Невидимые линии. Границы и пояса, которые определяют мир - Maxim Samson

включая большую часть Восточного Берлина, в то время как ее успехи на Западе были гораздо более ограниченными. В качестве локального примера такого разделения в действии можно привести тот факт, что в западных районах Берлина посетитель с гораздо большей вероятностью встретит мемориал жертвам Холокоста, поскольку AfD осуждает память об этом событии, чтобы не подорвать национальную гордость немцев. Левая партия, прямой потомок единой Социалистической партии единства ГДР, в последние годы также получила поддержку в некоторых районах старого Восточного Берлина, воспользовавшись недовольством многих избирателей более мейнстримовыми партиями, ассоциирующимися с западными районами города и страны в целом. Кроме того, хотя это, несомненно, упрощение, многие наблюдатели и опросы указывают на контрастные источники влияния по обе стороны старой пропасти: жители Запада склонны более благосклонно относиться к Европейскому союзу и США, в то время как жители Востока часто смотрят в другую сторону: как сказал мне один берлинец, живший по обе стороны от города после воссоединения, "у многих жителей Восточного Берлина по-прежнему сильны пророссийские настроения", наряду с "гораздо более сильными антиамериканскими настроениями". Тот факт, что некоторые немцы продолжают проводить не только политическое, но и культурное и языковое различие междуWessis ("западниками") и Ossis ("восточниками") - то, что часто называют die Mauer im Kopf ("стена в голове"), - показывает, что неформальная социальная граница также остается.

(Кстати, невидимая граница по-прежнему ощущается благородными оленями, которые больше не пересекают то место, где когда-то находился "железный занавес" между Западной Германией и Чехословакией, расположенной южнее, даже, хотя старые электрические заграждения, вооруженная охрана и сторожевые псы давно исчезли, и живущие сегодня олени не помнили бы о них. Предположительно, они узнали новые маршруты миграции от своих родителей, а не приняли идеологическое решение не пересекать бывшую границу).

Такая устойчивость к изменениям - часть того, что делает границы столь пленительными. Несмотря на то, что их источником может быть видимое явление, например, физическая граница, они могут сохраняться, в значительной степени или полностью незаметно, даже после того, как это явление давно исчезло. Распространенное мнение о том, что разрушать быстрее и легче, чем строить, верно лишь до определенного момента: несмотря на то, что с момента падения Берлинской стены прошло больше времени, чем когда-либо существовал этот знаменитый водораздел, заметные проявления различий остаются. В этом отношении разделение не зависит от таких заметных материальных явлений, как стены, для выживания. Оно может сохраняться и с помощью более банальных средств - ощутимых, если присмотреться, от улицы до центра занятости.

Но зрение само по себе тоже может быть подвержено ошибкам. В конце концов, наше воображение играет ключевую роль в объединении наших разнообразных наблюдений и опыта, позволяя нам выявлять закономерности, которые могут быть или не быть основаны на реальности. Наши предположения, наши предубеждения могут определять наше восприятие мест, которые мы, возможно, никогда не посещали. Благодаря постоянному повторению с течением времени некоторые мифы о "нашей" земле и "их" земле даже начинают восприниматься как факт. Если помнить об этом, то кто решает, чем одно место обязательно отличается от другого, и, соответственно, где проходят границы между ними? Давайте увеличим масштаб до континентального.

 

*Логика якобы в том, что с незнанием приходит беспристрастность.

*Измученный и замерзший, Кляйн в конце концов упал с троса в Западный Берлин, сломав себе обе руки, и приземлился не так изящно, как его обычно видели зрители.

*Благодаря спутниковым снимкам разные виды освещения дают дополнительные свидетельства того, что раньше город был разделен: флуоресцентные уличные фонари на западе дают резкий желто-белый свет, в то время как более дешевые натриевые лампы на востоке излучают более мягкий оранжевый. Однако со временем это различие исчезнет, поскольку город постепенно заменяет последние, чтобы минимизировать выбросы углекислого газа.

 

Уральские горы

Всегда существует это ошибочное убеждение:

"Здесь было бы не так, здесь такие вещи невозможны".

Александр Солженицын, Архипелаг ГУЛАГ 1918-1956

Что такое Европа? Вопрос кажется таким безобидным, а ответ таким очевидным: континент. Но, как и в случае с большинством других вещей на нашей планете, здесь есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Используя общепринятое определение континента - как большого, непрерывного участка суши, - легко увидеть, что Европа - очень плохой пример. В отличие от Африки, которая лишь чмокнула Азию в щеку на Синае и в Суэце, сухопутная граница Европы с Азией протянулась на тысячи километров, что, казалось бы, делает их одним непрерывным континентом, а не двумя отдельными. Аналогично, Америку разделяет лишь узкая полоска земли в Панаме: не случайно Суэц и Панама были определены как удобные географические маршруты, по которым мореплаватели могли бы путешествовать по каналам через, а не вокруг крупных земных массивов. Геология дает дополнительное обоснование тому, что Африка, Северная и Южная Америка представляют собой континенты, поскольку они расположены на отдельных тектонических плитах.

В отличие от этого, претензии Европы на континентальный статус гораздо более зыбки. Узкий пролив Босфор на северо-западе Турции оказывает некоторую поддержку, разделяя Европу и Азию по четкой линии, которая, как мы вскоре увидим, приобрела не только географическое, но и культурное значение. Неподалеку проходит тектоническая граница между Евразийской и Анатолийской плитами, хотя она проходит перпендикулярно Босфору, а не через него. И это все. Черное море к северуи Эгейское море к югу от Босфора можно, пожалуй, считать продолжением континентальной границы. Однако к северу от Черного моря находится обширная полоса суши - Восточно-Европейская равнина, которая продолжается до Баренцева моря, в тысяче километров к северу от Санкт-Петербурга. Как убедилась на собственном опыте Киевская Русь, эта преимущественно низменная равнина не является надежным физическим барьером против потенциальных захватчиков с востока: Монгольские войска успешно завоевали эту некогда могущественную федерацию в тринадцатом веке. Трудно рассматривать Европу как отдельный континент, когда империя из Азии может так свободно распространяться по той же территории.

Вместо этого "евразийский" в названии Евразийской тектонической плиты дает подсказку, насколько сложно определить Европу. Согласно приведенным выше критериям - большая, непрерывная суша, разделенная водой и, скорее всего, тектоническими плитами, - Европа на самом деле вовсе не является континентом. Она больше похожа на большой полуостров Азии, имеющий свои более мелкие полуострова, такие как Иберия, Италия, Ютландия и Скандинавия. В некоторых частях света Европа воспринимается именно так: как часть большого евразийского континента, хотя и оказавшего на протяжении веков огромное влияние на остальную часть планеты. Тем не менее, в большинстве стран до сих пор принято считать, что "Европа"