Хаски и его учитель белый кот. Том III - Жоубао Бучи Жоу

Возвращаясь к Ло Фэнхуа: в глазах посторонних людей, он уважителен, тактичен и умеренно дипломатичен[230.1]. Однако, в последних главах вы увидели совсем другого Ло Фэнхуа, простодушного, косноязычного и мягкотелого человека, который стесняется, часто чувствует себя неловко и не может подобрать слова. Почему так?

Одна из причин — возраст. Как вы можете видеть, в воспоминаниях Сюй Шуанлиня Ло Фэнхуа еще очень молод, а заклинатели воспринимают его как зрелого мужчину, который не только смог пережить два мятежа в ордене, но и, в конце концов, сам стал главой Духовной школы Жуфэн. Однако, если бы юный Ло Фэнхуа, заняв место главы ордена Жуфэн, остался таким же невинным, не видавшим жизни, посвятивший себя учению выходцем из бедноты, думаю, это было бы совершенно не логично…

Вторая причина в том, что в воспоминаниях мы видим Ло Фэнхуа глазами Сюй Шуанлиня. Рядом с близкими людьми Ло Фэнхуа, так же как и Е Ванси, не прячет истинных чувств. Он не пытается выглядеть сильным и может плакать в голос, смеяться, быть мягким и уступчивым. Разве может руководитель крупнейшей духовной школы перед лицом чужих людей хлопать своими круглыми наивными глазами, демонстрируя собственное невежество и добродушный нрав? Если бы он со всеми общался так же, как со своими учениками, то Духовная школа Жуфэн была бы уничтожена значительно раньше…

Следовательно, до того, как ушел Сюй Шуанлинь, Ло Фэнхуа мог позволить себе быть тем самым мягким наставником.

После его ухода Ло Фэнхуа превратился в благородного мужа во главе Духовной школы Жуфэн, каким его и запечатлела в истории людская молва.

То же касается и Е Ванси, которая до мятежа Сюй Шуанлиня в глазах толпы была благородным господином Духовной школы Жуфэн.

Позже, когда Сюй Шуанлинь показал истинное положение вещей и Духовная школа Жуфэн была разрушена, Е Ванси позволила себе проявить женскую мягкость, чтобы поддержать беспомощного и одинокого Наньгун Сы.

Из мягкого и уступчивого мужчины, он превратился в сильного духом героя, она же, наоборот, из мужественного и несгибаемого человека чести перевоплотилась в кроткую и ласковую боевую подругу. Можно сказать, жизни этих двух людей поменялись местами.

Поскольку это герои второго плана, я не могу подробно расписывать каждый этап их становления, и, тем более, не буду детально описывать, как их воспринимают другие персонажи. У меня ведь так много второстепенных персонажей, что остается надеяться, что читатели сами заполнят белые пятна в их жизни, я же остановлюсь лишь на ключевых моментах, которые, как мне кажется, надо прояснить и расскажу, что я сама думаю, по этому поводу... чешу ногу о ногу[230.2]...

Глава 231. Гора Цзяо. Противостояние в ордене целителей 18+

Предупреждение: 18+ графичное описание насилия и смерти, особенно осторожно читать людям с инсектофобией.

Но ранен был вовсе не Чу Ваньнин. Благодаря молниеносной реакции, в последний момент Мо Жань успел встать на пути человека в развевающемся темно-синем плаще, кинжал которого вонзился ему в плечо по самую серебряную рукоять, украшенную затейливым узором в виде змеиной кожи. Одежда на раненом плече Мо Жаня мгновенно пропиталась кровью, но он не застонал, а лишь нахмурил брови и стиснул зубы.

Словно сокол, который, наконец, настиг хитрого зайца, он пронзил нападавшего взглядом, холодным и острым, как стальной клинок.

— Образцовый наставник Хуа, — молниеносно он схватил все еще сжимающую кинжал руку Хуа Биньаня и, превозмогая нестерпимую боль, вытащил короткое лезвие из своей кровоточащей плоти. Хотя на лбу Мо Жаня выступил холодный пот, он сумел выдавить улыбку и насмешливо процедил сквозь сжатые зубы, — видимо, решив напасть на моего учителя со спины, ты подумал, что я уже мертв?

Порыв ночного ветра взметнул сине-зеленую вуаль, которую Хуа Биньань снова опустил, чтобы скрыть свой уродливый облик. Чуть помолчав, он спросил:

— Как давно образцовый наставник Мо подозревает меня?

— С тех пор, как после отравления ты остался на склоне горы.

Хуа Биньань насмешливо хмыкнул:

— Хм… ну что ж, тогда и правда ничего не поделаешь. В конце концов, я с самого начала рассчитывал положить всех этих людей еще в главном зале.

— И почему тогда прежде ты остановил Сюй Шуанлиня? — сквозь зубы процедил Мо Жань.

— А как иначе? Если бы во время изменения формации он понял, что то, над чем он так долго и тяжело трудился, это вовсе не техника Возрождения, разве это не привело бы к новым проблемам?

Пока они перебрасывались фразами, Чу Ваньнин обрушил удар Тяньвэнь на сердцевину этого загадочного образования, однако в тот же миг стало ясно, что духовное начало этой формации настолько сильно, что его не так легко подавить. Обернувшись, он увидел стоявшего у него за спиной Мо Жаня, плечо которого было ранено кинжалом Хуа Биньаня и, не сдержав сердечного порыва, в тревоге воскликнул:

— Мо Жань!..

— Не стоит беспокоиться обо мне, — ответил Мо Жань. — Сейчас важнее всего разрушить эту формацию. Учителю лучше заняться ей, а я прикрою.

В общем-то, у Чу Ваньнина и не было другого выхода. Внутри этой странной структуры струилась темная демоническая сила, с которой он еще никогда не сталкивался. Даже поток темной энергии, излившийся из Небесного Раскола в Цайде, не мог сравниться с ней. Все, что он мог сделать сейчас — это, вливая все больше духовной энергии в Тяньвэнь, сдерживать дальнейшее распространение этой формации, но раздробить и уничтожить ее у него просто не хватало сил.

Между тем Цзян Си, который далеко не сразу смог принять случившееся, наконец, осознал, что божественный мастер из его ордена и его ближайший соратник все это время за его спиной вел свою игру. Не в силах справиться с нахлынувшими чувствами, он с трудом выдавил:

— Хуа Биньань, ты…

Так как рука Мо Жаня все еще крепко сжимала кисть Хуа Биньаня, тот не мог повернуть голову назад. Услышав голос Цзян Си, он лишь усмехнулся:

— Глава, не поступайте опрометчиво. Первое, чему нас учат в ордене Гуюэе... начиная любое дело, прими меры предосторожности. Естественно, я сохранил в своем сердце это мудрое наставление, поэтому по пути сюда в подходящий момент кое-что подсадил в тела многих из вас. Это всего лишь личинки сердечного червя[231.1], в разведение которых на протяжении многих лет я вкладывал сердце и душу[231.2].

!..

Все на мгновение пораженно притихли, а потом лица людей исказились