1937. Трагедия Красной Армии - Олег Сувениров

Но, пожалуй, наиболее излюбленным методом подготовки ареста, особенно по отношению к командирам и политработникам, занимавшим крупные посты, было предварительное перемещение по службе (как правило, с понижением). Очевидно, руководствовались при этом такими соображениями: любого командира легче арестовать не в его родной дивизии (корпусе, округе), где его все и давно знают, слушаются и подчиняются, а там, где он еще никому как следует не известен – значит, заступничества не будет. И сама намеченная жертва, оторванная от давних и крепких корней боевого товарищества, сопротивляться, как правило, не сможет.

Известно, что маршал М.Н. Тухачевский 11 мая 1937 г. был освобожден от обязанности первого заместителя наркома обороны и назначен командующим войсками ПриВО. 13 мая его принял «сам» Сталин и «успокоил» – мол, дело временное. Тухачевский уехал в Куйбышев. Также были смещены и перемещены маршалы А.И. Егоров и В.К. Блюхер, командарм 1-го ранга И.Э. Якир, командарм 2-го ранга А.И. Седякин, армейские комиссары 2-го ранга Г.И. Векличев и Б.М. Иппо, комкоры С.П. Урицкий и Б.М. Фельдман, корпусные комиссары К.Г. Сидоров и Г.Г. Ястребов, дивизионный комиссар В.К. Озол, комбриг С.П. Обысов. А там, на новом месте, все зависело от расторопности и фантазии сотрудников НКВД. Например, прибывшего в г. Куйбышев маршала Тухачевского попросили по дороге в штаб ПриВО ненадолго заехать в областной комитет ВКП(б). Через некоторое время оттуда вышел бледный командарм 2-го ранга П.Е. Дыбенко (которого Тухачевский должен был заменить на посту командующего войсками округа) и рассказал своей жене, что Тухачевский арестован364. Начальник Оперативного отдела Генштаба РККА, член Военного совета при НКО СССР комбриг С.П. Обысов внезапно был назначен командиром 20-й ордена Ленина Пролетарской дивизии Донбасса и уже там 18 июля 1937 г. арестован.

Довольно часто практиковался и способ вызова или командировки лиц комначполитсостава в штаб округа, или в Москву под разными предлогами, в том числе и «для получения нового назначения». Некоторых «брали» прямо в поезде: командарма 1-го ранга Якира, командармов 2-го ранга И.Н. Дубового (между Харьковом и Москвой) и И.А. Халепского (на ст. Иркутск), комкора А.Я. Сазонтова, командарма 1-го ранга И.П. Уборевича арестовали в Москве при выходе из вагона. В Москве были арестованы вызванные в Центр флагман флота 2-го ранга Г.П. Киреев, флагман 1-го ранга И.Н. Кадацкий-Руднев, комдивы М.М. Бакши, А.М. Перемытов, В.С. Погребной, дивизионный комиссар Н.А. Юнг. А корпусной комиссар А.П. Прокофьев был арестован прямо в приемной наркома обороны СССР.

По свидетельству вдовы комбрига Ф.К. Доттоль, ее мужа – командира 105 сд – находившегося в районе Константиновки близ Маньчжурской границы, в конце 1937 г. вызвали в Хабаровск и предложили сдать командование дивизией365. 30 декабря 1937 г. арестовали, а 11 сентября 1938 г. – расстреляли. Судя по письменному заявлению вдовы полковника Д.Д. Довгаль, ее муж, будучи командиром 78-го артполка в г. Томске, был вызван «на военную игру» в г. Кемерово и там 10 марта 1938 г. арестован366. Начальник политотдела 25-й Чапаевской дивизии полковой комиссар А.В. Круль из Полтавы был вызван в Харьков якобы по делу и там был схвачен и арестован прямо на улице367.

Забирали и из гостиничных номеров. Так, были арестованы армейский комиссар 2-го ранга Г.С. Окунев, комкор Э.Д. Лепин, дивизионный комиссар Ф.С. Мезенцев, комбриги П.И. Антонов, В.В. Ауссем-Орлов, М.М. Рыженков, И.Я. Самойлов, бригадный комиссар К.И. Озолин. Вот как обычно проходила эта процедура по описанию подвергшегося ей комбрига А.В. Горбатова: «В два часа ночи раздался стук в дверь моего номера в гостинице ЦДКА. На мой вопрос: «Кто?» ответил женский голос: «Вам телеграмма». «Очевидно от жены», – подумал я, открывая дверь. Но в номер вошло трое военных, и один из них с места в карьер объявил мне, что я арестован. Я потребовал ордер на арест, но услышал в ответ: «Сами видите, кто мы!»… Один начал снимать ордена с моей гимнастерки, другой срезать знаки различия»368.

Также в командировке были арестованы комдивы В.В. Тарасенко и М.Н. Шалимо. А иногда в подобных случаях особисты ломали все препятствия, не считаясь даже с решениями наркома обороны. Начальник политотдела XI мехкорпуса в ЗабВО дивизионный комиссар Н.Я. Гладышев был с выдвижением назначен начальником политуправления Киевского военного округа. Выехал с семьей в Москву, но жена вместе с четырьмя детьми собралась в Ленинград (там жила ее сестра) в ожидании родов пятого ребенка. В связи с таким незаурядным событием, нарком Ворошилов (у которого, кстати, собственных детей вообще не было) санкционировал Гладышеву выезд в Ленинград «до разрешения» жены. Но даже в такой ситуации, за пять дней до родов жены дивизионный комиссар Гладышев был арестован369 (расстрелян 2 октября 1938 г.).

Особая осторожность проявлялась при аресте военнослужащих, находившихся в заграничных командировках. Намеченные НКВД жертвы либо под тем или иным предлогом вызывались в СССР, либо особисты просто набирались терпения, пока истечет срок командировки обреченного. Заместитель начальника 2-го отдела Разведупра РККА дивизионный комиссар Л.А. Борович вернулся из Китая 7 июля 1937 г., а уже 11 июля был арестован и 25 августа расстрелян. Реабилитирован посмертно370. Так же арестовали и многих «испанцев».

Нередко особисты «забирали» видных военных, там, где последние никак не ожидали этого. Бывшего второго секретаря Гамарника, а затем служившего военным комиссаром Военно-химического управления РККА дивизионного комиссара А.И. Минчука арестовали сразу после торжественного заседания в Большом театре по случаю 20-й годовщины Красной армии371. Прославленного героя гражданской войны Г.Д. Гая «взяли» на даче Совнаркома Белорусской ССР, а маршала В.К. Блюхера на ворошиловской даче близ Сочи, где Ворошилов «любезно» предложил отдохнуть Блюхеру вместе с семьей. В разное время во время санаторного лечения были арестованы комкоры Е.И. Ковтюх и В.Н. Левичев, дивизионный комиссар Ф.Д. Баузер, комбриг А.А. Кошелев и др. Военного атташе СССР в Испании комбрига В.Е. Горева арестовали всего через два дня после того, как на специально устроенном торжестве в Кремле «всесоюзный староста» Калинин вручил ему за исключительные заслуги в испанской гражданской войне орден Ленина372. Известный всей стране председатель Центрального совета Осоавиахима СССР комкор Р.П. Эйдеман 22 мая 1937 г. принимал участие в работе Московской партконференции. В ходе ее работы его вызвали из президиума «на выход» и тут же увезли в НКВД373.

Для сотрудников органов НКВД, казалось, нет и быть не может никаких неопределимых преград. Если, по их мнению, кого-то «надо» арестовать, они его «заберут» хотя бы со смертного одра. Вот как описывает арест начальника Управления боевой подготовки РККА комкора К.А. Чайковского его вдова: «Арестован он был в лежачем состоянии (только что привезен был из военного госпиталя) на даче военведа в Покровском-Стрешневе, где должен был находиться на лечении после перенесенного инфаркта миокарда»374. Арестовать-то арестовали 21 мая 1937 г., но «компромата»-то, видимо, не хватало, а комкор во время следствия скончался в Читинской тюрьме. Так и хочется перефразировать написанную когда-то великим князем К. Романовым песню: «Умер бедняга в больнице тюремной…».

Могли «забрать» и прямо с больничной койки. Служил тогда в РККА бывший офицер Российской армии С.А. Меженинов. Академию Генерального штаба он окончил еще в 1914 г., на фронтах Гражданской войны последовательно командовал тремя армиями. В самый разгар корчевательной вакханалии 10 июня 1937 г. заместитель начальника Генерального штаба 47-летний комкор Меженинов пишет записку: «Я был честным командиром и ни в чем не повинен. Беспечность и отсутствие бдительности довели до потери нескольких бумаг»375 – и пытается покончить жизнь самоубийством. И вот бывает же такое: он дважды выстрелил из пистолета в область груди и головы и все-таки остался жив.

Его поместили в Кремлевскую больницу для излечения. Сразу после покушения Меженинова на самоубийство заместитель начальника Разведуправления РККА комдив А.М. Никонов и ряд сотрудников Разведупра и 1-го отдела Генштаба РККА написали рапорты о том, что якобы Межениновым утеряны (или похищены, или переданы Германии) важные документы. Однако обращало на себя внимание, что никаких конкретных данных о пропавших документах в этих рапортах нет. А когда уже в 50-е годы была организована дополнительная проверка, то на запрос Главной военной прокуратуры Главное разведуправление МО СССР сообщало, что никакими данными об утере Межениновым в 1937 г. каких-либо секретных документов Генштаба оно не располагает376. А тогда, по приказу Ежова, не пожелавшего дождаться выздоровления комкора, Меженинов уже 20 июня 1937 г. был арестован прямо в Кремлевской больнице и переведен в больницу Бутырской тюрьмы. Здесь сразу же начались усиленные допросы.