Звездное братство - Игорь Воронкин

Глава 12. Сила Мысли

Он не помнил, сколько часов гнал без передышки, чуть было не уморив коня. Ему были необходимы эта бешеная скорость, свист ветра и ощущение свободы. Когда колесница чувств немного успокоилась, он сбавил скорость. Деревушка гоблинов осталась далеко позади, а других обжитых мест ему пока не встретилось. Вокруг снова был лес, только еще более густой и дремучий, сжимающий в зеленых объятиях подлеска и кустарника убегающую от него дорогу. Квентин не ощущал ничего кроме ужасающей глухой пустоты. Он автоматически управлял конем, отмечая все особенности и детали пути, а душа его витала далеко-далеко от этих мест, заново переживая события последних дней. Но постепенно послеполуденное солнце, усталость и сонливость взяли верх над взбудораженным разумом. Он понял, что пора остановиться, чтобы не загнать коня и отдохнуть самому. Солнце пока еще находилось высоко, но уже давно миновало полдень и стало клониться к закату. Квентин свернул на полянку, окруженную приветливыми березками, расседлал коня и пустил его пастись, а сам прилег головой к дереву и тотчас провалился то ли в сон, то ли в успокаивающее забытье. Казалось, он задремал всего на миг, но когда проснулся, уже наступали сумерки и все лесные жители готовились к ночлегу. Голова болела, и некстати проснулось острое чувство голода. Квентин позавидовал мирно пасущемуся Гнедку, тому и травки было достаточно. Нужно было приготовиться к ночлегу, но сил не было. С трудом передвигая обессилевшее тело, он отправился в лес и набрал охапку хвороста. Его одежда превратилась в кучу испачканного и изорванного тряпья. Волосы торчали запыленной всклокоченной шапкой. В притороченной к седлу сумке он нашарил кремень и огниво и разжег костер. Быстро стемнело, и разошедшийся огонь отогнал прилетевшую на бесплатный ужин мошкару. Квентин осторожно развязал узелок, что передала ему Тана, и извлек оттуда пергаментный свиток, вчетверо сложенный листок бумаги, перстенек с круглой горошиной отполированного серо-голубого камня и небольшой холщовый кулек, в котором были завернуты пышные румяные лепешки. Это было просто здорово! Страшно хотелось есть, и он жадно, как волк, впился зубами в лепешку. Слегка перекусив, он еще долго присматривался к оставшимся лепешкам, но рассудил, что лучше их оставить на завтра. Закусочных в лесу не предвиделось, и было неизвестно, сколько ему еще предстоит обходиться без пищи. Он развернул сложенный вчетверо листок бумаги и повернул к свету костра, чтобы лучше разобрать мелкий почерк. "Дорогой Квентин! - начиналось письмо. - Когда ты будешь читать эти строки, ты будешь уже далеко от нас". Сердце Квентина болезненно сжалось - письмо было от Таны. "Мы не успели многое сказать тебе за эти дни: обстоятельства сложились так, что малейшее промедление угрожало твоей жизни. Поэтому мама, как только почувствовала опасность, решила, что пора тебе отправляться в путь. Сегодня мама была в деревне. Ирг и его компания затевают что-то ужасное. Я думаю, в ближайшие дни они выступят, и никто, даже вождь, не удержит их. Эти люди тяжело больны, их сознание помутилось. Мама старается им помочь, но пока мало что удается сделать. Наших же сторонников, которых называют хранителями или голубями за то, что они не хотят проливать человеческую кровь, в деревне не так уж много. Почему-то Изменение коснулось всех в разной степени, и если голуби остались нормальными людьми, то ястребы обезумели в желании человеческой крови. Они прикрываются культом птицы Ру. Мы ничего не можем поделать с этими несчастными людьми, и нам до слез жаль их. Все они наши братья и сестры. Мы очень хотим им помочь, но эта болезнь плохо поддается лечению. Боюсь, все может решиться в ближайшие часы. Мы уже давно ждем этого и готовы принять свою судьбу. Так что в добрый час, Квентин! Мы с легким сердцем отпускаем тебя и знаем, что с тобой ничего не случится. Мама говорит, что ты особенный человек избранный. Ты должен совершить великий подвиг - спасти и вернуть наш мир на правильный путь. Я тоже немножко колдунья, как ты знаешь. Так вот, я тоже чувствую, что мы с мамой можем гордиться тем, что приютили у себя такого замечательного человека. Верим в тебя и желаем победы. Перстенек, что ты найдешь в свертке, волшебный. Он наделен многими чудесными свойствами, например, может накапливать свет. Когда тебе будет нужен яркий луч, потри камень, и сразу станет светло, как днем, правда, ненадолго. Этот камень символизирует образ нашего неба. И если ты когда-нибудь попадешь в мир Эльфиды, он послужит тебе пропуском и рекомендацией. Перстень дошел до нас с Древних времен и имеет много других замечательных свойств, о которых мы даже не догадываемся. Говорят, он может связывать людей друг с другом, но как это делать, мы не знаем, может, тебе повезет больше. Пергаментный свиток - это старинная карта. И хотя наш мир сильно изменился, многие места на ней показаны правильно и носят все те же названия. Надеемся, что она поможет тебе. Мама говорит, что эта карта может оказаться полезной не только в настоящем, но также в прошлом и в будущем. Вот, собственно, и все, что я хотела сказать тебе, Квентин. Кроме одного, самого для меня важного. Того, что я так боялась сказать тебе вслух, и того, что так и осталось в неловкой тишине нашего молчания. Я люблю тебя, Квентин. И буду любить до самой смерти! Я всегда буду ждать тебя, когда бы ты ни пришел. Помни это. Помни это всегда. А теперь иди и совершай свои подвиги. И пусть пребудет с тобой Сила и Разум! Прощай. Твоя Тана". Квентин долго еще сидел неподвижно, сжимая в руке листочек пожелтевшей от близкого огня бумаги. Словно бы время покинуло его, и он попал в такое место, где не было ничего, кроме глубокой всепоглощающей тишины, похожей на спокойствие зеркальной глади застывшего озера. И когда он очнулся, то вдруг почувствовал, что все невыплаканные слезы, которых накопилось, наверное, с дождевую тучу, оставили его. Лицо было еще мокрым, но сознание очистилось от сковывающего его горестного мрака, и он почувствовал, что тяжкое бремя беды постепенно отпускает его, наполняя легким воздухом грусти. "Я тоже люблю тебя, Тана, - прошептал Квентин. - И никогда тебя не забуду". Он посмотрел на пожелтевший листок письма и бросил его в огонь. Спать не хотелось. Квентин неподвижно сидел у костра, подбрасывая в огонь хворост. Ветер шумел в кронах деревьев, сплетничая с листвою на им одним понятном языке. Где-то тяжело вздыхала ночная птица, слышался шепот растущей травы, потрескивали в огне сухие ветки. Ночь выдалась светлой, круглый блин луны висел в безоблачном небе, и Квентин решил пройтись и поискать воду в округе. Он потрепал по загривку дремавшего Гнедко и, прихватив с собой меч Гедара, направился в лес. Как только он вошел в лес, почти сразу же наткнулся на неширокую просеку. В середине лесного коридора в лунном свете влажно блестела высокая жирная трава. Квентин ступал по серебристой дорожке, и его ноги утопали во влажной и мягкой траве. Тропинка вывела на поляну, вокруг которой, словно отделяя ее от остального леса, одинокими часовыми стояли высокие дубы. Принц осторожно ступал по волнам серебристой травы, боясь спугнуть очарование этой ночи и преклоняясь перед творческой силой природы, создавшей мир таким удивительно прекрасным. Полная луна висела над лесом, и на ее круглом лике отчетливо были видны большие глаза, с укоризной и жалостью взирающие на землю. Полянка незаметно перешла в болотце, поросшее высокими камышами. Кое-где в мелких лужицах блестела стоячая вода, и Квентин решил поискать источник, из которого питается болотце. Чтобы не угодить в трясину, он стал обходить болото с краю, ближе к деревьям. Лес спал глубоким сном, и только под ногами шуршала трава, да иногда хлюпала болотистая почва. Когда Квентин поравнялся с серединой болота, ему показалось, что на другом его краю возникло необычное голубоватое сияние. Призрачной россыпью света там перемигивались странные огоньки. "Что там такое? - подумал Квентин. - Неужто болотные духи вышли на ночную прогулку". Но страшно не было, что-то подсказывало ему, что эти огоньки не опасны, и он двинулся к ним, обходя топкие места. Сиянием было покрыто все болото. Источник света находился низко, у самой земли. Квентин подошел ближе и разглядел, что светится не земля, а странные пеньки, покрытые шляпками. "Похожи на грибы", - подумал он. Но для грибов они были слишком велики, некоторые доходили ему до колена. Их было великое множество - голубоватых светящихся столбиков, увенчанных темными шляпками. Они покрывали этот весь этот край болота и широким клином углублялись в лес. Квентин осторожно приблизился к этим странным созданиям. На первый взгляд могло показаться, что они разбросаны по болоту в беспорядке, но это было не так. Грибы стояли маленькими кружками по несколько особей. И таких кружков-семеек было очень-очень много. Когда Квентин приблизился настолько, что можно было, протянув руку, пощупать их, в кружках грибов началось едва заметное движение. Квентин обернулся к лесу и увидел, что из-за деревьев на поляну выползают длинные черные черви. Черви были большие и жирные, размером с батон колбасы. Сомнений в их намерениях не возникало. Черви собирались полакомиться нежной грибной плотью. Грибы дрогнули и стали медленно отступать к болоту. Это было удивительно, Квентин никогда бы не подумал, что грибы способны на какие-либо перемещения. Но если присмотреться, можно было заметить, как грибы медленно и незаметно пытаются перестроить свои ряды таким образом, чтобы дать отпор враждебным пришельцам. Маленькие грибки отодвигались на задний план, а вперед выдвигались более рослые и крепкие. Все грибное поле пришло в движение, и Квентин понял, что грибы охвачены страшной паникой. Ему даже показалось, что он разобрал едва различимый шепот, издаваемый странными созданиями, хотя это вполне мог быть и далекий ветер, шелестящий листвой в кронах деревьев. Черви продолжали наступление. Передние грибы замигали паническими вспышками. Им ответило все грибное поле. На какого-то растерявшегося грибного бедолагу навалилось сразу три червя. Гриб вспыхнул яркой неоновой вспышкой и потух. Черви будто ждали этого момента и с жадностью набросились на безжизненное грибное тело. "Они не убили его, он умер сам, - словно кто-то подсказал Квентину. - Черви только и ждут, когда мы умрем от страха, чтобы съесть нас". "Не дождутся!" - юноша не мог больше равнодушно наблюдать эту картину. Черви уже добрались до грибных малышей, сгрудившихся возле грибного папаши. В руках у принца блеснул меч Гедара. Двумя прыжками Квентин преодолел расстояние и очутился на переднем крае. Черви испуганно встали на дыбы, когда увидели человека. Квентин взмахнул мечом. Во все стороны полетели черные жирные ошметки. Грибы тоже не теряли времени. Паника улеглась, они перестроили ряды и ответили согласованными яркими вспышками. Квентин вдруг услышал какой-то неясный гул, от которого даже ему стало страшно. Это была ментальная атака грибов. Черви же забились и съежились на земле, как от сильного жара. Принц рубил и рубил, и от червей разлетались куски жирной плоти. Грибы усилили пси-атаку. Даже мозг Квентина, казалось, вибрировал и дрожал от их натиска. Наконец черви не вынесли этого гула, воя и дрожи и стали отползать обратно темную чащу. Короткий бой закончился, и принц опустил перепачканный кусками червивой слизи меч. Квентин подошел к большому грибу, который, все еще набычившись и выставив в сторону врага острие шляпки, прикрывал отступление своей семейки. Юноша заглянул под морщинистую шляпку и ахнул от удивления. Под конусом шляпки скрывалась забавная рожица с кнопкой носа, круглым ртом и темными бусинками глаз. Гриб вспыхнул от негодования и двинулся на принца. Его маленький рот кривился в истошном крике, как у младенца, но Квентин разобрал только неясный шум и вибрацию, которые сотрясали тело гриба. Минуту-другую они стояли друг против друга: склонившийся человек и осерчавший, набыченный гриб. Отваги гриба хватило ненадолго. Вдруг его глазки испуганно запрыгали вверх-вниз, и он судорожными движениями попытался отодвинуться от Квентина. Тело гриба продолжало гневно содрогаться и пульсировать светом, но было заметно, что эти вспышки даются ему с все большим трудом, а его движения становятся все более вялыми и безжизненными. Квентин потянулся к грибу. Смешно открывая рот, гриб захлебнулся в немом крике и в отчаянной попытке спастись сделал резкий рывок в сторону, но, видимо, не рассчитал силы и повалился на бок, тяжко выворачивая из болотистой почвы свои корни-ножки. По всему грибному сообществу пробежало волнение, словно что-то всколыхнуло тяжелую болотную трясину. Грибы, отзываясь на беду, случившуюся с их товарищем, замигали белыми фосфорными вспышками. Упавший гриб лежал на земле, беспомощно дрыгая ножками-корневищами. Два тонких отростка по бокам туловища, там, где у людей обычно находятся руки, тщетно пытались опереться о землю. Квентину было смешно и грустно наблюдать за его безуспешными попытками. Нет, добрый юноша не хотел больше быть наблюдателем чужого горя. Он поднял упавший гриб и поставил его на землю, отметив необычную тяжесть и похожие на сердцебиения сокращения влажного грибного тела. Тотчас ножки гриба заползли и крепко сцепились с почвой. Гриб приподнял свою шляпку и изумленно вытаращился на человека черными бусинками глаз. Грибы отозвались разноцветными огоньками и принялись раскачиваться из стороны в сторону. Они явно находились в замешательстве: одни из них продолжали убегать и призывали других яркими вспышками, другие, напротив, замедлили бег и выжидали, что же произойдет дальше. Стоило Квентину немного постоять неподвижно и прислушаться к грибному разговору, как он стал различать в сплошном, как казалось ранее, шуме определенный смысл. Он не мог разобрать ни одного слова, но общий смысл разговора стал понемногу доходить до него. Понятия вычленялись из многоголосого шума и сами собой возникали у него в голове. Обмен между грибами происходил с огромной скоростью - одновременно говорили многие сотни голосов. Квентин готов был поручиться, что слышал, как чьи-то пронзительные вопли о спасении сменялись спокойным и взвешенным голосом, уговаривающим всех оставаться на своих местах и сохранять спокойствие. Вскоре ему показалось, что этот голос (уважаемого степенного джентльмена) принадлежит спасенному им грибу. И этот голос звучал все увереннее, призывая остальных не поддаваться панике и не опасаться пришельца, не сделавшего им пока ничего плохого. Спасенный гриб изучающе разглядывал человека, будто какую-нибудь невидаль, и что-то говорил ему. Среди булькающего звука и шорохов, издаваемых внутренностями гриба, Квентин постепенно разобрал вполне членораздельную речь. "Спасибо, что помог нам. Но кто ты?" - спрашивал гриб Квентина. Никогда прежде грибы не встречали в лесу существ, подобных Квентину, и, естественно, появление незнакомца вблизи колонии вызвало у них некоторую тревогу. Грибы очень надеются, что чужак не причинит им вреда, поскольку, они оказались совершенно беззащитными перед ним. И хотя в их распоряжении и имеется некое тайное и мощное оружие, которое до сих пор помогало им обороняться и выживать в лесу, они пока не собираются применять его к пришельцу. Квентин заметил, что движение в рядах грибов замедлилось, и вспышки света перестали быть такими яркими и интенсивными, как прежде. Грибы успокаивались. "Если у них и было какое-то страшное оружие, - подумал Квентин, - они уже не преминули испытать его на мне. И, судя по всему, оно не подействовало, если, конечно, не считать, что меня сумели отравить каким-нибудь медленнодействующим грибным ядом". - Меня зовут Квентин, и я человек, - объявил Квентин. - А вы кто? Хотя он и произнес эти слова негромким голосом, спасенный им гриб и другие ближние грибы испуганно вздрогнули. - Не надо так кричать! - возмущенно прошептал гриб. - Мы не можем переносить твои крики. Ты думай, просто думай то, что хочешь сказать. "Это что-то новенькое, они не выносят голоса. Видимо, вибрации голоса, даже не особенно громкого, им неприятны. Они используют в общении либо тот сверхтихий шепот, что я слышал, либо обмен мыслями. Что ж, в случае чего голос может послужить мне неплохим оружием", - подумал Квентин. - Меня зовут Мо, - важно отрекомендовался гриб. - Я происхожу из знатного рода старожилов колонии. Мои предки были среди тех, кто, подвергшись Изменению, поселился на этом месте. Квентин заметил, что грибы не все одинаковые и различаются ростом и формой шляпок. Среди них были и совсем маленькие грибочки с тонким тельцем и молочно-белой кожицей - их дети. Наблюдая такое разнообразие грибных видов, можно было предположить, что среди них существуют какие-нибудь сословные или расовые различия, и слова Мо только подтвердили это. Квентину еще только предстояло научиться общению на ментальном уровне, поэтому он постарался выражать своим мысли предельно доступным и простым языком. - Я путешествую и собираю крупицы мудрости у самых разных народов, и хотел бы побольше узнать о вашем народе, - старательно, в голове, проговорил он. - Хотя я и происхожу из древнего и знатного рода, - ответил Мо. - Но тебе лучше поговорить об этом с Додом, который прекрасно знает историю нашего народа и давно мечтает познакомиться с представителями других разумных существ. - И Мо испытующе воззрился на Квентина, словно бы лишний раз убеждая себя, что действительно имеет дело с представителем другого разумного вида. Квентин усмехнулся про себя, но постарался не выдать ни малейших признаков пренебрежения к братьям по разуму. - Я хочу встретиться с мудрецом Додом. Я всегда рад встрече со знающими и умными людьми, - мысленно произнес Квентин. - Люди - это такие как ты? - услышал он Мо и порадовался, что его поняли. - Да, это разумная раса, живущая на земле. И до встречи с вами я не подозревал, что существуют другие. Ответа не последовало, но Квентин расслышал то ли горделивое сопение, то ли мычание знатного гриба. Вероятно, Мо был бесконечно рад услышать, что его народ первый разумный вид, который не является людьми. - Сейчас я позову мудреца Дода, чтобы он поговорил с тобой, - важно объявил Мо. Но Квентин, представив, сколько им придется ожидать, пока Дод приблизится на расстояние пригодное для беседы, спросил, не лучше ли будет, если он сам отправиться к мудрецу. Мо задумался, анализируя это предложение. Он думал, как бы Квентину безопасно пройти по поляне среди плотно стоящих грибных семеек с их детьми, чтобы случайно не свалить и не раздавить кого-нибудь. И в этот момент в голове у Квентина раздался совсем другой, слабо звучащий голос: - Не надо проталкиваться сквозь толпу, подвергая риску беспомощных и слабых малышей. Дод сам подойдет к вам. Я, конечно, могу разговаривать и на таком расстоянии, но мне очень хочется взглянуть на живого человека. Если правда то, что мне говорили... - Дод не договорил, и Квентин заметил, что в глубине грибного поля загорелся светло-зеленый огонек и стал довольно быстро приближаться к ним. Дод катился быстро, с изяществом лавируя между семейками застывших в растерянности грибов, и они уступали ему дорогу. Минут через десять, что по меркам грибных скоростей было не так уж и плохо, Дод подкатился к Квентину и Мо. По тяжко вздымающимся и опускающимся круглым бокам Дода, Квентин понял, что переход дался мудрецу нелегко. Большой шар, покрытый морщинистой кожей и приплюснутой, чтобы лучше кататься по земле, шляпкой, стоял рядом с Квентином и, тяжко отдуваясь, собирался с мыслями. Юноша подумал, что почтенному Доду не следовало так торопиться и изнурять себя тяжелым переходом и что он, Квентин, все равно бы никуда не делся и дождался бы мудрого Дода. Дод, пока еще не в силах что-либо произнести, уловил мысли Квентина и согласно кивнул верхней частью шаровидного туловища, прикрытой плоской шляпкой. Наконец гриб успокоился настолько, что смог связно мыслить, и восхищенно выдохнул: - Вот, значит, какой он человек! - при этом мудрец так высоко задрал голову, что Квентин даже испугался, как бы у него не свалилась шляпка. - С детских лет во мне жила надежда увидеть настоящего человека, задыхаясь, говорил Дод. - Но наш лес настолько далек от мира людей, что на протяжении долгих веков ни один человек не забредал сюда. Лишь отдаленные смутные обрывки чьих-то мыслей долетали до меня, но сами их носители находились так далеко, что я и не надеялся когда-нибудь увидеть их. И вот, наконец, встреча с настоящим человеком! Теперь, согласно заветам предков, я должен буду открыть вам, молодой человек, самый большой наш секрет, нашу самую заветную тайну, сберегаемую и хранимую не одним поколением грибов, торжественно объявил Дод. Квентин, хотя еще и не научился понимать ментальный язык грибов, все же уловил, как подобралось и насторожилось грибное племя. Их предводитель говорил важные и судьбоносные вещи. Дод же от осознания значимости собственной миссии раздулся, как воздушный шар, и стал почти одного роста с человеком. Теперь Квентин хорошо видел его круглое лицо с черными бусинками глаз и слегка голубой в лунном свете кожей. Нос Дода торчал сливой, а его рот, кружком с серебряную монету, казался постоянно открытым. Ручек-стебельков и ножек-корней, как у других грибов, у Дода не было, но в любой точке своего тела он мог выбрасывать наросты, которые в зависимости от потребностей принимали нужные формы. - Друзья мои! - Дод обратился к своим соплеменникам. - Сегодня у нас знаменательный день. Мы видим перед собой настоящего человека, носителя первичного разума. Первую разумную форму жизни на нашей Земле. Можно сказать, нашего прародителя, - Дод сделал выжидающую паузу, и вслед за этим поднялся такой шум возмущенных мыслей, что Квентин ничего в нем не мог разобрать. Все кричали одновременно. Интонации голосов были от предельно возмущенных до восторженно торжествующих. - Да, нашего прародителя! - твердо осадил толпу Дод. - Это являлось самым большим секретом и главным достоянием нашего ордена хранителей. Мы бережно в течение сотен лет передавали из поколения в поколение эти знания и одновременно наблюдали перемены, происходящие с нашим народом. Вы ведь знаете, что ваши деды не похожи на вас, а их прадеды так же не походили на них, как ваши внуки не похожи на ваших отцов. Мы все время меняемся, но правда состоит в том, что в глубоком прошлом мы все были людьми. Такими же, как он! - Дод выбросил из своего тела отросток и ткнул им в сторону Квентина. - Взгляните, друзья мои, на этого человека. У него почти такие же внутренние органы, как у нас. У него есть сердце, легкие, и он дышит воздухом так же, как мы. Быть может, только мозг у него, вследствие ограниченного пространства черепной коробки, меньше нашего, но мыслит он так же, как мы. Но это еще не самое главное, самое главное в том, что сказано об этом в великой книге Начал. Гриб приосанился, выпрямился и торжественно продолжил: - В великой книге Начал сказано, что первая мыслящая форма была одна, затем произошло разделение на три, они изменились, и из каждой стало много. Мы много дискутировали о значении этих слов, но только теперь, когда я воочию увидел настоящего человека, на меня снизошло озарение. Я лицезрел истину, друзья мои, и мне стало ясно: мы тоже когда-то были людьми, такими же людьми, как этот человек, стоящий сейчас перед вами. Это было многие сотни лет назад до того, как произошло Изменение. А после Изменения мы стали другими, непохожими на людей, но в отличие от других лесных жителей сохранили разум и волю. Изменения продолжаются, и с каждым новым поколением мы все более и более утрачиваем черты присущие людям. С какой целью идет Изменение, по какому пути и что является его первопричиной, долгое время оставалось для нас загадкой. Мы жили, растили детей и совершенствовали свои способности, но все это время, из поколения в поколение, происходили изменения, отдаляя нас от первоначального облика людей-прародителей. Мы научились управлять своим сознанием и обрели удивительные способности мышления, но в то же время, благодаря утрате защитных свойств и подвижности, присущих людям, стали легкой добычей паразитов. Что помогало нам выживать все эти годы? Только сложение тысяч наших разумов в один и объединение всех наших сил в единую и непобедимую волю. Только задумайтесь, что было бы, не будь у нас этих уникальных способностей! Нас бы давно уничтожили ужасные черви, стремящиеся превратить нас в питательную среду для выращивания своего потомства. Но только благодаря тому, что мы когда-то были людьми и властелинами этого мира, мы не сдались и выжили. И вот теперь, друзья мои, когда настал час истины, я заявляю: Изменение пришло на само по себе, оно было инициировано злыми силами, которые хотят господствовать в нашем мире. Кому-то, чья злая воля стоит за этим процессом, хочется одного: превратить людей в некое подобие растений, в пищу для взращиваемых им омерзительных тварей. Теперь, когда передо мной стоит настоящий человек, я совершенно отчетливо осознаю это, и Древние источники служат подтверждением моим мыслям. К сожалению, друзья мои, процесс продолжается, и мне неизвестно, как долго с помощью Силы Единой Мысли мы сможем противостоять набегам паразитов. Тот, кто стоит за всем этим, не успокоится, пока не довершит свое черное дело. А значит, рано или поздно наступит день, когда наши дети или внуки не смогут больше сопротивляться нашествию червей. Тогда с нашим народом будет покончено, и мы превратимся в питательное желе из мозгов очень полезное поганым тварям. Чтобы победить зло, нам нужен могущественный и верный союзник. И таким союзником в борьбе за наше общее существование может быть только человек. Считаю, что мы должны открыться нашему гостю-человеку, открыть ему наши тайные знания и умения, что вынашивали мы долгие годы, и обрести в его лице надежного друга и защитника. Мы всегда должны помнить, что были людьми и стали грибами только по воле злых сил. Мы никогда не должны забывать о том, что у нас не только общий предок, но и враг тоже общий. Мудрец Дод умолк, отдуваясь. На поляне воцарилась полная тишина. Грибы замерли и потускнели. Квентин, находясь на ментальном уровне сознания, не слышал больше ни звуков ночного леса, ни движения воздуха, ни испуганных криков ночных птиц. Только ощущение близости к источнику высокой энергии, некой ментальной мельнице, тяжелыми жерновами перемалывающей его мысли, охватило принца. Молчали все, и это молчание было настолько исполнено энергией, что, пронизывая каждую клеточку тела, заставляло разум человека слиться с единым мыслительным организмом всего грибного сообщества. Наконец тишина была прервана, и Дод, обращаясь к Квентину, сказал: - Я долго ждал этого момента. Твои мысли открыты мне. Я знаю твое прошлое, знаю, кто ты и откуда пришел, - все это ясно запечатлено в твоей памяти. Силой Единой Мысли мы можем узнать многое о твоей жизни. История твоя печальна, и она вдвойне печальна событиями последних дней. Люди перестают быть людьми и теряют разум под воздействием Изменения. Перед тобой, Квентин, лежит нелегкий путь, но сделанный тобой выбор правильный. Ты должен спасти наш мир, стоящий на грани вымирания и безумия. Поверь мне, людей как формы существования разумной расы на Земле осталось не так много, а тот, кто начал Изменение, продолжает творить свое черное дело. Будь это Конах или кто-то иной, кто стоит за ним - неважно, как он себя именует - несет зло нашему миру. Его надо остановить. И если ты готов выполнить миссию, возложенную на тебя судьбой, то всегда можешь рассчитывать на нашу помощь и поддержку. Где бы ты ни был, мы всегда поможем тебе всей нашей Силой. - Поэтому я спрашиваю тебя, человек, от имени всего нашего народа, готов ли ты принять наши знания и помощь, чтобы победить в борьбе? - Да, - тихо ответил Квентин, ошеломленный только что продемонстрированной ему Силой Единой Мысли. - Тогда прими этот дар, - Дод, ловко вытянув руку-отросток, извлек откуда-то из-под земли тускло блеснувший ободок. - Это один из тех немногих предметов, что достался нам от наших предков Древних людей. Этот золотой ободок поможет тебе сконцентрировать разум и стать участником Силы Единой Мысли. Каждый день, пока ты его носишь, будет давать тебе новые способности и знания. Золотой ободок научит тебя лучше чувствовать настроения и мысли других людей, хотя это произойдет не сразу. Но самое главное, мы теперь сможем слышать друг друга на любых расстояниях, и ты всегда сможешь обратиться к нам за советом и помощью в трудную минуту. Призови нас, и мы всегда будем с тобой рядом. Дод внимательно смотрел на Квентина, словно вопрошая его: все ли он осознал из сказанного этой ночью. Квентин только сейчас заметил, что стало светать. Солнце ярким оранжевым шариком выкатывалось из-за вершин деревьев. - Пришло время отправляться в дорогу, юноша, - мудрец говорил медленно, старательно продумывая слова, чтобы все сказанное дошло до Квентина. Время самое дорогое, что у нас есть. К сожалению, оно работает против нас, и на Земле продолжается Изменение. Не теряй времени, а заодно с ним и наш мир: мир людей, мир разума, тот мир, который все мы любим. Квентин надел ободок на голову. Болото, лес, грибы - все вдруг пропало и погрузилось во тьму. Когда Квентин очнулся, солнце уже стояло высоко, а рядом топтался Гнедко, терпеливо ожидая, когда же проснется хозяин и они поспешат в дорогу. Что произошло в эту ночь? Или это был просто сон? Все было настолько странно и неправдоподобно, что ни будь золотого ободка на голове, Квентин никогда бы не поверил, что все это ему не приснилось. Он снял ободок, повертел его в руках и, не найдя в ободке ничего примечательного, снова надел на голову. Ничего не изменилось, быть может, только какой-то неясный шум, что он слышал теперь все время, стал немного громче. В этом шуме не было ничего неприятного, скорее наоборот, в нем слышалось нечто ободряющее, словно откуда-то издалека к нему пытался прорваться голос доброго и родного существа. Но прежде чем оседлать коня и отправиться в путь, Квентин решил внимательно изучить карту, подаренную Таной. Он развернул свиток и с удивлением обнаружил знакомые названия мест. Это было невероятно, но на карте, изготовленной триста лет назад, названия стран, рек и морей не изменились. Он сразу же нашел Монтанию и, проведя пальцем на юго-восток, прошелся по лесам Оддора и дальше на юг через равнинные степи и пустоши Редера, за которыми находилось последнее из Великих Королевств - Террана со столицей городом Магочем. В этот город на побережье Серединного моря, где по преданиям находилась дорога в небо в легендарное королевство эльфидов, и лежал его путь. Дорога между Западным и Серединным морями, по которой двигался Квентин, была проведена на карте черной жирной чертой. Значит, в старину этот тракт был хорошо известен. И теперь Квентину предстояло проследовать этим рискованным и позабытым за столетия путем. Пришла пора отправляться в дорогу. Принц оседлал Гнедко и двинулся легким шагом по старой дороге. Денек был солнечный, и как только он тронулся с места, легкомысленные солнечные эльфы весело запрыгали перед ним по дороге, указывая путь. Через пару часов Квентин заметил, что лес стал намного гуще, а кроны деревьев переплетаются над головой. Квентин ехал по тенистому лесному коридору и думал, что деревья стали такими высокими и толстыми неспроста, скорее всего, они тоже подверглись Изменению. Окружающий ландшафт преобразился только спустя пять дней. Деревья стояли теперь не сплошной стеной, а рощицами, перемежаемыми степными полями. Еще через день Квентин достиг края леса, и перед ним открылась великая, простирающаяся до самого моря степь Редера. Он остановился на краю леса, достал из седельной сумки зеркальный ларец, подаренный Таной, и поймал в него лучик солнца, которое теперь с каждой милей становилось все жарче. Рикки и Молли, весело щебеча, описали в воздухе головокружительную петлю и запрыгнули в ларец. - С тобой в лесу мы неразлучны, а выйдя в степь, поймай последний лучик. А если будем мы нужны, открой ларец и не тужи, - пропели они напоследок. Квентин захлопнул крышку зеркального ларца. Теперь его солнечные друзья были всегда с ним. Они пришпорил коня и поскакал по пыльной в степи дороге. Впереди, раскинувшись на многие сотни миль, лежали ковыльные степи Редера - вольные пастбища прибрежного ветра.