История Беларуси - Митрофан Довнар-Запольский

В общем, 17 в. — это уже эпоха постепенного падения белорусской торговли. Восточная Белоруссия оттерта от портов шведами, западная имеет связь с Королевцем и Данцигом, но Данциг уступил свое место Эльбингу и притом не в смысле усиления вывоза, а в смысле утверждения здесь англичан с их импортом сукон и др. товаров. Даже продукция падает и бывали годы, когда голландцы даже ввозили в Польшу чужой хлеб. Леса, ближайшие к портам, были сильно истреблены. Появляется мысль об эксплуатации южных лесов, а вместе с тем и мысль о соединении каналами рек. Так, появляется в 30-х годах 17 в. мысль о соединении Вилии с Березиной и Балтики с Черным морем через Муховец. Но государство было слабо для того, чтобы осуществить эти грандиозные проекты.

На предыдущих страницах нами были изложены те стороны правительственной политики, которые имели целью расчистить внешний рынок для домениальных и панских хозяйств. Мы уже знаем, что государство проявляло крупную деятельность в приспособлении хозяйства к рынку, за государством шел крупный землевладелец.

Скарб выступает в качестве крупного экспортера хлеба. Не только свой дьякольный хлеб он отправляет в порты, но даже организовывает иногда особые купеческие кампании для скупки хлеба. Шляхта конкурирует в этом деле со скарбом и добивается привилегии, по которой он получает право продукты своего производства безпошлинно вывозить за границу. Это первоначально касалось вывоза хлеба.

Но оставался еще видный предмет экспорта. Это — лесной материал. Уже при Сигизмунде I леса подвергаются обширнейшей эксплуатации. По-видимому, хозяйство королевы Боны первое выступило на этот путь. Королева не устанавливает и способ эксплуатации. Она заключает договоры с предпринимателями. Эти последние вырабатывают лесной товар и получают известную плату с каждого выработанного ими лашта пепела захцика ванчоса или клепок. Однако, забракованный в Гданьске товар, падает на подрядчика. Господарский скарб варьировал договоры с предпринимателем. Иногда он отдавал работу в пуще всякому предпринимателю, который дает за себя поруку, если не имеет оседлости. Предприниматель обязывается только отдать в скарб вырученные суммы за дерево, пепел и смолу по ценам Гданьска.

Осочники обязаны проверять посредством обзора работ, какое количество вывезено товаров. Цитируемый господарский лист 1528 г., представляет работу в пущах весьма оживленной. В пущах работают паны в собственных лесах, и конечно, забираются и в казенные леса. Работают купцы местные и иностранные, очевидно немцы, державцы и старосты даже люди боярские, т. е. крестьяне, выжигающие лес собственными силами и продающие его купцам.

Таким образом, среди предпринимателей были промышленники, работавшие своими средствами, простые скупщики. Господарская власть, по-видимому плохо справлялась с делом надзора за этим расхищением леса. Неудивительно поэтому, что при Сигизмунде Августе появляется в скарбовых кругах мысль о монополизации лесного торга. Господарские листы, разосланные великим князем в 1547 г., подробно излагают причины, цель и устройство монополии. Листы ссылаются на согласие сеймовых послов и рады. Они объясняют, что все станы пришли к заключению, что землевладельцы, обрабатывающие своим капиталом лес или продававшие его купцам, неумело приготовляли материал, который подвергался браку в Пруссии и Ливонии. Иностранные купцы и евреи богатели, а шляхетству и скарбу был только убыток. Монополия вводилась в целях упорядочения лесной торговли. С момента ее введения все, как купцы, так и землевладельцы доставляют свой товар на государственные склады, государственным справцам и у них получают плату по определенной таксе. Такие склады установлены в Ковне, Берестье, Дриссе и в Салатах на Жмуди. На складах особые бракеры осматривают товар и выбирают годный для внешнего рынка. Таким образом, предполагалось вести дело в широком государственном масштабе. Однако в последующие же годы оказалось, что шляхта далеко не согласна делиться с господарями выгодами от лесной торговли. На ряде последующих сеймов шляхта подымает вопрос об отмене монополии на товары, сработанные в ее лесах Правительство требует оттянуть удовлетворение просьб шляхты. Однако на Виленском сейме 1559 г. правительство уступило, оно разрешило даже беспошлинный вывоз леса за границу под условием, что лесной материал обработан в лесу владельца и его собственными средствами, т. е. освободило шляхтича-предпринимателя, но все же удержало за собой монополию торговли в том случае, если промышлен[ником] являлся городской капиталив. Этим оно создавало конкуренцию, т. к. сам скарб не работал собственным капиталом и т. к. часть землевладельцев тоже прибегала к услугам частных капиталистов. Лесной товар частных землевладельцев мог продаваться значительно дешевле товара, сработанного капиталистом из купцов. Стремление к огосударствлению лесной торговли вызывало новую практику в лесной промышленности. До половины столетия разработка пущ шла по частям и находилась в руках многих арендаторов. Теперь мы видим стремленье сосредоточить работу во всех пущах, прилегающих к гданьск[ому] и королевецкому портам, а Иберфельт и Ко получает все Подвинье, Поднепровье и часть Виленщины и эксплуатацию все[й] пущи района рижского порта.

Выгоды скарба от лесной торговли были несомненно очень значительны. Но планомерная эксплуатация лесов побудила скарб к охране их и уяснению размеров лесных богатств.

Но наряду с во всех отношениях здоровыми попытками поднять производительность страны, скарб довольно быстро сбивается с этого пути и подталкиваемый финансовым положением, создавшимся в эпоху Ливонской войны принимает ряд мер, которые с очевидностью ложились тяжелым бременем на производителя, главным образом на крестьянина. Скарб и помещик стремятся получить все выгоды от сношения с рынком за счет крестьянина. Отсюда идет ряд ограничений сельской торговли: предписано, чтобы крестьяне не продавали никаких товаров в селе и вывозили бы их на рынок, или предоставление права покупать продукты у крестьян по «рыночной» цене. Стремленье правительства к установлению монополии за пределами господарских добр встречает сопротивление в рядах шляхты и 3-й Статут ограничивает княжескую власть в этом отношении. Но это означало только, что господарь и землевладельцы каждый у себя могли устанавливать монополии. Господарь широкой рукой раздает привилегии частным землевладельцам на устройство ярмарок в их местечках и селах или привилеи на магдебурское право частновладельческим городам. Частные землевладельцы получают целый ряд привилеев на торговые сборы в пределах их имений. Все это начало уже вредно отражаться на торговле.

К этим стеснениям сельского оборота присоединяется ряд других. Так, устанавливается мельничное право, обязывающее крестьян молоть хлеб только на мельнице своего владельца. Корчемное право всегда находилось в руках государства. В 50-х годах 16 в. подготовляется вопрос о монополии броваров и солодовен. Это принимает широкое распространение и вскоре бровары и солодовни оказались крупной монопольной статьей скарбового дохода. Берестейская устава 1561 г. уже является актом, регулирующим монопольное дело.

Монополия на бровары и солодовни сначала охватила западные и юго-западн[ые] староства. Нетрудно догадаться, что скарб немного получил в результате доходов от переработки хлебных продуктов для местного потребления, т. к. вскоре право взимания этих сборов по отдельным подарованиям стало переходить в руки шляхты. Во всяком случае эти монополии составили значительный налог на потребление. С 1561 г. является мысль о соляной монополии. Так, видим соляные монопольные склады в Пинске, Бресте, Гродно. Правительство жестокими мерами заставляет население брать соль только из монопольных складов, причем делаются попытки распространения соли по волостям. Едва ли нужно доказывать, насколько все эти меры, опутывавшие население сборами и полицейскими предписаниями, должны были отрицательно влиять на развитие производства и торговли. Жадность господарского и частновладельческого скарба подрезывала хозяйственный рост страны, к оживлению которого стремилось само же государство. Но этого мало. Уже независимо от узкой политики правительства Ливонская война вызывала потребность в деньгах, а это отражалось на усилении податного бремени, на росте земской подати и особенно на росте таможенных ставок. Таможен[ные] тарифы 60-х годов во много раз иногда подымали ставки на товары, причем новоподвышенное мыто жестоко падало на предметы вывоза и довольно скромно подымало тариф на предметы ввоза. И это понятно, ибо при вывозе предполагалось получить деньги с купца, а во ввозе иностранных товаров была заинтересована шляхта. В результате получилось то, что напр., пошлина на некоторые лесные материалы превышала их стоимость. Пошлина на вывоз хлеба или скота колебалась от 20, иногда до 50 %. Результат таких мер нетрудно предугадать: уже к концу 16 в. шляхетство избавилось от конкуренции купечества при вывозе товаров, в его руках находилось и производство и торговля «речами власными». Частный купец сравнительноредко фигурирует в качестве экспортера леса, хлеба и пр. Он специализировался на тех товарах, которые не производил шляхтич. Но таких товаров было немного. Главным же образом купец специализировался на вывозе иностранных изделий, которые он менял на суммы, вырученные шляхтой от реализации своего сырья. Все это объясняет нам причины упадка торговли, резко начавшегося сказываться уже в 17 в.