Принцесса - Норман Сеймон

- Я зажег! - крикнул Стас, бешено отбиваясь от полосатиков, которые облепили все, даже хрустели под колесами. Среди могучего гудения сотен крыльев его почти не было слышно и он крикнул еще раз: - Зажег! Горим, Олаф!

Краем глаза Олаф заметил, как упал один камень. Он годил далеко в сторону от повозки, и сотник внутренне возликовал - пчелы помешали стрекозам прицелиться. Может быть, полосатики все же сделают то, но что чивиец так надеялся?

Улей остался позади, но пчелы пока не отставали. Жуков уже не раз ужалили, и от этого они бежали еще быстрее. Хорошо, что насекомые к яду устойчивее, чем люди! Теперь еще немного, и будет ясно, чем обернулась затея.

- Горим же!! - опять закричал Стас и схватил возницу за плечо. - Вся повозка горит!

Пламя относило назад, но и Олаф спиной почувствовал жар. Он сбил еще двух пчел с жуков и понял, что полосатики наконец отстали, только тогда оглянулся. Стас, заслоняя лицо руками, ногами пытался оттолкнуть от себя горящую солому, сгрести ее назад.

- Прыгай, когда покатимся немного медленнее! - приказал ему сотник и по упряжи начал перебираться на спины жукам. - Прыгай и догоняй бегом!

Времени спастись таким же образом и Стасу просто не оставалось - сухая повозка вспыхнула целиком, горели даже колеса. Добравшись до жуков, от жара и укусов совершенно обезумевших, сотник быстро обрубил постромки, потом пробрался вперед и сжал первой паре жвалы, это всегда действовало безотказно.

Жуки замедлили ход, потом остановились, нетерпеливо перебирая лапами. Олаф поудобнее устроился, сев прямо на передний, сдвоенный хомут, и дождался запыхавшегося Стаса. Стрекоз нигде не было видно! Зато вдалеке, около самого улья, продолжали бешено виться облака пчел.

- Как ты медленно бегаешь, - укорил он островитянина. - надо быть подвижнее. Странно, что тебя ни разу не ужалили.

- Так надо было бояться жала или жвал?.. - выдохнул усталый Стас. - Я уж думал, что мне конец, я уж думал, что…

- Не болтай, садись как я и держись покрепче жукам за усы. Пчелки наши друзья, они сейчас стрекоз на части рвут. Едем, пока про нас не вспомнили.

- Они боятся огня, да? - спросил любопытный бернец, когда жуки снова побежали.

- Так боятся, что полетели на реку за водой, пожар тушить.

Он не шутил. Полосатые насекомые исправно тушили все степные пожары, возникающие поблизости от улья. Забывая о пище и отдыхе, они могли целыми днями приносить в степь воду и отрыгивать ее на огонь.

Постепенно направляя жуков левее, Олаф вскоре снова вывел упряжку на дорогу. Как часто ни оглядывались беглецы, стрекоз больше не увидели. наверное, в Хлоя-табе все еще ждали рапорта об уничтожении врагов.

- Везучие мы с тобой люди, Стас! - крикнул сотник товарищу, когда увидел впереди на дороге группу людей.

Однако по мере приближения к ним сотник начал беспокоиться. Люди сначала сбежали с дороги в степь, а потом, разобравшись, кто перед ними, с криками высыпали обратно, натягивая луки. Олаф отпустил усы одному из жуков, схватился за другого, заложил крутой вираж. Когда упряжка снова выбежала на ровное место, оставив позади дикарей, в боку одного из жуков торчала стрела.

- Фольш!! Фольш!! - еще некоторое время доносилось сзади.

- Кто это такие?! - расстроенно поинтересовался Стас. - Ты говорил, надо бояться только стрекоз!

- Повстанцы! Плохо дело, если они здесь. Но впереди я не вижу дыма, надеюсь, с Вахласом все в порядке. По крайней мере одно могу тебе сказать точно: смертоносцев нам бояться не нужно.

- Я их и видел-то только два раза, издали, - пожаловался островитянин. - Но я тебе верю, Олаф.

- Все будет хорошо, - пообещал сотник, в очередной раз обернувшись и обнаружив за спиной пустое небо.

- Жаль только, что вся еда сгорела, и вообще все, что я взял. А нельзя ли нам от города к городу ехать на этих жуках к морю? Они быстро бегают.

- Боюсь, что нельзя, Стас. Очень уж много в степи шатается дикарей, не говоря о стрекозах. Тяжелые настали времена… Но я что-нибудь придумаю.

Чивиец оглянулся еще несколько раз, но с тем же результатом. Ни дикари, ни хищники им больше не угрожали, и вскоре впереди показались высокие каменные дома Вахласа. Силуэт города будто бы подрагивал - это колыхались на ветру огромные полотнища старой паутины. У Олафа даже сердце заныло от этой картины. Пусть это и не Чивья, зато здесь живут друзья. Скоро о Хлоя-табе и измене речников будут знать все, скоро огромные армии сольются в одну, чтобы в отчаянной битве одолеть общего врага хотя бы численным перевесом. И конечно, Олаф-сотник еще более упрочит свое положение в Чивья… Высокородным господином нельзя стать, им можно только родиться. Зато стать тем, кому эти господа кланяются при встрече, при некотором везении вполне доступно.

Они уже почти достигли первых зданий, и сотник весло смеялся над аханьем Стаса, испугавшегося паутины и темных фигур смертоносцев, замерших на ней, когда из города выбежали четыре восьмилапых. В головах у людей одновременно раздалось одно и то же слово.

«Пхаш!»

Глава тринадцатая

Пауки умели мучать людей. Они никуда не спешили, и от криков казнимых, заживо пожираемых, растворяемых пищеварительными ферментами повстанцев у Люсьена уже звенело в ушах. Ему казалось, что скоро скалы начнут осыпаться от этих воплей. Но чивийцев происходящее только забавляло, они вовсю подшучивали над умирающими, особенно старался Валари.

К вечеру люди сделали перерыв на ужин, все ели с большим аппетитом. Люсьену кусок в горло не лез, потому что крики продолжались. Он с тоской поглядывал на оставшихся ждать своей очереди повстанцев. Его так и подмывало подойти и прикончить последних троих.

- Жалеешь их, - сделал печальный вывод Валари. - А почему? Они предатели, нарушили клятву. Если бы можно было заставить их мучаться вечно, так бы я и поступил, обязательно. Да и вообще, они знали, на что шли.

- Я все понимаю, - остановил его Люсьен. - Просто не привык к такому. Я слышал от стариков, что в Ужжутаке устраивали что-то похожее, но сам вырос в Хаже.

- Может, у вас пауки и мертвецов не едят?

- Едят, куда же их еще девать? - искренне удивился Люсьен. - Не в землю же закапывать. Смертоносцам нравится, пусть едят. Я говорю о живых людях. Все-таки, они ведь уже не исправят того, что наделали.

- Вот поэтому и должны люто помирать! - кровожадно заявил Валари. - Вот ты ушел, а их допрашивали. Они говорят, что не убивали Олафа, что его унесла огромная стрекоза. Раньше я бы сказал, что они горного наса нажевались, но та, которой ты отрезал голову, могла бы такое сделать… Наверное, это она и есть.