только на цепи. А он, чудо-кот, свободен как ветер. Даже если проиграет, всегда можно сбежать. А вот ты куда денешься со своей цепью, приятель?

Правда, ошейник защищает глотку, он на этом и погорел, хотел выиграть одним красивым рывком и эту деталь упустил. Ничего, впредь умнее будет. Если инстинкты свое не возьмут, в бою ведь как — сначала кусаешь, потом бьешь, а потом думаешь.

Четвертый раунд поединка он начал сам. Противник со своей цепью дотянуться не мог. Хотя был соблазн — улечься чуть за гранью досягаемости и лениво смотреть, как враг беснуется на расстоянии вытянутой лапы. Но не стал, ему важнее честно победить. Или нечестно — как получится.

Цепь, главное не забыть о ней. А что, если использовать ее себе на пользу? Ведь подвижность она здорово ограничивает. Рискнем!

Пушистый напал одним длинным прыжком. В боях между собой коты так никогда не поступают, это прием мышиной охоты, но никак не благородного поединка. Просто потому, что в момент приземления боец крайне уязвим, достаточно откинуться на спину и встретить атаку всеми четырьмя лапами. Лишить противника равновесия, подмять под себя — и победа у тебя в зубах.

Противник отреагировал стандартно, как и ожидалось, упал на спину, не обратив внимания, что цепь натянута до предела. Неожиданный рывок, и его крутануло по полу, а сверху уже падал, словно коршун на цыпленка, чудо-кот, растопырив лапы с выпущенными когтями. Удар выбил дух из противника, оглушил его на несколько столь необходимых мгновений. Острые зубы сомкнулись на правой передней лапе, вопль боли сладостной музыкой коснулся слуха. Сейчас же отпрыгнул назад, избегая ответной атаки. Противника цепь не пустит, даже если попытается, но он не будет, уже почувствовал, что лапа повреждена серьезно. Интересно, он сам уже понимает, что проиграл? Ведь для победы ему достаточно покружить вокруг противника, изматывая ударами лап и не допуская ближнего боя, где у того могли бы появиться шансы. Никаких зубов, никаких задних лап! Подскок, удар с правой стороны, где у противника бессильно висит прокушенная лапа, и сразу назад.