Разыскиваются полицией - Ким Уозенкрафт

— Купи мне «левайсы» и рубашку. У меня десятый размер.

— А обувь?

— На твой вкус можно полагаться?

— Больше чем на твой, моя радость. Какой размер?

— Восемь с половиной. Что-нибудь на дутой подошве.

— Хорошо.

Дайана с выражением неподдельной скуки на лице вновь улеглась на кровать.

Гейл взяла ключи, только это были не обычные ключи, как раньше, прицепленные к пластмассовому квадратику с номером комнаты, названием отеля и адресом. Прежние ключи она помнила с тех времен, когда путешествовала с родителями. Теперешние были больше похожи на кредитную карточку, но пластмасса мягче и гибче. Нигде никаких указаний, какой номер открывает данный ключ. Лишь стрелка, чтобы не перепутать конец, который следует всовывать в замочную щель.

Дайана заметила, с каким выражением ее сокамерница смотрит на ключи, и спросила:

— Что случилось?

— Сама не знаю. Иногда накатывает. Появляется ощущение, словно дежа-вю наоборот. Будто меня перенесли в будущее, только это не будущее, а настоящее. Странно. Так все переменилось.

— Это называется карточка-ключ, детка. Как та, что открывает взятый напрокат автомобиль. Предполагается, что это остановит воров, но ты уже слышала мои занудные теории насчет замков и грабежей.

— Эксперты, видимо, с тобой не согласятся.

— Эксперты варятся в теориях. Они прекрасно понимают, что новомодные замки не уберегут от воров, лишь заставят их совершенствовать свое мастерство. Все это вспомогательные средства для поддержания у рядового гражданина иллюзии безопасности. Ведь ему каждый вечер сообщают в новостях, какая опасность подстерегает его за каждым углом. Но это срабатывает.

— Спасибо, утешила. — Гейл опустила карточку-ключ в сумку, где лежал ее новый мобильный телефон. — Я чувствую себя нашпигованной всякими хитроумными штуковинами.

— Не то еще увидишь. Приятного похода в магазин.

Насчет жары Дайана оказалась права. Когда Гейл дошла до магазина, пот лил с нее градом. Поток холодного воздуха в здании моментально потеплел, когда натолкнулся на обжигающий вихрь, ворвавшийся в дверь вместе с Гейл. Она миновала следующий ряд дверей и ощутила на коже прохладу, которая словно сознательно набрасывалась на выступившую на шее и под мышками влагу.

Универмаг оказался огромным, бесконечная вереница магазинчиков, где продавалось все, что необходимо, и все, что можно пожелать. Гейл шагала по широкому, вымощенному плиткой проходу, и здравый смысл подсказывал ей, что вещи, которые она видела вокруг, никому не нужны. Существовала обратная зависимость между бесполезностью, уродливостью и ценой, хотя Гейл старалась не судить субъективно. Если изображение играющих в покер собак на черном бархате кому-то казалось вершиной художественного мастерства, почему она должна утверждать, что это барахло? Гейл искала обувной магазин, и у нее возникло странное ощущение, что она оказалась в некоем потребительском зазеркалье. «Мьюзак»[50] действовала угнетающе, огромные кондиционеры наполняли воздух едва различимым гудением, и от этого появлялся страх, что проектировщики допустили ошибку и здание вот-вот рухнет. А поднимавшийся из закусочной запах, где над источающим испарения прилавком висели кричащие эмблемы, а за прилавком стояли скучающие прыщавые, бросившие школу лоботрясы, наводил на мысль, что кошерная еда в тюрьме была не так уж плоха. В голове вертелась фраза — Гейл слышала, как ее пел хор в Бойсе: «…свободная земля, вотчина храбрецов…» Славословие. И все опять сначала. Гейл попыталась мысленно приглушить звук, раз не получалось избавиться от нее вовсе. Ничего не вышло. Решила перебить другой мелодией. Но на ум пришла одна-единственная: «…буль-буль, лей-лей, пей, не жалей». Она вертела головой по сторонам: где тут продают спортивную обувь? И наткнулась на магазин «Найк». «Галочка»[51] этой компании стояла буквально на всем, наверное, если приглядеться ясным вечером, даже на луне. Покупать кроссовки с таким логотипом против убеждений Гейл. Он символизирует дешевую рабочую силу, потогонные цеха в зарубежных странах и самую стильную, самую крутую обувь. Но она поняла, что если немедленно не отоварится кроссовками, спортивными шортами и блузкой на бретельках, то наверняка сломается, завернет в закусочную и до отвала наестся сдобными крендельками без холестерина, зато с таким количеством калорий, что одного хватило бы на целую неделю, и запьет все это йогуртом, который и йогуртом назвать нельзя. Его окрестили «Лучшим деревенским йогуртом», но стоит ознакомиться со списком ингредиентов, и станет очевидным, что более подходящее название — «Это вовсе не йогурт». А еще неплохо вспомнить «Кентакки фрайд чиккен». Городские байки гласят, что компания изменила название, желая уйти от судебных исков, поскольку продавала под видом куриных крылышек, куриных грудок и куриных окорочков существ, которые вовсе не являлись цыплятами, а созданиями, генетически дорощенными до такого состояния, когда они лишились законных оснований именоваться курицей. А сумели бы они вывести из петуха ворону?

Наконец мелодия отпустила ее. Гейл смотрела в витрину магазина «Найк». Самого настоящего магазина «Найк». Когда-нибудь будет достаточно просто написать «Магазин» с заглавной буквы и нарисовать при входе эмблему. «Галочку», и никаких слов. В мире, который взаимодействует с человеком лишь графически, словам нет места. Будто мир вернулся в семнадцатый век. Только тогда люди смотрели в витражи готического собора и читали в них историю любви и мук Всевышнего. Чернь в красноречии не нуждается. Смотри на картинки и узнавай символы. Тебе ясно, что продается за дверью, и этого довольно для счастья: увидел знакомый логотип, и вперед — покупай! покупай! покупай!

Гейл вошла. Пропади они пропадом! Ей необходима обувь. А еще надо скорее убраться отсюда. К ней приблизился продавец. Она ткнула пальцем в пару кроссовок и сказала, что ей нужны синие восьмого размера и персиковые размера восемь с половиной. Затем Гейл выбрала рубашки и шорты среднего роста. Для себя голубые. Для Дайаны персиковые иного фасона. И на каждой вещи логотип компании. «Найк» должна платить покупателям, поскольку они рекламируют ее товары. Гейл вернулась в обувной отдел. Снова появился продавец. Она примерила синие кроссовки, кивнула и сообщила, что возьмет обе пары. Продавец уложил их в коробки и отнес на кассу. Гейл заплатила, схватила пакеты и покинула магазин.

Заскочила в «Файлинс»,[52] провела там рекордно короткое время и вышла с джинсами и парой ничем не примечательных блузок для себя и Дайаны.

Она смотрела вперед по проходу. Она смотрела назад по проходу. И ей захотелось завыть.

Бросился в глаза магазинчик подарков фирмы «Спенсер». Изнутри исходило темное сияние, в витринах плакаты. Некоторые вещи явно могли бы выдержать испытание временем. Гейл поискала указатель и повернула туда, где вошла в торговые ряды.

Открыла дверь и очутилась точно в духовке. Снаружи царил иссушающий зной. Гейл задержала дыхание — жара пыталась выдавить воздух из легких. Сверкание припаркованных на стоянке автомобилей ослепляло. Она отвела взгляд и направилась через необъятные просторы парковки на шум едущих по федеральной автостраде машин. И дальше к перекрестку, где свернула в узкий проезд вдоль тоннеля.

Она возьмет газету — в холле лежали бесплатные экземпляры «Ю-Эс-Эй тудэй», — почитает, пока не станет прохладнее, а затем совершит пробежку. Неспешную пробежку, чтобы сжечь излишки молочной кислоты в мышцах и избавиться от вызываемой ею ломоты. А сейчас, по такой изнуряющей жаре, бежать — просто безумие. Если только за тобой не гонятся копы. Гейл тихо рассмеялась.

Молодой человек за конторкой приветливо кивнул, но Гейл поняла, что он даже ее не видит. Замечательно, подумала она, поднимаясь в лифте. В баре в номере стояли бутылки с водой. Большая бутылка холодной воды — то, что теперь требовалось. Гейл вставила карточку-ключ в щель, раздался щелчок, и красный свет сменился на зеленый.

Она отпустила створку, и послышался легкий свист гидравлических петель.

Телевизор выключен, в комнате тишина. Может, Дайана решила прогуляться или спустилась в ресторан?

Гейл миновала холл, окинула взглядом кровати и стулья. Посмотрела на стол.

И увидела записку.

Глава пятнадцатая

Будь все неладно!

Она либо сошла с ума, либо спасет свою жизнь. Судить пока не время. Невозможно еще судить. Вперед, Джон Уэйн,[53] она выйдет из этой передряги свободной женщиной (если существует такое понятие) или погибнет. Но в этот момент, когда Дайана вела машину по автостраде — вождение стало второй натурой, — ее нисколько не пугало, если попытка будет стоить ей жизни. Жизнь превратилась в расходный материал. После того, что с ней сделали шериф Гиб Лоув и окружной прокурор Эл Суэрдни, ею не надо дорожить. И Дайана радовалась, что может рискнуть.