Волки сильнее собак - Мартин Смит

Воропай обменялись какими-то знаками и разошлись. Аркадий не мог видеть, куда именно они направились, хотя догадывался, что плутать братья будут совсем недолго и обязательно вернутся назад, прямо туда, где он затаился. Если бы Аркадий мог добраться до темнеющего вдалеке леса, то не оглядываясь ушел бы на запад, в дикие Карпатские горы, или на восток, в Москву. Куда угодно, только бы не на небо…

Лес полон звуков. Электрическое потрескивание сверчков и цикад. Шелест листвы. Человек мог просто утонуть в сонме звуков. Особенно мертвый.

Камень или кирпич – что-то ударило в стену школы. Тарас, придерживая поврежденную при прыжке из окна руку, бросился к школе, быстро завернув за угол. Была не была – Аркадий решил воспользоваться случаем. Он осторожно перебрался на место Тараса и тут только понял, что это ловушка.

Его обманули. За большим деревом стоял Димитр. Аркадий бросился в кусты куманики, и пуля, просвистев в миллиметре от плеча, ударила в ветку. К тому времени как Димитр очухался, Аркадий уже на приличном расстоянии от него петлял между деревьями.

Никакого плана у Аркадия не было. Он не стремился в сторону какой-то определенной дороги или пропускного пункта, а просто бежал. Аркадий здесь уже немало побегал в последнее время, поскольку зона была безлюдной, за исключением чернобыльской администрации и стариков в «черных» деревнях. Аркадий слышал погоню. Братья бежали за ним с обеих сторон. Ситуация осложнялась еще и призрачностью лунного света. Ветки появлялись из ниоткуда и били по лицу. Корни коварно цеплялись за ноги. А радиоактивные знаки словно размножились многократно.

Аркадий оглядывался на Воропаев, которые становились все ближе. Что же они так быстро бегут? Земля неслась навстречу, а братья загоняли Аркадия в папоротник, который становился все гуще и гуще. Ноги Аркадия налились свинцовой тяжестью и покрылись толстым слоем грязи, когда впереди заблестела полоска серебряной воды.

Это была запруда, окруженная жалкими, гниющими деревьями, камышами. Громко квакали лягушки. Посредине, над горбом плотины бобра, торчал многогранник радиоактивного знака.

Аркадий отступил на более твердую почву. Вокруг не было ни одного камня. Поднятая с земли ветка тут же рассыпалась в труху. Голыми руками Аркадий встретил атаку Тараса, бросил его через бедро и оказался лицом к лицу с Димитром. Тот дрался как хоккеист: захват одной рукой и удар другой. Аркадий заломил руку Димитра за спину и швырнул его в толстый ствол дерева. Пнул Тараса в голову, когда тот вскочил. Врезал Димитру в пах. Но, падая, тот обхватил колени Аркадия, и он не смог отразить атаку Тараса. Димитр повис на Аркадии, а Тарас ударил его пистолетом. Чтобы Тарас мог получше прицелиться, Димитр мертвой хваткой держал Аркадия за руки. В следующее мгновение Аркадий оказался на земле. Застрелить теперь Аркадия было слишком просто – братья могли сделать это во время погони, но они не хотели для него такой легкой смерти.

– Это для тебя, – прохрипел Димитр.

Он вытащил из-под камуфляжа подушку и уселся Аркадию на грудь, а Тарас встал на колени и заломил Аркадию руки. Димитр тяжело дышал, изо рта у него капала слюна. Кровь Катамая на подушке еще не высохла…

Аркадий взглянул на луну, верхушки деревьев – неужели он видит все это в последний раз…

– Ты уйдешь в мир иной, как Карел. Потом мы бросим тебя в воду, и никто никогда не найдет тебя.

– Ошибаешься. – Алекс Герасимов с пистолетом в руке вышел из-за деревьев. – Уже нашли.

Он выстрелил Димитру в спину, и великан, как бык на бойне, рухнул замертво, а брат его, не веря своим глазам, попятился. Тарас отбросил рукой нависшие на глаза волосы и открыл было рот, намереваясь сказать что-то, когда Алекс застрелил и его. Пуля попала прямо в сердце. Тарас ошарашенно посмотрел на отверстие, похожее на след от сигареты, стал медленно-медленно оседать и наконец растянулся на земле.

Алекс поднял подушку, прочел, теперь уже вслух:

– «Я не жалею ни о чем», – и забросил ее почти к самому многограннику радиоактивного знака.

С трупами надо было что-то делать.

Алекс сказал, что запруда и склон слишком радиоактивны, поэтому милиция оставила бы Воропаев лежать прямо здесь или в крайнем случае оттащила бы их отсюда за ноги. Неужели Аркадий не видел чернобыльской милиции в действии? На какое расследование он рассчитывал? К счастью, имелись два свидетеля.

– Они пытались убить вас, а я спас вам жизнь. Разве не так?

Они несли Воропаев на плече, как пожарные. Алекс шел впереди с Димитром, а Аркадий с опухшим и потому закрывшимся глазом, шатаясь от физического и нервного перенапряжения, нес труп Тараса. Подниматься по склону было очень тяжело, ноги скользили по опавшей хвое.

– Ваше счастье, что я услышал выстрел. Я думал, что это браконьер в центре города. Знаете, как я отношусь к браконьерам.

– Знаю.

– Потом услышал еще один выстрел за школой и следом за ним крик. Воропай наделали много шума.

– Это правда.

– Не ранены?

– Я прекрасно себя чувствую.

Алекс прервал разговор и обернулся.

– Мы отнесем этих двоих в школу, а потом я пригоню грузовик.

Аркадий споткнулся о корень и упал на колено, как официант с перегруженным подносом. Он не мог поменять плечо, потому что смотрел только одним глазом.

– Вы видели Катамая? – спросил он, поднимаясь.

– Да. Знаете, что делает полную луну необычной? Вы чувствуете себя как зверь, видите как зверь. – Алекс с пистолетами за поясом спереди и сзади, казалось, нес труп Димитра, как пушинку, и замедлил шаг лишь для того, чтобы идти вровень с Аркадием. – Мы не заслуживаем полной луны. Мы все окружающее делаем меньше. Не любим все большое – высокие деревья, больших котов и огромных рыб, дикие реки. Это характерно для зоны. Оставить все в покое на пятьдесят тысяч лет, и эта местность, может быть, превратится во что-то иное.

– Вы видели Карела? – повторил Аркадий.

– Вид у него неважный.

Аркадий прибавил шагу, и Алекс принялся разговаривать с ним – так взрослый на долгой зимней прогулке обычно разговаривает с мальчиком, который дрожит и отстает. Он развлекает его рассказами и всем тем, что мальчишки любят слушать.

– Паша Иванов и Лев Тимофеев были любимцами моего отца, завсегдатаями нашего дома. Лучшие его исследователи, лучшие сотрудники, и, когда он был слишком пьян, чтобы руководить, запросто могли заменить его. Лучшими намерениями вымощена дорога в ад. Клянусь, я начал работать в «НовиРусе» только из-за дополнительного заработка. У меня не было никакого грандиозного плана возмездия.

Возмездия? О каком это возмездии он говорит? Голова Аркадия после потасовки соображала неважно, и ему приходилось напрягать все свои силы, чтобы продолжать идти. А Алекс легко нагнулся, чтобы убрать с дороги большой сук.

– Из Москвы позвонил мой приятель Егор. Да, я подрабатывал как переводчик в секторе аварий, входящем в структуру службы безопасности «НовиРуса». Обычно работа состояла в круглосуточном чтении в маленькой комнате без окон. Кабинет Ожогина – на пятнадцатом этаже, но мы сидели в подвале.

– В брюхе зверя.

– Именно. Когда находишься под землей, то кажется, что все время ночь. Настоящий космический век – перегородки из тонированного стекла. Я начал бродить по помещениям и обнаружил, что специалистам, непрерывно следящим за всеми этими мониторами системы безопасности, еще тоскливее, чем мне. Совсем молодые ребята – мне единственному перевалило за тридцать. Представьте себе, каково сидеть в темноте и пялиться на мониторы часами. И ради кого? Ради марсиан, чеченцев, грабителей банков с чулками на головах? Однажды я проходил мимо пустого кресла и на мониторе увидел ворота особняка, раскрывающиеся для въезда двух «мерседесов». Картинка переместилась на другой монитор, и Паша Иванов, как оказалось, теперь босс «НовиРуса», вылез из машины с красивой женщиной под руку. Это был его особняк. Я не видел Иванова со времен Чернобыля. На мониторах я видел, как он поднимается по большой лестнице и входит в холл. «Вот, – сказал я себе, – у этого человека все есть».

Я задумался, как мне поступить с человеком, у которого все есть. Мы вместе работали в институте над хлоридом цезия. Помните, какой компанейский был Иванов? В Рождество он устроил в своем особняке вечер примерно для тысячи человек, собирая подарки для благотворительной акции. Иванов был очень демократичным: персонал, друзья, миллионеры, дети бродили по всем комнатам, потому что Иванов любил покрасоваться – новые русские всегда это делают. Я принес туда с собой несколько крупиц хлорида цезия и дозиметр в свинцовой коробке, красиво упакованный – с роскошным бантом, а также перчатки со свинцовой прокладкой и щипцы за ремнем. Оставил крупицу хлорида в ванной, чтобы он наступил на нее и потом наследил по дому, а на туалетное сиденье положил подарок с открыткой, приглашающей Иванова в Чернобыль для искупления грехов. Я ждал несколько месяцев, а Иванов только и сделал, что послал Хоффмана, своего толстого американского друга, прятавшегося среди хасидов. Представляете, Иванов послал его для заупокойной молитвы, а Хоффман так и не выполнил порученного дела.