Командир Красной Армии - Владимир Поселягин

Когда бьет целый дивизион, да еще на расстояние в двести метров, что практически в упор, это страшно. БА, лишившись башни, продолжал катиться объятый пламенем. Промахнувшись мимо моста он скатился и с громким плюхом ушел под воду. Одна из полуторок выбросив щепы их кузова, резко повернула и, столкнувшись со второй машиной, перевернулась, отчего из кузова посыпались солдаты в форме мышиного цвета. Через пару секунд обе машины уже полыхали. Орудия перенесли огонь на основную колонну, которую можно было рассмотреть при оседающей пыли. Вот из пелены пыли выскочил Тэ-три, но почти сразу получив в борт очередь из трех снарядов (два ушли мимо, поразив кого-то в конце колонны), вспыхнул и горящим комком помчался к реке. Было видно, что он управляем экипажем и таким способом они хотят потушить пламя. Были видны пожары в колонне, разъезжающиеся по полю машины, бегущие и падающие от настигающих их пуль, люди.

Рядом в кузове ЗИСа, Гога Индуашвили, сменив наводчика, что-то громко кричал на своем языке, прицельно выпуская боезапас «максимов» длинными очередями. Даже мне захотелось пострелять, но лучше доверить это тем, кто это могут сделать лучше меня.

Про то, что я стою на кабине грузовика с боеприпасами к трофейным зениткам, я вспомнил когда рядом все чаще и чаще стали свистеть пули, и в этот момент, земля дрогнула мост едва заметно приподнялся, как в замедленной съемке и в вспышке огня дыма и щепок разлетелся на составляющие. Мне кажется стрельба стиха не только с нашей стороны, но и со стороны немцев, поэтому я отдал единственно правильный приказ:

— По машинам! Уходим!

Наши тридцатисемимиллиметровые орудия и так находились в кузовах, а трофейные прицеплять не требовалось. Иванов «флаки» и «эрликоны» просто поставил в ряд и открыл огнь, не отцепляя от грузовиков. Теперь после приказа дивизион, на ходу формируясь в колонну, погнал в сторону города, пока немцы не очухались от крушения их планов. Индуашвили, батарея которого прикрывала отход, следуя в арьергарде, плотно отстреливался по немцам.

Скользнув с крыши Опеля на землю, я запрыгнул в «эмку» и погнал следом за дивизионом. Через пару минут мы скрылись за ближайшими домами.

— Слушай, а что это за город? — спросил я Руссова, тот сидел сзади с Гольдбергом и обсуждал съемки боя и подрыва моста. Фотодокументирование в этот раз взял на себя наш комиссар, серьезно отнесясь к этому делу.

— Не знаю. У меня нет на карте этих мест.

— Черт, у меня тоже… Ладно сейчас остановимся и покопаемся в картах, что захватили на аэродроме, у них должны быть. Я помню как Непейборода их переписывал и складывал… А вон и наши тылы.

Через пару минут мы узнали что река была Уж, а городок был районным селом Народичи.

Убрав карту в планшет, я осмотрелся. На стоявшую на главной улице технику глазело большая часть жителей. Только ближе не подходили, видимо опасались. Со стороны реки до сих пор доносился грохот выстрелов, в горящих машинах рвались боекомплекты, да виднелись дымы многочисленных пожарищ.

— Майоров, соберите побольше людей на площади, я выступлю с сообщением. И давайте быстрее мы через полчаса уезжаем. Сазанову и Индуашвили приготовиться отбить воздушный налёт. Немцы наверняка пожаловались, что их тут побили.

Оставив Майорова командовать дивизионом, расчеты занимали свои места и крутили штурвалами, проверяя как ходят механизмы, а заряжающие и подносчики протирали снаряды, готовясь подавать их в приемники, я было направился к большому дому, где как понял, начало собираться местное начальство, но меня остановил Руссов.

— Товарищ старший лейтенант, но как же подтверждение уничтожения колонны? Ведь мы ничего не смогли записать и заснять из-за пыли.

— Что ты прилагаешь? — мне стало интересно, и я остановился.

— Надо сходить и задокументировать обстрел колонны противника. Сделать фотоснимки. Сейчас там пыль улеглась, да и дым ветер гонит в сторону, можно снимать.

— Хорошо, задержимся тут на час, а вас товарищ политрук я назначаю ответственным за это дело. Возьмите пяток бойцов для охраны.

— Есть.

Общались по уставы мы по тому, что рядом находились бойцы, это только когда мы все вместе не на виду, то можем позволить себе вольное общение друг с другом, но не в данный момент.

Отправив Руссова документировать обстрел колонны, я подошел к группе местных жителей с которыми уже общался Майоров.

— Добрый день. Я командир данного подразделения, и хочу сообщить жителям поселка важные сведенья.

— Хорошо.

Немного растерянный мужчина представившийся председателем колхоза соседней деревни, указал на крыльцо дома, оно было достаточно высоко.

Взбежав на крыльцо, я подождал, чтобы на улице собралось хотя бы человек пятьдесят, и начал говорить:

— Здравствуйте граждане. Я, старший лейтенант Фролов. Командир зенитного дивизион который только что на подъезде к мосту через реку Уж фактически уничтожил вражескую колонну техники, которая хотела сходу захватить ваш поселок. Немцы понесли большие потери как в технике так и в людях, мост мы взорвали. Поэтому сообщаю вам, что когда они переправятся, то могу мстить вам, из-за поражения. Это не предположение, а горький факт. Было уже множество подобных случаев. Например, в деревне Масловка всех жителей деревни из ста семидесяти человек, в основном женщин, детей и стариков загнали в коровник и сожгли заживо. Да, деревенские помогали стрелковому полку что стоял там в обороне и выносили раненых, но быть уничтоженными за это, это не правильно. Поэтому советую вам, если у вас есть родственники в деревнях уходить хотя бы на первое время к ним, если нет, на восток, подальше от немцев. Мы задержаться не можем, так как имеем важные стратегические сведенья для командования.

Мои слова вызвали гул, но никто не расходился, поэтому я продолжил.

— Немцы уже должны были вызвать авиацию, и естественно она будет бомбить поселок, я прошу вас немедленно расходиться. Но если вы попадете под бомбежку, прячьтесь в погреба или другие укрытия. Это все, разойдись!

Жители начали расходиться. Те, что умнее убегали. Другие шли не спеша, обсуждая со спутниками что я сказал.

— А вам что? — спросил я председателя колхоза, что продолжал стоять рядом.

— Да я приехал к местному правлению. Спросить хотел, что нам с пушками делать и с танками.

— Не понял! — нахмурился я. — Что за пушки и танки?

— Так у нас тут части стояли. А потом они раз и снялись. Много вещей побросали. Пушек восемь штук, два танка, машины. Даже пулемет оставили.

— А что за части у вас стояли? — в это же время от реки к редким разрывам горящих боеприпасов присоединилась активная ружейно-пулеметная стрельба, прислушавшись, я пробормотал. — Руссова накрыли… Так что вы там говорите про брошенное имущество? Да и что за войска стояли?

— Так сборный пункт у нас там был. Фильтр какой-то. Говорят, кто из окружениях выходил туда направляли и подразделения формировали. А потом слух пошел, что немцы прорвались так они и драпанули. Половина имущества побросали.

— Все ясно. Вы на чем приехали?

— Так на телеге. Попутно.

— Это хорошо. Вон видите полуторка с пограничниками?

— Да.

— Поедете на ней, дорогу покажите. А вон того высокого старшину-пограничника позовите ко мне.

— Хорошо.

Объяснив задачу Бутову, я дождался взмыленных наблюдателей от реки, и мы, заняв машины, двинулись дальше так и не дождавшись налета Люфтваффе.

— Ну что там. Много наснимал, — улыбаясь, спросил я Матвея. Сидевший рядом Саня тоже вопросительно посмотрел на нашего комиссара как барин, развалившийся на заднем сиденье.

— Стреляли фактически наугад, а на били… Там не все видно, дымят они изрядно, но кое-что посчитать успели, — достав блокнот он стал диктовать Сане, чтобы тот записывал в боевой журнал, тряска ему не мешала. — Танк что в воду горящий свалился, утонул. По самую башню под воду ушел. Полуторки и броневик в хлам. Но это вы и сами видели. Потом шесть грузовиков сгорели, четыре танка, еще три подбитых стояли. Десяток грузовиков расстреляны, вряд ли их восстановят. Ну и до сотни солдат точно можно записать на наш счет. Больше посмотреть не дали. Заметили, и стрелять начали. Ну, мы по обочине и ушли.

— Понятно, — пробормотал я.

— А куда мы едем? — спросил Матвей.

— Да тут один председатель колхоза сообщил, что на территории их полевого стана где был развернут фильтр уж больно много техники и вооружения брошено. Наши как услышали что немцы прорвались, так и деру дали.

— Надо бы посмотреть.

— Так мы туда и едем.

— Опять Аделю работы прибавиться, оформлять это все, — хмыкнул Матвей и, повозившись, спросил. — Дневка когда будет? Спать охота.

— Как найдём нормальное место, так и будет. Хотя можно двигаться и так. Немцев тут еще нет, наших уже нет, только если авиация налетит, но нам есть чем их встретить.