Истина масок или Упадок лжи - Оскар Уайлд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И то же да будет с вами: пусть у вас на лугах не останется ни одного такого цветка, который не обвивался бы вокруг ваших изголовий, пусть у вас в титанических ваших лесах не останется такого листочка, который не придал бы свои очертания орнаменту, ни ветки терновника, ни извилистой ветки шиповника, которая не обрела бы вечной жизни на каких-нибудь резных воротах, на оконной раме или на какой-нибудь мраморной глыбе. Пусть в вашем небе не будет птицы, которая не отдала бы дивную радужность своей окраски, изящные извивы своих машущих крыльев, чтобы сделать еще очаровательнее очаровательность простых украшений.
Ибо голоса, что витают в горах и в морской глубине, не об одной только вольности поют нам свои дивные песни. Слышатся и другие зовы на обвеянных ветрами вершинах и в великих безмолвных пучинах — только прислушайтесь к ним, и они раскроют пред вами все волхвование нового вымысла, все сокровища новой красоты.
Мы все расточаем свои дни — каждый, каждый из нас — в поисках смысла жизни. Знайте же, этот смысл — в искусстве.
1882, январь
Перевод Корнея Чуковского
Об украшении жилищ
Лекция[173]
Альфонс Муха. Сара Бернар в роли Медеи. Афиша. 1898 год.
В предыдущей своей лекции я набросал перед вами краткий очерк истории искусства в Англии. Я попытался исследовать влияние Французской революции на развитие искусства. Я упомянул о песнях Китса и о школе прерафаэлитов. Но я отнюдь не желаю укрывать движение, которое мною названо английским Возрождением, ни под какой палладиум, как бы он ни был благороден, ни защитить его каким-либо именем, как бы оно ни было достойно уважения. Корни этого движения нужно искать в вещах и явлениях давно прошедших, а совсем не в фантазии небольшой группы юношей, как предполагают иные, хотя, по-моему, что может быть лучше, чем фантазия нескольких юношей?
Когда мне довелось выступить перед вами в прошлый раз, я еще не успел ознакомиться с американским искусством и ничего не видел, кроме дорических колонн и коринфских дымовых труб, возвышающихся у вас на Бродвее и Пятой авеню. С тех пор я объездил всю страну и побывал, если не ошибаюсь, в пятидесяти или шестидесяти различных городах. И я пришел к выводу, что ваша страна нуждается не столько в высоком творчестве искусства, сколько в тех видах его, которые освящают сосуды, употребляемые в обыденной жизни. Я уверен, что поэт будет петь, а художник писать картины, невзирая на то, будет ли мир его хвалить или бранить. У них есть свой собственный мир, и они вполне независимы от остальных людей. Но ремесленник зависит от ваших требований и вашего мнения. Он нуждается в вашем поощрении и в подобающей художественной обстановке. Ваши соотечественники любят искусство, но недостаточно поощряют ремесленника. Разумеется, миссионеры, которые ради своего наслаждения опустошают Европу, не имеют надобности поощрять его; но я говорю о тех, чье желание и стремление к прекрасным вещам превышает их материальный достаток. Я пришел к выводу, что повсюду наблюдается один и тот же недостаток — вашим рабочим не дают благородных образцов. К этому нельзя оставаться равнодушным, так как искусство не принадлежит к числу тех вещей, которые можно взять или оставить, смотря по капризу. Искусство — необходимость в человеческой жизни.
Какое значение имеет декоративное искусство? Во-первых, оно означает для рабочего некоторую ценность и радость, которую он неизбежно должен испытывать, создавая красивую вещь. Отпечаток всякого высокого искусства не в том, что созданная вещь сделана точно и аккуратно — это может сделать и машина, — а в том, что она создана мыслью и сердцем рабочего. Никогда не будет бесполезным подчеркнуть, что красивые и рациональные рисунки необходимы во всякой работе. Я никогда не предполагал, до посещения некоторых из ваших провинциальных городов, что вырабатывается такое множество уродливых вещей. Повсюду, где я бывал, в этих городах я видел скверные обои с отвратительным рисунком, ужасно расцвеченные ковры и этого старого рецидивиста — диван, набитый конским волосом; его тупой, безразличный вид всегда как-то особенно угнетает. Я нашел бессмысленные канделябры, мебель, большей частью из розового дерева, машинного производства, зловеще трещавшую под тяжестью вездесущего интервьюера. Я натыкался на маленькую железную печь, которую упорно украшают орнаментом машинного изготовления и которая так же скучна, как дождливый день или какое-нибудь другое особенно ужасное явление. Когда же позволяли себе особую роскошь, печь эту украшали погребальными урнами.
Нужно всегда помнить, что все хорошо и тщательно сделанное честным рабочим, по рациональному рисунку, возрастает в ценности и красоте по мере истечения лет. Старинная мебель, привезенная сюда из Англии переселенцами двести лет тому назад и которую я видел в Новой Англии, так же прочна и прекрасна теперь, как она была и тогда.
Вам необходимо сблизить художников с ремесленниками. Ремесленники не могут жить, безусловно, не могут процветать без этой близости. Разделите эти две группы людей — и вы лишаете искусство всяких духовных побуждений.
Сблизив же их, вы должны окружить вашего рабочего прекрасной средой. Художник не находится в зависимости от видимого и осязаемого. Он может питаться своими видениями и мечтами. Но рабочий должен созерцать прекрасные образы, идя на работу утром и возвращаясь с работы вечером. И в связи с этим я хотел бы уверить вас, что благородные, прекрасные рисунки никогда не являются плодом праздной фантазий и бесцельных мечтаний. Они являются следствием развития привычки к долгим и любовным наблюдениям. И обучить им тоже нельзя. Правильное представление о них могут именно получить только те, что приучены к прекрасной обстановке и удовлетворительным краскам.
Может быть, для нас одна из самых трудных задач — выбрать удобный и радостный костюм для мужчины. Было бы больше радости в жизни, если бы мы могли приучить себя употреблять все, какие только можно, прекрасные цвета при изготовлении наших одежд. Одежда будущего, мне кажется, будет пользоваться до значительной степени складками и драпировкой и будет изобиловать радостными красками. В настоящее время мы утратили всякое благородство одежды и этим самым почти свели к нулю современного скульптора. И, оглядываясь на статуи, украшающие наши парки, право, чувствуешь порою сожаление, что мы совсем не уничтожили искусство ваяния. Когда видишь салонный сюртук, вылитый в бронзе, или двубортный жилет, увековеченный в мраморе, то начинаешь еще
