Легионер. Век Траяна - Александр Старшинов

— Судьба меня хранит, — сказал Приск, застегивая пояс поверх новенькой туники из плотного дорогого сукна.

— Судьба! — фыркнул Кука. — Это Адриан все устроил.

— Судьба, — отозвался Тиресий. — Адриан — всего лишь ее орудие. Правда, одно из самых лучших.

Осенью в канабе принялись строить большие термы. На территории лагеря имелись маленькие бани, но в них мыться каждый день могли только офицеры, да еще на территории больницы была баня, где медики парили больных, прежде чем заняться массажем. Легионеры могли попасть в бани время от времени.

Термы в канабе сулили горячую воду и прохладный бассейн. Декурион канабы вместе с префектом лагеря уже разметили место под строительство, и теперь легионеры второй когорты возводили фундамент будущей бани. Котлован был отрыт, основание забетонировано, теперь легионеры выкладывали кирпичные столбы, на которые в будущем ляжет пол. Для топки уже отвели место, здесь пока сложили керамические трубы, по которым будет подаваться горячий воздух в термы. На каждой было оттиснуто клеймо: «LVM».

Тиронов Валенса приставили работать ко второй когорте. Метать пилумы или тыкать мечом в столб можно и после того, как выпадет снег, а вот фундамент хотелось бы возвести прежде, чем грянут морозы. Иначе котлован затопит водой, тогда весной откачивай воду да восстанавливай то, что пострадало за зиму. Работать в будущих банях было куда сподручнее, чем мостить улицы, — прежде всего потому, что для бань уже была возведена небольшая привратницкая — с хорошей печью, — где можно было отдохнуть, перекусить, подсушить тунику и плащ и, главное, выпить горячей воды с вином.

Здесь проживали вольноотпущенник декуриона с женой из местных, у них было двое мальчишек, обожавших притулиться подле солдат и слушать байки про лагерь и походы. Солдаты дарили им всякую мелочь, а из старых башмаков и туник, из пришедших в негодность лагерных кожаных лорик пошили обоим почти настоящие солдатские туники, крошечные калиги и доспехи. Малыши устраивали потешные бои, яростно стуча деревянными мечами по ловко сделанным из наборных дощечек щитам. — Всякий раз кто-нибудь награждал «бойцов» парой медяков.

Скинувшись, тироны посылали гонца в лавочку за вином и копченой рыбой.

В один из таких «походов» Приск столкнулся на улице с Луцием.

— Гай! — завопил мальчишка на всю улицу и кинулся к новобранцу со всех ног, будто тот в самом деле был его старшим братом.

— Ну как жизнь? — спросил Приск мальчишку, когда они пожали друг другу предплечья, как старые собратья по оружию.

— Школа достала! Прошу отца отпустить меня в легион, а он все твердит: рано! Ну ничего, как только запишут меня по возрасту в граждане, и я надену тогу, сразу к вам.

— С сестрой бы познакомил, герой! — Приск сделал вид, что и не предполагает, будто знаком с Кориоллой.

— Она вредная! — предостерег Луций, но все же повел Приска к школьной пристройке.

Занятия уже закончились, Кориолла стояла у входа, о чем-то болтая с Майей, дочерью ликсы. Старая нянька, примостившись на скамейке, считала на корявой ладони медяки.

— Вот она! — объявил Луций.

Поначалу Приску показалось, что это совсем другая девушка, не та, что он видел в доме Кандида. Потом сообразил — Кориолла попросту выросла за те месяцы, что он ее не видел. Выросла и обрела женские формы.

— Это мой спаситель Приск, — объявил Луций. — Я зову его Скорпионом. Он дерется лучше всех. Раз, ударил! — Луций изобразил рукой удар в воздухе. — Враг мертв! Снова! Ударил! И снова! — Он закрутился на месте, разя невидимых врагов. — Вот так! Так! Скорпион жалит!

— Как поживает госпожа Корнелия? — обратился Приск к девушке официально, по форме, будто под присмотром всех матушек и всех тетушек.

Кориолла покраснела.

— Да отлично она поживает, лучше некуда! — ответила вместо нее Майя. — А твои дружки тоже в канабе? — Глаза Майи тут же замаслились. — Этот ваш банщик Кука, как он, еще не пристроился на теплое местечко?

— Мы строим термы после утренних тренировок, — сообщил Приск, не зная, можно ли считать это место достаточно теплым для Куки.

— Я очень тебе благодарна, — проговорила Кориолла, внезапно заливаясь краской. Потом нахмурилась, схватила Луция за руку. — Пошли домой, живо!

— Да с чего вдруг? Отвяжись! — Луций вырвал руку. — Подумаешь, старше на год, а такую богиню из себя воображает! Вот удеру в легион, некем будет командовать!

Только тут Приск вспомнил, что ему пора в лавку за рыбой и вином.

Он миновал два дома, дверь лавки была закрыта, он постучал. И тут же услышал шаги. Но не внутри, а за спиной. Обернулся.

Кориолла подлетела к нему.

— Я должна, должна… — Она вдруг приникла к нему, что-то надела ему на шею, чмокнула в щеку и умчалась.

Приск провел ладонью по груди: поверх грязной рабочей туники на шнурке висел тонкий золотой браслет.

В перерыве работ, возле печи в привратницкой, тироны обсуждали будущее. Главная тема — как пережить предстоящую зиму. Рассказывали, что в этих местах бывают морозы, когда у караульных отмерзают конечности. Приходит сменщик, хлопает часового по руке, а она отваливается, как сосулька, вместе с копьем. Хлопает по другой, державшей щит, а она тоже отваливается — до самого плеча. Или пойдет кто-нибудь за хворостом, а руки с ветками примерзнут, и приходится их отрубать вместе с хворостом кавалерийской спатой.

— Да ладно, байки все это! — сказал Тиресий, выслушав сбивчивый рассказ Квинта про незадачливого часового. — Это же не Аид, в конце концов.

— Можно подумать, ты бывал в Аиде! — хмыкнул Кука.

— Конечно, бывал! — небрежным тоном заявил Тиресий. — Я спускался в Аид и доходил до самой реки.

— До Стикса? — переспросил Скирон, разинув рот. Он всегда попадался самым нелепым образом на россказни Тиресия.

— Конечно.

— Видел Харона?

— Противный старик. Изо рта все время течет что-то желтое, руки дрожат. А лодкой он только правит. Чуть возьмется за весло, так лодка сама на ту сторону мчится.

— Вот это да!..

— Народу в ней — десять тысяч за раз, не меньше…

— Тысячи… такая большая лодка? — не поверил Скирон. — Это что — командирская трирема? Да никакая трирема столько народу взять на борт не может! — дошло до Скирона.

— Лодка маленькая, так ведь души — не живые люди. Они там уплотняются в такую густую белую массу, будто болтушка из муки.

Сравнение с супом всех убедило. Приска затошнило, когда он представил, что души всего их легиона — лишь миска белой клейкой массы.