Стихотворения - Всеволод Рождественский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
352. «Есть какая-то вещая сила…»
Есть какая-то вещая сила,Что, таясь изначально в крови,Нас на подвиг любви вдохновилаИ одно лишь сказала: живи!
С той поры, развернувшая крылья,Начинает душа свой полет,И пред нею напрасны усильяВсех препятствий и тесных тенет.
Не об этой ли «тайной свободе»Нам и Пушкин оставил завет,Не она ль при любой непогодеЗажигает спасительный свет?
Нерушимая связь с целым миромЗвуков, красок и плоти живой —Дар бесценный отзывчивым лирамИ единый их истинный строй.
Июнь 1975353. «Пусть то будет как сон или бред…»
Пусть то будет как сон или бред(При желании всё может статься),Я хотел бы, прожив столько лет,Сам с собою — в былом — повстречаться,
Увидать себя юным, таким,Как и было, конечно, когда-то,Безрассудно беспечным, слепым,Расточающим жизнь без возврата.
Юным быть, но со взрослой душой,Пережившей, узнавшей немало,Чтобы всё, что случится со мной,Она зрелостью чувства встречала.
На нелегкой дороге моей,Сквозь предвестия близкой разлуки,Я тогда понимал бы яснейЭти запахи, краски и звуки…
Но боюсь, без былой слепоты,Увлечений, утрат и ошибокСуше стали бы пахнуть цветы,Меньше было бы слез и улыбок.
Мир понятным бы стал и простым,Назывался бы так, как зовется…Нет! Уж лучше былое былым,Невозвратным навек остается!
Июль 1975354. «Есть у души, как у природы русской…»
Есть у души, как у природы русской,Свои закаты и своя заря.Она бывает и туманно-тусклой,И яркой, словно солнце января.
В ней есть томленье медленного знояИ горестных раздумий поздний лед.Нет одного — покорного покояТам, за пределом облачных высот.
И никому не ведомы орбитыЕе нежданных взлетов или сна.Таинственны, загадочны и скрытыОт нас самих той книги письмена.
И может быть, в просторах мирозданья,Где всё к расчетам точным сведено,Она одна — свободное дыханьеИ в вечность приоткрытое окно.
Август 1975355. «Конечно, в племени поэтов…»
Конечно, в племени поэтовУ каждого своя судьба.Формальных правил и декретовТесна ей торная тропа.
Одним — торжественные датыС реестром памятных имен,Индустриальных од раскаты,Вседневной хроники разгон.
Другим — не формул начертаньеИ не конспект прочтенных книг,А жизни свежее дыханьеИ светлых чувств ее родник.
Но рады мы добыче разной,Попавшейся в тенета слов,И мил нам россыпи алмазнойТрудами купленный улов.
Когда единственное словоОтыщется, измучив нас, —Всё в старом мире станет ново,Как бы рожденным в первый раз.
А от словесного кокетстваИ выдуманной шелухиОдно надежное есть средство —Душой внушенные стихи.
Лето 1975356. ТАЛЛИН
(Средневековье)
С алебардою сутулитсяСтраж ночной в глухой тени.Крепко город караулится:Заперта цепями улицаИ погашены огни.
Башни серые, щербатыеВ шлемах красных черепицСмотрят в улицы покатыеНа собор, где дремлют статуиВозле рыцарских гробниц.
Час влюбленных, час безумияБургомистром запрещен,И, спеленутый как мумия,В блеклом свете полнолунияТаллин спит и видит сон.
Тихо тянут невод времениСтрелки башенных часов.То и дело прячась в темени,С сумкой, полной злого семени,Вышел дьявол на улов.
И молчат дома пугливые,Оградясь от князя тьмы.На его посулы льстивыеЕсть у них благочестивыеПротестантские псалмы.
Но зерно давно уж смолото…Там, где мирно спят купцы,Бродит в бочках горечь солодаИ ручьем стекает золотоВ крепко сбитые ларцы.
Город горд торговой славою.Богатей, но жди беду.Ведь недаром за заставоюЛюди видели кровавую,Огнехвостую звезду!
Что несет она? СпасениеИль предвестье грозных бед?Мор, чуму, землетрясение,Новой ереси смятениеИли войн дымящий след?……………………………Всё прошло — и предсказания,И все те, кто верил в них.Кто бы думать мог заранее,Что останутся лишь здания,Сторожа веков седых?
От времен, от разорителей,Люди милости не ждут.Что ж осталось от строителей,Побежденных, победителей?Только Камень! Только Труд!
1975357. ЛЕРМОНТОВ
Не в силах бабушка помочь,Царь недоволен, власти правы.И едет он в метель и ночьЗа петербургские заставы.
Еще стучит ему в вискиГусарский пунш. Шальной мазуркойМелькают версты, ямщикиИ степь, разостланная буркой…
«Поручик, это вам не бал.Извольте в цепь с четвертой ротой!» —И поперхнулся генералГлотком наливки и остротой.
От блюдца с косточками слив,От карт в чаду мутно-зеленомОн встал, презрительно-учтив,И застегнул сюртук с поклоном.
Покуда злоба веселаИ кружит голову похмелье,Скорей винтовку из чехла —Ударить в гулкое ущелье!
Поет свинец. В горах туман.Но карту бить вошло в привычку,Как поутру под барабанВставать в ряды на перекличку.
Душа, как олово, мутна,Из Петербурга — ни полслова,И Варенька ЛопухинаВыходит замуж за другого.
Кто знал «погибельный Кавказ»(А это песня не для труса!) —Тот не отводит жадных глазСо льдов двугорбого Эльбруса.
Как колокольчик под дугой,И день и ночь в тоске тревожной,Он только путник почтовойПо офицерской подорожной.
Но дышит жар заветных строкВсё той же волей неуклонной,И каждый стих его — клинок,Огнем свободы закаленный.
И не во вражеский завал,Не в горцев нищие селенья,—Он стих как пулю бы вогналВ тех, кто на страже угнетенья!
И не простит он ничегоХолопам власти, черни светской,За то, что вольный стих егоОтравлен воздухом мертвецкой.
Нет! Будет мстить он, в палачейСтраны своей перчатку кинув,А там пусть целит — и скорей! —В него какой-нибудь Мартынов.
1925 — <1976>358. НАД КНИГОЙ
Снова в печке огонь шевелится,Кот клубочком свернулся в тепле,И от лампы зеленой ложитсяРовный круг на вечернем столе.
Вот и кончены наши заботы:Спит задачник, закрыта тетрадь.Руки тянутся к книге. Но что тыБудешь, мальчик, сегодня читать?
Хочешь, в дальние синие страны,В пенье вьюги, в тропический знойПоведут нас с тобой капитаны,На штурвал налегая резной?
Зорок взгляд их, надежны их руки,И мечтают они лишь о том,Чтоб пройти им во славу наукиНеизведанным прежде путем.
Сжаты льдом, без огня и компаса,В полумраке арктических странМы спасем чудака Гаттераса,Перейдя ледяной океан.
По пещерам, подземным озерам,Совершим в темноте и пыли,Сталактитов пленяясь узором,Путешествие к центру земли.
И без помощи карт и секстантаС полустертой запиской в рукеКапитана, несчастного Гранта,На безвестном найдем островке.
Ты увидишь леса Ориноко,Города обезьян и слонят,Шар воздушный, плывя невысоко,Ляжет тенью на озеро Чад.
А в коралловых рифах, где рыщет«Наутилус», скиталец морей,Мы отыщем глухое кладбищеЗатонувших в бою кораблей…
Что прекрасней таких приключений,Веселее открытий, побед,Мудрых странствий, счастливых крушений,Перелетов меж звезд и планет!
И, прочитанный том закрывая,Благодарно сходя с корабля,Ты подумай, мой мальчик, какая,Тайны полная, ждет нас земля!
Вел дорогой тебя неуклоннойСквозь опасности, бури и мракВдохновленный мечтою ученый,Зоркий штурман, поэт и чудак.
<1928> — <1976>359. «Весенние скованы лужи…»
