Семь чудес (ЛП) - Сэйлор Стивен

Мы снова замолкли, надолго. Дорога все круче шла в гору, мулы неспешно топали вперед.

– Интересно…

– Что, Гордиан?

– Как думаете, учитель, когда-нибудь поэт воспоет наши приключения?

Антипатр печально улыбнулся.

– Увы, я сомневаюсь, что проживу достаточно долго, чтобы сделать это.

Обычно при слове «поэт» Антипатр в первую очередь думал о себе.

– Возможно, я сам сделаю это, – сказал я.

– Ты, Гордиан? Но ты же не поэт. И греческий у тебя совершенно варварский!

– А разве стихи могут быть только на греческом?

– Стихи, достойные прочтения, – да.

Антипатр снова высказался против Рима.

– Интересно, учитель, в этих стихах мы предстанем героями или мерзавцами, мудрецами или дураками? Или негодяями?

– Ха! Думаю, настоящим негодяем в нашем последнем приключении был разделивший с тобой ложе Керинис!

Антипатр увидел досаду на моем лице и расхохотался.

– Неужели человек не может быть одновременно первым, вторым и третьим, как Фафхрд и Серый Мышелов? Вот почему легенды о них такие захватывающие. Некоторые люди выглядят снаружи так, а внутри иначе. Настоящий поэт показывает не только внешнее, но и внутреннее, все противоречия своего героя, позволяя читателю самому сделать выводы.

Я поглядел на седоволосого наставника и улыбнулся, чувствуя к нему глубочайшую симпатию.

– Я это обязательно запомню, учитель, до тех времен, когда наступит время писать мемуары.

                                                                                                   * * *

Фафхрд и Серый Мышелов – вымышленные персонажи, авторские права на которых входят в наследие Фрица Лейбера и используются с разрешения Richard Curtis Associates, Inc., управляющих по делам наследия.

VII. Стикс и камни (Стены и Висячие сады Вавилона)

— В Вавилоне мы увидим даже не одно, а два великих Чуда Света, — сказал Антипатр. — Или, по крайней мере то, что от них осталось.

Мы провели ночь в маленькой пыльной гостинице у реки Евфрат. Антипатр был тихим и сварливым с того момента, как встал с постели в то утро — путешествия тяжелы для стариков, — но по мере того, как мы приближались к Вавилону, двигаясь на юг по древней дороге, пролегавшей вдоль реки, его настроение поднималось, и постепенно он стал более оживленным.

Трактирщик сказал нам, что древний город находится всего в нескольких часах пути, даже с учетом медленного продвижения мулов, на которых мы ехали, и все утро пятно, которое предполагало, что город вырисовывался впереди нас на низком горизонте, очень постепенно становится более выраженным. Земля между реками Тигр и Евфрат и на много миль вокруг абсолютно плоская, даже без невысоких холмов, которые могли бы нарушать вид перед нами. На такой обширной, безликой равнине, казалось, что можно было увидеть вечность, но пары тепла, поднимавшиеся от земли, искажала вид, так что предметы вблизи и вдалеке приобретали неопределенный, даже сверхъестественный вид. Дальняя башня оказалась пальмой. Груда странно неподвижных мертвых тел внезапно превратилась в кучу гравия, очевидно, оставленных кем-то, кто следил и ухаживал за дорогой.

Больше часа я пытался уразуметь группу, приближающуюся к нам по дороге. Мерцающие волны тепла то увеличивали ее, то уменьшали, она то совсем исчезала, то снова появлялась. Сначала я подумал, что это отряд вооруженных людей, потому что мне показалось, что я видел вспышки солнечного света, отражавшиеся на их оружии. Затем я решил, что вижу не что иное, как одинокого человека верхом на лошади, возможно, в шлеме или каком-то другом доспехе, голубоватого цвет. Затем человек, или люди, или что бы то ни было, приблизившееся к нам, исчезло в мгновение ока, и я почувствовал дрожь, задавшись вопросом, а не столкнемся ли мы с компанией призраков.

Наконец, мы встретили их на дороге. Группа, как оказалось, состояла из нескольких вооруженных охранников и двух небольших телег, запряженных ослами и доверху нагруженных кирпичами, но не такими, какие я видел раньше. Они были большими и разнообразной формы, большинство из которых имело квадратную форму по футу с каждой стороны, и покрыты с обращенных наружу сторон ослепительной глазурью, некоторые желтой, некоторые синей, некоторые смешанной. Они были изготовлены давно - неровные края и кусочки прилипшего раствора указывали на то, что они были выворочены из какого-то красивого архитектурного сооружения. За исключением небольшого количества пыли, цветная глазурь мерцала с яркостью драгоценных камней.

Антипатр очень разволновался: — Может ли такое быть? — пробормотал он. — Кирпичи легендарных стен Вавилона!

Старый поэт неуклюже спешился и заковылял к ближайшей тележке, где дотронулся до одного из кирпичей и провел кончиками пальцев по мерцающей синей глазури.

Погонщик сначала возражал и позвал одного из вооруженных охранников, который обнажил меч и выступил вперед. После этого погонщик засмеялся, увидев умные глаза Антипатра, и махнул стражнику, чтобы он шел назад. Разговаривая с Антипатром, погонщик сказал что-то на незнакомом мне языке. Судя по всему, Антипатр его понял, затем, прищурившись, посмотрел на человека и сказал: — Говори, по-гречески?

Это был мой первый визит в страну, где большинство населения разговаривало на других языках, кроме латинского и греческого. Антипатр немного говорил по-парфянски, но я заметил, что он предпочитал обращаться к туземцам на ломаном греческом языке, как будто он был для них более понятен, чем безупречный греческий, на котором он обычно говорил.

— Да, я немного знаю греческий, — сказал погонщик, прижимая большой палец к указательному.

— Ты из Вавилона, да? — Антипатр имел тенденцию повышать голос, разговаривая с туземцами, как будто они были глухими.

—Да, из Вавилона.

— Как далеко он? — Антипатр использовал сложный язык жестов, чтобы прояснить его смысл.

— Вавилон, отсюда? О, часа два. Может быть, три, — поправил себя погонщик, разглядывая наших усталых мулов.

Антипатр посмотрел в сторону пятна на горизонте, которое значительно увеличилось, но все еще не предвещало увидеть возвышающихся стен. Он вздохнул. — Я начинаю опасаться, Гордиан, что от легендарных стен Вавилона совсем ничего не осталось. Несомненно, если бы они были такими большими, как утверждает легенда, и, если бы сохранились хоть какие-то остатки, мы бы уже их увидели.

— Кирпичи из старых стен, да, — сказал погонщик, поняв лишь некоторые комментарии Антипатра и указывая рукой на свой груз. — Мой сосед нашел гробницу за своим домом. Очень редко. Очень ценно. Он продает богатому купцу в Селевкии. Теперь мой сосед богатый человек.

— Красивые, не правда ли, Гордиан? — Антипатр провел ладонью по остекленной поверхности, затем поднял кирпич, чтобы посмотреть на его низ. — Клянусь Зевсом, на нем действительно стоит печать с именем Навуходоносора! Он, должно быть, датирован годом его правлением. На мгновение я подумал, что Антипатр вот-вот утихнет, но его мысли приняли более практический оборот. — В Риме эти кирпичи стоят целое состояние. У моего покровителя Квинта Лутация Катула есть несколько экземпляров, которые он выставляет в своем саду. Думаю, за эти пять или шесть вавилонских кирпичей он заплатил бы больше, чем за все статуи в своем доме вместе взятые. Ну что ж, пошли дальше.