Ответные санкции (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич

Африканская Федерация раздавила пакистанских радикалов и снова поссорилась с Соединёнными Штатами. Мой как бы тесть лезет во все щели, даже куда не зовут. Его государство скоро лишится неофициального названия «Центральная Африка» и превратится в Панафриканскую империю, настолько агрессивно поглощаются мелкие страны вокруг. Появились марионеточные режимы в Азии и в Латинской Америке. Босс летит впереди паровоза, не оглядываясь!

Гегемония 3D-принтеров окончательно покорила большинство отраслей промышленности. Какую-то ценность представляют собой люди, способные придумывать новые модели, фасоны и дизайны, но они проигрывают в конкуренции с творческими коллективами покойников.

Мы, усопшие, чрезвычайно дёшевы в эксплуатации. Хочешь, чтобы твоим детям капало на счёт в виде «добровольных пожертвований» от непонятных фондов — впахивай. Мёртвым не нужно социального страхования, уютных рабочих мест, выходных и отпусков. Мы не болеем, не бастуем и не уходим в декрет. И большинству из обитателей чистилища абсолютно безразлично, что сотни миллионов, если не миллиарды живых людей от комбинации 3D плюс покойник остаются без работы. В развитых странах они садятся на пособие, в остальных лишаются средств к существованию.

В США, Европе, России, Китае, Японии зреет жуткое недовольство. И если экономическая конкуренция как бы правомерна, то военно-политическая экспансия запросто приведёт к глобальной войне. Начаться она может с чего угодно, а обернётся штурмом Баминги.

Что движет Биг Боссом? Он черпает вдохновение отсюда. Но загробный мир способствует пробуждению совести за счёт переживаний живых, так кого же он выбрал в советчики?

«Пора бы самому об этом догадаться, — говорит погибший лётчик. — Ваш президент обращается не к кому-то конкретно, а к коллективному сознанию».

То есть квазиразумной массе из растворившихся в ней! То есть к толпе мертвецов.

«Понял, наконец? Некрос — это высшая форма демократии в природе. Власть толпы, где усопшие имеют равные права: и я, и клошар, умерший под мостом через Сену. Подобных мне не много, клошаров — легион. Толпа покойников топчет индивидуума. Вы пытаетесь открыть ящик Пандоры, позволить этому стаду душить и живых. Они подталкивали вас развязать Третью Мировую. О-ля-ля, как это закономерно: обрушить в преисподнюю массу свежих душ и новых впечатлений, уничтожить перспективу выбиться наверх одарённым личностям. Ведь смерть отнимет у них возможности!»

Как будто пелена упала с несуществующих глаз. Конечно! Внук полковника КГБ, как окончательно удалось установить только здесь, с младых ногтей приучен слушаться мёртвого. Зачем напрягаться самому, мучиться сомнениями, когда проще обратиться к авторитету! Впрочем, выбор был — с кем из великих предков общаться, и Мухаммед Булкин (что за смешная фамилия для мирового диктатора!) решил вопрос радикально, обратив в интеллектуальное рабство сразу всё человечество, кроме восьми миллиардов временно живых и какого-то количества сохранивших индивидуальность. Страшно то, что средний по толпе интеллектуальный уровень чрезвычайно низок.

К примеру, возникает проблема. Альберт Эйнштейн вертит её под разными углами и говорит одну из своих обычных парадоксальных фраз.

«Вы думаете, всё так просто? Да, всё просто. Но совсем не так».

Потом предлагает остроумное решение. Но у Нильса Бора другой ответ, Андрей Сахаров не согласен с ними обоими, и нужно напрягать извилины, кого послушать.

В коллективном месиве разумов сплёлся жизненный опыт римского гладиатора и ассирийского раба, средневекового крепостного крестьянина и американского аборигена доколумбовой эры. Они будут ломать мёртвую голову над парадоксами? Слова такого «парадокс» не знали и не знают, все их рецепты не сложнее «громи-круши-дави». Босс слушает и исполняет.

В общем, под Солнцем творится такое, что, будь возможность у меня воскреснуть, не уверен, что сразу согласился бы. У Камаллы другое мнение.

«Три года назад был запущен один проект. Сейчас он в финишной стадии, от экспериментов сохранился пробный экземпляр. Хочу тебе предложить».

Более ясного предложения не слышал ни в жизни, ни в смерти. О чём вообще речь? Камалла молчит и ждёт ответа, чем-то напоминая других женщин моего прошлого, просивших принести какую-то синюю фиговинку жёлтого цвета, сам знаешь откуда.

«Дорогая, ради вас с Ахмадом готов на всё. Но к чему конкретно быть готовым?»

«Отец задумал создать себе телеуправляемого киборга. Двойника для официальных визитов и выступлений, где опасно или просто не хочется терять времени на перелёт. Есть действующая модель, андроид. В общем, я добиваюсь для тебя постоянного к нему подключения».

По степени неожиданности её инициатива сродни новости об Ахмаде. Конечно, это не жизнь и не воскрешение, только неполноценный суррогат. Но у десятков миллиардов покойников и такой возможности нет! Я говорил, что колебался бы относительно воскрешения? Врал, конечно.

«Да хоть сейчас!»

«Обожди. Взгляни на фото».

Н-да. Андроид велик и весьма отдалённо напоминает человека. Голова условная, торс металлический, ноги похожи на шасси шагающего экскаватора… Плевать! Да был бы столик на колёсах с видеокамерой или ноутбук, что, выбор есть?

Оказывается — есть.

«Второй экземпляр проходит испытания. Отец сам им пользуется. Как только освободится — я его выпрошу. Прости, заказать специально под тебя мне не по карману».

Так начинается квазижизнь.

Тело управляется плохо. Я предпочитаю режим максимальной автоматизации, когда движение полностью контролирует сервер в Баминги, а ему только указываю: пойди туда-то, возьми то-то. Никогда стальными руками не обниму ни Камаллу, ни Ахмада, во-первых, это не мои руки, а бездушного робота, во-вторых, боюсь раздавить.

Осязания, обоняния, не говоря уж о вкусовых ощущениях — ноль. Но после заточения грех жаловаться. Впечатления хлынули Ниагарским водопадом.

Президент велел доставить меня к нему. Нет проблем! В кузове пикапа, укрытый брезентом как зачехлённая зенитная установка, еду к самому могущественному человеку планеты.

— Ну как?

— Чувствую себя луноходом. Или марсоходом. Но оператор, отработав смену, едет к жене и детям, я же не хочу возвращаться во тьму.

В новом президентском дворце, явно с закосом под будущий императорский, его кабинет бьёт по объективам кричащей роскошью. Не исключено, ориентировался на вкусы простолюдинов, ворвавшихся в Версаль и охреневших от великолепия апартаментов Людовика. Костюм, кстати, также больше напоминает камзол, нежели европейский однобортный. Черты лица подверглись лёгкой косметической переделке. Вроде те же, но величественные, впечатляют. Выглядит так, что в его присутствии неудобно сидеть. Даже роботу.

— Вы упомянули о жене. Сразу к делу. Камалла испросила разрешение на ваш брак.

Дальняя стена зеркальная, невольно кошусь туда. Невеста сбросила траур и смотрится чертовски привлекательно, в отличие от шкафа на ножках, что пачкает паркет машинным маслом. Это противоестественно, скажу более — кощунственно приковывать молодую красивую женщину к ящику металлолома! Впору разорвать коннект и больше не откликаться на вызовы.

А что бы выбрала она? Отвечаю осторожно, будто шагаю по минному полю.

— Разумеется, я был бы счастлив. Но как? Простите за прямоту, Ваше превосходительство, я — не человек. Я — покойник. Коран позволяет выйти замуж за призрака?

— Он не позволяет правоверной выйти замуж за кафира.

Взмахиваю манипуляторами, руками эти железки не назвать.

— Препятствие то же самое. Принять ислам может только живой человек.

Босс закипает.

— И так, вы не верите в Аллаха и Пророка, мир ему, поэтому отказываетесь?!

Камалла — самое несчастное в мире существо. Вытащила меня с того света ради такого разочарования? Быть может, именно под влиянием этой мысли рождаются слова, которые не собирался произносить.

— Не отказываюсь, ваше превосходительство. Только не понимаю — как? Мулла услышит символ веры из динамиков этой кастрюли?