Узнать по глазам. Истории о том, что под каждой маской бьется доброе и отзывчивое сердце - Ярослав Андреевич Соколов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Беги!» Сразу встает вопрос: куда? Эпидемией охвачен весь мир. Оставалась только паника. Те, кто погрузился в панику, кинулись скупать гречневую крупу и туалетную бумагу, да так активно, что покупки на две недели предполагаемой самоизоляции совершались дважды и трижды за неделю. Других паникующих охватывало стремление навести вокруг себя полную стерильность, доходившее до абсурда. Толпа людей, погруженных в свое эго в состоянии паники, напоминает большое раненое животное, которое несется, не разбирая дороги, и сметает все на своем пути. «Сбежавшие» от эпидемии пугали остальных, рассказывая разнообразные страшилки в соцсетях. А между тем известно, что страх и тревога передаются от человека к человеку гораздо быстрее любого вируса.
«Замри!» Страх — это маленькая смерть того, что мы уже знаем, и одновременно начало чего-то неизведанного. Страшит гибель привычного, страшит и неизвестное новое. Страх стережет границу между старым и новым образами мира. Паника, наведенная сторонниками реакции «беги», максимально приближает человека к животному состоянию и взаимодействию с миром именно в этом состоянии. Эго подсказывает еще одну реакцию: замри, обомри, сделай вид, что ты уже умер, что тебя нет. И тогда, может быть, вирус тебя не заметит. Иллюзия, что самоизоляция — это укрытие от вируса, тешит умы многих. Эго в борьбе за выживание толкает людей на строительство баррикад и бункеров, которое отнимает громадное количество времени, энергии и ресурсов.
Информагентства сообщали, что российские богачи в страхе перед коронавирусом принялись скупать аппараты ИВЛ (искусственной вентиляции легких). Но просто купить аппарат мало — нужно оборудовать дома госпитальную комнату, где специально обученный специалист будет проводить необходимые процедуры вентиляции. На аппараты мгновенно образовалась очередь, начались поиски новых каналов поставок, Франция и Германия даже ограничили экспорт ИВЛ. Однако новостей о том, что главные бенефициары банков или некие условные олигархи создали фонд по закупке аппаратов для российских общественных больниц, не наблюдалось.
В целом в российской реакции на эпидемию наблюдалось не больше гражданской добродетели и ответственности властей, чем в Иране. Хуже всего было то, что люди и не хотели поступать в соответствии с высокими этическими принципами, помнить о том, что они все же люди.
Во взаимодействии с реальностью эпидемии на уровне животных инстинктов мало разумного. Взаимодействие разумное предполагает осознанное принятие реальности и адаптацию к изменяющимся условиям жизни. Вместо панической реакции полезнее, напротив, замедлиться, остановить беготню мыслей и осознанно наслаждаться каждым мгновением жизни прямо сейчас. Чистота помыслов во взаимодействии с миром в опасной ситуации может оказаться гораздо значимее, чем непрерывное наведение чистоты рук и окружающих предметов.
Врачи — не мы?
Один из главных вопросов, который волнует сейчас продвинутых молодых людей: куда бы инвестировать свои деньги, чтобы стать богатым? Каждый день проходят тысячи семинаров и лекций на эту тему. А это значит, что все одержимы экономическим развитием, богатством, успехом и мечтами о сытой и счастливой жизни.
Но вот пришел коронавирус и вдруг стало понятно, что экономика — это нечто похожее на самолет, из кабины которого вышел пилот, а мы все — пассажиры, и никто не знает, куда летит этот самолет, упадет ли он, что там со вторым пилотом и что теперь делать.
А чтобы понимать, что делать сейчас, необходимо делать правильные вещи заранее.
С 2015 года по многим странам Европы прокатилась оптимизация: существенно сократилось количество больниц и койко-мест. Во многом, на мой взгляд, в текущем коронакризисе виновата не пандемия, а именно здравоохранение, точнее, авторы его нового извода. Именно поэтому мы были вынуждены запереться дома: медицина оказалась просто не готова к новым вызовам. И это не вина врачей. Это вообще не та ситуация, когда надо искать виноватого. Намного важнее признать, что да, мы оказались в такой ситуации — и наша задача не найти виновного, а сделать выводы и изменить нашу жизнь, нашу медицину, извлечь уроки, которые преподал нам COVID-19. Как думаете, если бы не политики, а врачи решали, начинать войну или нет, была бы история человечества другой? По моему мнению, безусловно, да.
Мировая экономика развивается непредсказуемо, однако относительно области оказания медицинских услуг можно сделать уверенный прогноз: система здравоохранения в привычном нам виде свое отжила. Грандиозный и вместе с тем надежно скрытый от пользователей механизм ОМС, оптимизации всего еще не оптимизированного, возведение больших медицинских центров и закрытие небольших больниц в регионах, увольнения лишних специалистов, коррупция, постоянный сбор денег всем миром на плановую операцию — все эти привычные реалии на глазах теряют смысл и связь с действительностью. Систему медицинского обслуживания можно начинать создавать едва ли не с нуля.
Почти 100 тысяч койко-мест, которые Министерство здравоохранения обещает срочно вернуть в регионы, знаменуют новую модель медицинского обслуживания России, а также, скорее всего, и во всем мире, поскольку беда сейчас у всех одна.
Следует понимать, что российское правительство вот уже два десятка лет оптимизирует отечественное здравоохранение вовсе не с целью развалить все, что было построено за годы советской власти. Наоборот, чиновники были исполнены самых благих намерений наконец-то привести все в соответствие с мировыми стандартами. Чтобы интерьеры палат были, как в космическом корабле, чтобы каждый врач был как минимум героем знаменитого сериала и получал зарплату как минимум несколько сотен тысяч, чтобы даже сложные операции были доступны по обязательной медицинской страховке всем гражданам страны.
Ничего не вышло. Чтобы убедиться в этом, достаточно поинтересоваться, где поправляли свое здоровье представители российских элит до вспышки пандемии коронавируса в марте 2020 года — по всему миру, но только не на родине. Это достаточно ясно свидетельствует о нынешнем положении в отечественном здравоохранении. Для российской элиты его как бы и не существовало вовсе, и антироссийские экономические санкции 2014 года не изменили общей тенденции.
А между тем небольшие районные и даже областные больницы постепенно разваливались или закрывались, оставшиеся врачи, пытаясь помочь больным, которых меньше не становилось, губили собственное здоровье, работая каждый за двух-трех сокращенных коллег, в отчаянии пытались закрывать хоть взятками дыры в системе. Чиновники министерства здравоохранения ничего не замечали, главным критерием качества работы медицинского учреждения стала «оборачиваемость койко-места». Охрану здоровья фактически приравняли к ресторану быстрого питания: больной после любой операции обязан как можно скорее освободить место для нового посетителя. Здравоохранение,
