Ликвидатор - Кристин Алишева

Что сказать, я ошиблась. Не померла…

Через сколько сознание «заработало» — не знаю. Восприятие окружающего включилось, словно от кнопки. Раз, и сознание уже работает, без всяких сопутствующих последствий вроде временной амнезии. Боль тупо пульсировала в руке, немилосердно прикладывая об реальность, но онемение прошло. Правда, пальцы гнулись плохо… И это правая рука! Рабочая! Глаза все-таки открылись, и я подняла голову. Как вырубилась сидя у стенки, так и очнулась…

— Тим.

Напарник сидел напротив, на полу, и смотрел на меня, рядом с ним горел фонарь.

— Как?

— Никак, — гримаса боли исказила мое лицо, не стоило мне плечом дергать. Мало того, что болит, так и Тамерлан еще перетянул его платком. — Плохо слушается.

— Ничего, ты и левой неплохо работаешь, — он поднялся и протянул мне руку. — Встать можешь?

— Да, — напарник рывком поставил меня на ноги. — Сколько я провалялась?

— Около шести часов.

— И все это время было тихо?

— Почти, — парень подхватил фонарь. — Нам теперь только вперед идти — в дверь вплавился слизень.

— А что впереди? — тело болело почему-то гораздо больше, чем плечо.

— Железная дверь. Закрыта с той стороны. И толстая, подлюка.

Я глубоко вздохнула.

— Тогда пошли взрывать, — вытащив пистолет, переложила его в левую руку и нашарила в кармане обойму с разрывными.

Точно ли?

Точно — вот тонкий ободок у основания.

Тимур направил фонарь на массивную дверь. — Дверей как в банке.

— И не говори. Слушай, ты глухой щит удержишь, если что? — руки привычно меняли обойму.

— На кого?

— На себя. Только на себя.

— Удержу. А ты?

— А я собираюсь в случае чего аннигилировать метров так сорок к чертовой матери!

Напарник промолчал, да и что он может сказать? Ну, буду я потом в отрубе очень долго, но все-таки как конечный вариант… Я прицелилась, поддерживая пистолет в левой руке больной правой, и выстрелила… Надо же, глушилка все еще работает. Однако это не спасло нас от грохота взрыва и скрежета разрываемого металла.

— Все еще целая, — констатировал напарник. Зрение-то поострее моего в темноте будет.

В глубине души просыпалась злость.

— Счас не будет! — достали меня эти загадки. Достала всякая гадость! Достали двери! Я и так нервная!

Второй раз на спуск я нажать не успела.

— Не надо больше стрелять, — голос, неожиданно раздавшийся из ниоткуда, заставил нас вздрогнуть. — Пожалуйста.

Тамерлан быстро развернулся — луч фонаря метнулся к лестнице — ничего. Никого…

— Почему? — мой голос прозвучал хрипло.

— Эта дверь мне еще нужна. Я открою ее.

— А ты кто?

— Я все расскажу. Вам всего лишь нужно пройти несколько коридоров, — у незримого собеседника были спокойные, уверенные интонации.

— Чтобы нас по пути зачавкали? — спросил напарник. — Не пойдет!

— Вас никто не тронет. Сначала прямо, второй поворот налево, третий направо и до конца. Я вас жду, — и покореженная дверь медленно, с ужасающим скрипом, отворилась. Тамерлан озадаченно посветил в темноту и глянул на меня. Занятно — у кого-то нефиговый потенциал. В дверь мы вошли одновременно, держа оружие наизготовку… Моментально зажегся свет и Тим погасил фонарь. Эти коридоры уже были «нормальными». В смысле трупы, скелеты, кровь по стенам, все как полагается.

— Хоть что-то привычное, — Тимур крепко взял меня за руку.

— С такими картинами как-то спокойнее, — усмехнулась я в ответ, подавив острое желание отстать на шаг, чтобы первым встретил опасность именно он.

— Согласен. Идем.

Коридоры мы прошли быстро. По этим красочным видам создалось впечатление, что бойня здесь была совсем недавно. Или же тут как-то законсервировали все. Возле очередного скелета напарник притормозил. Где-то в ребрах болтался потемневший значок.

— Гильдиец, — выпустив мою руку, Тамерлан присел. — Судя по остаткам знака — стихия «вода».

— Странно, что он один сюда сунулся. Сюда бы огненного, либо земляного.

Парень поднялся.

— Не было под рукой, видать, — и первым двинулся дальше. Возле поворота он замер и осторожно выглянул.

— Ничего.

Я поспешила выглянуть в коридор и… а где дверь? Перед нами был просто темный провал.

— Забавно, — Тимур включил фонарь и направил в темноту. Фига! Темная стена просто поглотила электрический луч света, никак на это не отреагировав.

— Проходите, — вежливость просто зашкаливала.

Два одинаковых взгляда, два одинаковых жеста, два пистолета и куча патронов. И мы прошли внутрь… Гадость какая! Ощущения — как после той стены, в которую мы наверху попали. Хлюп-хлюп! Стена аппетитно чавкнула и открыла нашему взору обычную небольшую комнату. Вся в ржавчине и кровоподтеках. И только три кресла посередине — два напротив одного. Красота неописуемая! Особенно в эстетическом плане.

— Присаживайтесь, — голос был по-прежнему вежлив.

— Нам и так неплохо, — отозвалась я.

— Вы мне не верите?

— Не с чего.

— Ваше право, — комната была по-прежнему пуста.

— Может, покажешься? — я осматривала кровоподтеки на стенах и гадала, что за страсть тут приключилась. Словно размазывали тонким слоем. Тщательно размазывали.

— Это можно, — из стенки материализовался старик весьма непрезентабельного вида: растоптанные ботинки, мешковатые брюки, засаленные на коленях, потертый растянутый свитер, окладистая бородка. Эдакий любимый дедушка из да-а-алекой стороны, если бы не черные, абсолютно непроницаемые глаза. Как у той собаки… «Дедуля» вежливо улыбнулся и сел в кресло.

— Абзац, — выдал вдруг напарник, убирая оружие.

— Тим?

— Меня тянет перегрызть ему горло, — коротко признался он, и вежливо повел рукой. — Присаживайся.

Пожав плечами и сунув пистолет в кобуру, я уселась в свободное кресло. Тим устроился в соседнем.

— Ты — нечеловек, — старикан смотрел на Тамерлана прямо, с какой-то заинтересованностью.

Напарник широко улыбнулся, обнажая любимые клыки: — И не скрываю.

— Что странно. Обычно такие как ты, стараются не высовываться днем.

— Да мне, в общем-то, все равно в какое время суток бодрствовать, — отозвался Тимур. — И прятаться я не намерен.

— Твое право, — кивнул старик и перевел взгляд на меня — жутко, когда такими глазами смотрят. — Анастасия, я рад, что ты выкарабкалась.

— Ты… — я помедлила, подбирая слова, — знал?

— Почуял, — неизвестный уселся поудобнее. — Еще в тот твой приезд. И, признаться, был удивлен — при таком потенциале, и видишь то же, что и обычные люди, — он помолчал. — Только потом я понял — твоя душа изломана, исковеркана, ты сама сломана, потому и подвержена воздействию со стороны. Из-за чего?