Эти загадочные животные - Ирина Царева

Посоветовались управленцы меж собой и определили Данилу хлеб развозить из пекарни по магазинам — дело серьезное?

Лошадка сельповская, старая кобыла Машка, всю войну хлеб развозила и до того привыкла, что и управлять не надо, сама знает, когда и куда ехать. Ежели, допустим, утро — то в сельмаг, около обеда — в Новую деревню, к вечеру — на Горку, где жил Данила и где жила в старой конюшне сама Машка. Работа шла, все было тихо и спокойно.

Со временем ранее почти непьющий Данила пристрастился к вину. Трудно устоять мужику, когда белоголовые ежедневно перед глазами и продавщицы в долг дают. Бывало, он после обеда так накушается, что с трудом заползает в телегу и засыпает. Но Машка дело туго знала и ни разу сбою не было, всегда вовремя куда надо везла.

И вот как-то на Ильин день — ни Данилы, ни Машки, ни хлеба. Очередь ждала, ждала и решила пацанов навстречу отправить, узнать, не случилось ли чего по дороге, — может, колесо у телеги отлетело, может, ось лопнула.

До пекарни версты три всего было. Дорога мимо кладбища, обнесенного изгородью, шла. Добежали пацаны до кладбища и видят: телега поперек дороги стоит, в изгородь уперлась, Данила в телеге к ящику с хлебом привалился и храпит. А Машка, в телегу впряженная, по ту сторону изгороди стоит и сено хрумкает. Пацаны, как увидели такое, со смеху на дорогу попадали. Тут и Данила проснулся. Протер глаза и орет: «С нами крестная сила! Как ты, Машка, через изгородь пролезла? Это баба моя намолила! Илья-пророк меня и наказал!»

С Ильина дня Данила пить бросил. И еще долго хлеб трезвенником развозил. А деревенские по сей день вопросом задаются: «Как лошадь за изгородь попала?»

Но Машка молчит. Ни Даниле, ни пацанам, ни всей деревне ничего так и не удалось понять…»

Разгадка «чудес» подобного рода, как правило, лежит на поверхности. Прочитав это сообщение о «чуде», представив себе лица жителей деревни и лицо главного героя в момент пробуждения, я от души посмеялась. А еще восхитилась остроумной находкой какого-то шутника, который, застав спящего в телеге пьяного мужика, выпряг лошадь, обвел вокруг кладбищенской ограды и снова впряг в телегу. Впрочем, это могли сделать и засланные «на разведку» пацаны, умудрившиеся продержать очумевшую от «чуда» деревню в неведении долгие годы. Так рождаются легенды о «чудесах».

Главная задача исследователя разного рода загадок — не объяснять непонятное еще более непонятным. К «чудесам» люди относят вообще все, чему не находят объяснения. Ореол мистической таинственности возникает над явлением прежде всего в тех случаях, когда человек находится в тревожном состоянии. Чаще всего это ночь, не соответствующее обыденной жизни место события, непривычные световые или звуковые эффекты и конечно же эмоциональная окраска обстановки.

Хорошо, если находятся объяснения потревожившему спокойствие человека событию, навязавшему ему мистические настроения, как это случилось с Ивановым В. Я. из Новгорода. Вот его рассказ.

Проснувшись задолго до рассвета, я умылся, подогрел чайник и, попив чаю, пошел в лес искать глухариный ток. Места для меня были незнакомые, но маршрут я приблизительно знал по рассказам местного охотника. До рассвета надо было пройти километра три по железной дороге, а потом свернуть вправо по просеке, где в старом сосновом бору на берегу ручья и должен был быть глухариный ток.

Перед рассветом темнота сгустилась. Очертания предметов казались размытыми, но я уверенно шел вперед, зная, что рельсы выведут. В апрельском воздухе пахло талым снегом, ароматом хвои, смешанным с горьковатым запахом мазута, шлака, сгоревшего топлива. Где-то пропели петухи, вслед за ними взбрехнула собака, и снова повисла тишина, нарушаемая лишь звуком моих шагов.

Несмотря на темноту и безмолвие уходящей ночи, на душе было спокойно. В воображении рисовалась тихая лесная поляна, журчание весеннего ручья, а вокруг дремучий лес, где среди вековых сосен и елей, расцвеченных осинником и березняком, я надеялся услышать призывное квохтанье глухарок и торжественную весеннюю песню глухаря.

Объятый радостным ожиданием встречи с лесными обитателями, я с увлечением шел вперед, слегка поеживаясь от ночной прохлады, и невольно предавался дорожным размышлениям. Казалось, ничто не могло смутить светлого состояния души, но вдруг где-то в стороне, среди темноты и безмолвия ночи, раздался странный крик. Голос был женский. Я вздрогнул и остановился, не понимая, что бы это могло быть. Вскоре крик повторился, но уже по другую сторону дороги. На душе стало тревожно. Чувства и мысли обострились. Я пытался понять, откуда здесь в лесу, на исходе ночи, могла оказаться женщина? И почему она кричит? А может быть, мне все это показалось? Однако вскоре крики раздались снова и совсем близко. Мне стало жутко. Я с напряжением всматривался в темноту, надеясь увидеть что-нибудь необычное, но ничего не увидел, кроме деревьев и кустов, которые призраками чернели на снегу.

Таинственные крики повторялись через разные промежутки времени и каждый раз все ближе и громче. Я невольно оглядывался по сторонам и ждал чего-то страшного. Где-то поблизости послышался неуверенный голос проснувшейся птицы. По верхушкам деревьев пробежал легкий ветерок. Потом все смолкло и наступила тишина, которая бывает в лесу только на исходе ночи.

Но вскоре тишину нарушил шум приближающегося поезда. Забрезжил рассвет. А я все продолжал стоять на том же месте, зорко всматриваясь в сумрак уходящей ночи и прислушиваясь. Но понять что-либо в нарастающем хаосе звуков было невозможно. Крики тоже прекратились, но продолжающий волновать мое воображение неотвязный вопрос: «Что же это было?» не покидал меня. Глухариного тока в это утро я не нашел и домой вернулся в тревожном состоянии.

Лишь потом от старого охотника узнал, что так по-женски кричат влюбленные лисицы, сбегаясь на брачные игры.

А в некоторых случаях, вероятно, и не нужно искать объяснения «чуду», пусть оно остается состоянием души. В нем нет наносящего психике человека ущерба, оно будит фантазию, заставляет задуматься над вопросами, которые ранее были вне сферы его интересов, вносят в прагматичное мышление людей романтичность и радость от причастности к таинственному.

Из всего, что создано природой, ближе всего нам животный мир. Именно ощущение этой близости при отсутствии понимания братьев наших меньших и заложило мощный фундамент, на котором построены все легенды о загадочных животных, призраках, пришельцах из иных миров и измерений, ангелах-хранителях и демонах, домовых в облике животных, вестниках, направленных к людям высшими силами, и т. д. Впрочем, это не означает, что чудес на свете не бывает. Ведь само наше существование на некогда пустынной планете — чудо. И сколько бы научных или околонаучных гипотез на эту тему нам ни предлагали, оно все равно останется чудом.

Мы часто произносим: «Это не реально!» А что такое «реальность»? Хотелось бы, чтобы к этому понятию не относили только то, чему так слабо разбирающееся в окружающем его мире человечество нашло хоть какое-то объяснение. Каждый новый день вполне может подарить нам открытия, которые сегодняшние «чудеса» превратят в закономерные явления.

Можно только позавидовать братьям нашим меньшим, живущим в мире, который скрыт от нас. Это мир недоступных нашему восприятию звуков, запахов, полей. Он не фиксируется нашими органами чувств, но его наличие не вызывает сомнений. И только редкое стечение обстоятельств, приоткрывающее дверь в него для человека, или наличие паранормальных возможностей наблюдателя позволяют обнаружить его существование.

Не имея в виду конкретно призраков, гремящих цепями, стонущих в подземельях или являющихся людям по ночам, я назову его миром привидений. И в этот таинственный мир наши меньшие братья, похоже, имеют пропуск.

Вот несколько рассказов, подтверждающих эту версию.

У нас живет кот Никодим. Кот как кот, как все коты. Но есть в нем необъяснимая особенность. Он видит что-то, чего не видим мы. Мы заметили это давно и даже экспериментировали. Но по порядку.

Все началось со смерти дедушки. Он умер ночью во сне, на своей кровати в своей комнате. Никодим очень любил дедушку и постоянно проводил время, лежа на его постели. А когда дедушка лежал — на его груди или ногах. Даже имя свое он получил не случайно. Деда звали Никодим Федорович, и он сам назвал кота своим именем. Но вот старшего Никодима не стало. И младший тяжело перенес эту утрату. Он плакал, ходил по дому, искал.

Время шло. Всю свою любовь кот перенес на меня. Может быть, это произошло потому, что я спал на диване, который купили вместо кровати деда и поставили на ее место. Так же, как и на деда, Никодим ложился на меня, сладко напевая «баюльные» песни.