Пролог - Николай Яковлевич Олейник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Наблюдательный пункт должен быть на развилке Змиевской и Чугуевской дорог, — настаивала Перовская, — чтобы в любую минуту наблюдатель успел сообщить тем или другим.
Она, безусловно, была права. Поэтому на рассвете следующего дня бричка с Баранниковым, Адрианом и Фроленко заняла место неподалеку от раздорожья Змиев — Чугуев. Один из всадников — Квятковский — наблюдал непосредственно за тюрьмой, другой — Медведев — за почтовой конторой...
Часа через полтора к бричке подлетел Квятковский.
— На Змиевский шлях! На Змиевский!.. — кричал он на скаку.
Адриан ударил кнутом по лошадям, и вскоре бричка выехала на дорогу, оказавшись впереди конвоя. Некоторое время так и ехали — необходимо было дождаться Медведева, потому что Квятковский один не смог бы сразу перестрелять жандармских лошадей. Но Медведев не появлялся, а впереди уже показалось какое-то село. Пришлось действовать имеющимися силами. Адриан придержал лошадей, Баранников и Фроленко соскочили.
— Стой! — крикнул офицер кучеру тюремной кареты. — Куда едете?
— В Ново-Борисоглебск, — по-военному ответил унтер.
Прогремел выстрел. Стрелял, как и было условлено, Фроленко. Однако промахнулся. Тогда выстрелил Баранников, и жандарм, сидевший рядом с закованным в кандалы Войнаральским, упал. Поднялся шум, испуганные лошади рванулись вперед. Баранников вскочил в бричку и погнался следом за каретой. Не успев сесть, изо всех сил бежал Фроленко. На ходу он еще дважды выстрелил — и оба раза напрасно. Квятковский, ехавший все это время впереди, повернул было назад, но лошадь его заупрямилась и понеслась в сторону. Тем временем карета с заключенным отдалилась. Справившись наконец с норовистой лошадью, Квятковский почти догнал ее, сделал еще несколько выстрелов, но подхлестнутые пулями жандармские лошади понеслись еще быстрее, и напрасно Адриан пытался их догнать... Расстояние между конвоем и нападавшими увеличивалось. Патронов не осталось... В надежде, что Войнаральскому в суматохе удастся выпрыгнуть, проехали еще несколько сот метров, но перед самым селом должны были повернуть обратно.
Разочарованию не было границ. Нетерпимая к неудачам Перовская напустилась на товарищей, на Медведева, который, как оказалось, просто сбился с дороги и своевременно не успел к месту события.
— Позор! Как можно промахнуться в стрельбе? — упрекала Софья. — Почему не гнались дальше, до последнего?
Упреки были справедливыми, все это понимали, но возникала потребность немедленно спасать самих себя, выезжать из Харькова.
— Я не поеду, — решительно заявила Перовская. — Всем скрываться немедленно, я остаюсь.
Возражать ей, уговаривать Софью напрасно. Двумя группами, побросав все приобретенное для организации побега, заговорщики начали выбираться из города. Первым посчастливилось, а Медведев, который и здесь проявил свою медлительность, был арестован на вокзале.
Не желая оставлять Софью одну, с нею остался в Харькове Александр Михайлов — Дворник...
Сергей слушал невеселый рассказ друзей, а сознание сверлила одна мысль: «Пора!..» Он так и заявил товарищам:
— Я уже выследил его. Каждое утро в сопровождении полковника, своего адъютанта, Мезенцев заходит молиться в часовню. Именно там, на дороге, он и будет наказан.
— Прямо на улице, днем?
— Да. На улице, днем, на глазах у публики. На всякий случай неподалеку будет стоять бричка, запряженная Варваром.
— Это тот, на котором бежал Кропоткин? — спросила Малиновская.
— Он самый.
— Счастливая примета! Варвар везучий.
— И даже в этом случае, — сказал Морозов, — затея очень сомнительна.
— Других возможностей нет, — резко сказал Сергей. — Меня удивляют твои слова, Николай. С каких это пор мы становимся такими осмотрительными? Я знаю, что меня ждет, но именно это и придает мне сил. Борьба — это всегда смелость и часто риск. И не вынуждай меня говорить то, чего не нужно. Лучше скажите: кто из вас пойдет со мной? Нужен кучер и еще кто-нибудь для прикрытия.
— Если нужно, пойдем все, — ответил Адриан. — Я уже имею опыт обращения с лошадьми. Доверь мне Варвара.
— В таком случае ты не сможешь быть без пассажира, — добавил Баранников. — Я готов, Сергей.
Баранников! Сергею нравился этот юноша — они знакомы с ним еще по Михайловскому училищу. Прежде чем стать нелегальным, Баранников симулировал самоубийство — оставил свои вещи у проруби на озере. С тех пор среди своих он стал «товарищем Порфирием»...
— Спасибо, друзья, — сказал Кравчинский.
Разошлись, исполненные новых надежд. Неудача «харьковчан» хотя и омрачила, но вместе с тем и мобилизовала товарищей. Кравчинский был рад такому повороту дела. Он уже чувствовал, представлял значение успеха — независимо от того, во что это ему обойдется.
На следующий день они с Адрианом обследовали путь, которым в последний раз пройдет Мезенцев, определили место стоянки Варвара, улицу, которой удобнее всего предстоит бежать...
А вечером, когда Сергей готовил свой костюм — на эту акцию он пойдет элегантно одетым, — к нему ввалились Стефанович, Дейч и Хотинский. Александр Хотинский также принадлежал к их группе, в харьковской операции участия не принимал, однако присутствовал при разговоре, во время которого Кравчинский излагал свой план.
— Неужели и вы пришли отговаривать меня? — удивился Сергей.
— Совсем нет, — ответил Стефанович.
— Ты не из тех, кого можно отговорить, — сказал Дейч. — Да и надобности в этом нет. Необходимо только обставить дело так, чтобы и акция удалась, и ты остался в живых.
— Интересно, — сказал Кравчинский, примеряя белые лайковые перчатки, — интересно, что вы предложите.
— Ничего особенного, вместо кинжала револьвер «Смит и Вессон». Ты его знаешь, это надежное оружие.
— Стреляешь ты, вероятно, метко, не промахнешься, — добавил Стефанович.
Сергей выслушал, затем достал из чемодана кинжал, попробовал лезвие.
— Этим. И ничем иным, — ответил он спокойно. — Ваши советы хороши, спасибо вам за них, но мне не хотелось бы оставлять ему шансы на спасение. Я встречу Мезенцева лицом к лицу, а потом уже буду думать о побеге.
— Потом будет поздно.
— Допускаю.
Они так ни до чего не договорились. Кравчинский твердо стоял на своем.
XIX
