Прокачаться до сотки 4 - Вячеслав Иванович Соколов

— Может для Пуха пожарить? Или не надо пока?

— Жарить. Думается мне, что под этот запах он точно явится. А ту жрать нечего, — смеётся Лаки.

— Да уж, что-то он подзадержался, — Балагур размахивает своей веточкой с мясом. — Я понимаю, Хель сказала, что он в порядке. Но что-то долговато нет парня.

И вот сидим, жуём мяско. Нека напевая глупую песенку, про парня который подсматривал за купающимися девицами, жарит очередную порцию. Как вдруг раздаются тихие скребущиеся звуки.

Понятное дело, что все разом напряглись. Как не крути, а у Леки тоже хороший слух. Кошка одним словом.

— Может опять гости? — Лаки с сомнением смотрит в дальний угол пещеры, куда мы свалили трупы ангелов.

— Сомневаюсь, — на всякий случай продолжаю жевать мясо. Если драка будет, то калории точно пригодятся.

— Почему?

— Думается мне, что сейчас богам не до нас.

— Мажор, не все тут такие умненькие как ты, — Лаки закидывает в рот кусок мяса. — Но может, для Балагура пояснишь?

— Не надо для меня, — зевает Вовка, — всё же просто. Одно, прийти обижать нас беззащитных и ни в чём не виноватых. Совсем другое, когда одного из них куда-то утащила Смерть.

— Логично.

А я всегда говорил, что Вован дурной, но не дурак. Соображалка у него работает, как надо. Просто тормозов нет.

— Не исключено, что там Всеслав на разборки явился, — добавляет Пьеро. — Раз Хель здесь была, значит и он в курсе. А к нам лезет Пух.

— Почему это? — разом смотрим на Петьку.

На что тот, с усмешкой, тычет пальцем в сторону обрыва. На котором повернувшись к нам филейной частью, и расправив крылья, устроился пушистый гулёна.

— Рраф! Рраф!

— Ррр!

— Раф! — и лапкой задней камешки назад откидывает, недовольный обстановкой.

— Пух! Ты где шлялся? — задаю животрепещущий вопрос.

— Раф?

— В смысле гулял? Ночью? Среди волков? А я тут волноваться должен? Места себе не находить? Страдать морально? — откусываю мяска с веточки. — Кусок в горло не лезет, как волнуюсь.

— Раф?

— Так вот тебя увидел и сразу полезло! Ты где был, обормот?

Пух виновато опускает голову. Затем оборачивается, смотрит через край, и видимо поняв, что не дождётся результата, ныряет с обрыва вниз.

— Капец, довёл собачку до суицида, — смахнув отсутствующую слезу, Балагур с рычанием впивается зубами в особо крупный кусок мяса.

— Ага. Его доведёшь, — сплёвывает Лаки. — Спорим, что он сейчас чем-нибудь пульнёт сверху.

— Да делать нефиг, — отказывается Вовка.

И тут из-за края обрыва появляется крылатая пушистая морда, которая приволокла нам другую пушистую морду, правда бескрылую. И не швырнула, а весьма аккуратно приземлила.

— Нихрена себе махина! — открывает рот Балагур.

— Хм… Мне кажется, раньше она больше была, — чешу затылок, — раза в два. А сейчас не больше Пуха.

— Так и Пух у нас не всегда крылатый, — глубокомысленно изрекает Хан.

— Пух, а что происходит? — обращаюсь к гордо выпятившего грудь пса.

— Рраф! — смотрит на волчицу.

— Ррр… — та скалится в ответ.

Хрясь. Это Пух, вскинувшись на задние лапы, отвешивает знатного леща блохастой. Та аж впечатывается мордой в каменный пол.

— Р-р-ра-а-аф!

Скульнув, волчица неохотно преклоняет передние лапы. Вроде как кланяется. Пух, зло рыкнув, кусает её за ухо. Волчица делает очередную попытку огрызнуться, на что, пушистый хватает её зубами за холку и вдавливает в камень.

Мы с парнями тупо замерли в полном афиге от происходящего. Такое ощущение, что девушка в последний момент решила проявить характер. Но мало того, что ты волчица и тебя зовут Альфа. У нас тут Альфа-пёс. И признаёт он над собой лишь хозяина. И не блохастой вертихвостке спорить с ним.

— Пух! Фу. А ну отпусти девушку! Быстр-р-ро! — так как пушистый не соизволил послушаться сразу, я в очередной раз слегка психанул. Ну обстановка такая. Так что немножко прорвалось наружу.

Получив ментальную оплеуху, пёс немедленно бросил воспитывать волчицу и заискивающе запрыгал на задних лапках, преданно поскуливая.

— Пух, нельзя так с девушками. Зачем мучаешь. Сейчас я её топором хряпну и всё.

В руках появляется «Василёк». Воображаю яркую картину, как лезвие рассекает бедовую волчью головушку. Мозги выплёскиваются наружу. Кровища хлещет. Лапки дёргаются в предсмертной агонии.

Пух, слегка приседает и скулит, умоляюще заглядывая мне в глаза. А бедная Альфа… Осев на задние лапки, пускает струйку. Затем пытается отползти. Но тут же получает картинку того, как вращающийся с бешеной скоростью топор подсекает убегающей волчице конечности.

И вот мы видим, что блохастая очень убедительно преклонила передние лапки. Признаёт только силу. Увы.

— Пух, и нафига она нам? Ты посмотри. Только силу понимает. А я не привык лупить животинку. Я предпочитаю гладить.

— Раф? — сообразив, что это был всего лишь воспитательный момент, пушистый радостно лизнул меня в нос и, бухнувшись на спину, потребовал продемонстрировать. А то, говорить все горазды, а как погладить маленького, беззащитного щеночка, так нет никого.

И тут Альфа повела себя очень странно. Задёргав носом, потянулась к моим рукам. Пух мгновенно напрягся.

— Рраф?

В ответ же волчица тихо скульнула. Пушистый мгновенно расслабился и даже крылья спрятал наконец-то.

Обнюхав мои руки, волчица внезапно принялась их облизывать. А я, как известно, не очень люблю все эти полизушки. Особенно от незнакомых хищников. Поэтому спрятал конечности за спину.

Но как оказалось и этого достаточно. Потому что Альфа бахнулась на спину, завиляла хвостом и задёргалась всем телом.

— И что это значит? — чешу затылок.

— Она счастлива, — раздаётся женский голос за спиной.

— О! Какие гости. Прекрасная богиня Леофаста! Не желаете ли кусочек мяска? Очень знаете ли душевное мяско у нас сегодня получилось.

— Рраф!

— Нет уж, спасибо. Не готова, спорить с твоим псом за мясо. А учитывая, что у тебя теперь их двое, то как-нибудь дома перекушу.

— В смысле двое? — оборачиваюсь. — Вроде нет второго Пуха.

— Ой, не прикидывайся. Всё ты понял, — поправив подол платья, присаживается на камень.

Ох, мать моя — майор госбезопасности, что за подстава? Как в песне прям. Стояк негаданно нагрянет, когда его совсем не ждёшь. У неё же разрез сбоку, до самого небалуйся. То есть выше