Путешествия Алисы Селезневой - Кир Булычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К тому же было неизвестно, на сколько джинн приехал в гости.
– Не расстраивайся, Алиса, – сказал механик Зеленый, который как-то зашел к Селезневым в гости. – В крайнем случае мы его возьмем с собой в космос и потеряем вместе с кувшином в вакууме. Лет через тысячу его найдут…
– Это жестоко, – ответила Алиса. – Он же не виноват, что его никто никогда не воспитывал.
– Вот именно, – прорычал джинн Мустафа. Он беззвучно вошел в комнату, где происходил этот разговор, неожиданно схватил механика за шиворот и выкинул в окно.
– Как ты смеешь! – закричала Алиса.
– А как он смеет терять меня в космосе? – ответил вопросом на вопрос джинн.
Алиса побежала вниз, Зеленый с трудом поднялся с клумбы и сказал грустно:
– Я вас предупреждал!
С ним всегда случаются неприятности. И механик Зеленый давно не ждет от жизни ничего хорошего.
На третий день Алиса повела Мустафу на станцию юных натуралистов, ту самую, что занимает часть парка, бывшего Гоголевского бульвара. В зарослях пальм и сосен раскинулся мир чудес. Юные ботаники из соседних школ выращивают здесь вишни размером с арбузы и квадратные арбузы, чтобы их было удобнее перевозить, там вывели породу кур, покрытых курчавой шерстью, и назвали их куровцами. Эти куровцы несут яйца, а кроме того, их раз в месяц стригут. Известный многим Пашка Гераскин скрестил как-то обыкновенного комара с серой перелетной птицей. Получился комгусь – комар крупнее вороны и настолько страшный, что от него разбегалось все живое.
В этом уголке, который еще называют биостанцией, с увлечением трудятся Алиса и ее друзья, а также постоянно живут некоторые звери и птицы. Самые знаменитые из них – жираф Злодей и питекантроп Геракл. Геракла привезли на машине времени из древнейшей Индонезии, где он начал превращаться в человека, но не успел, потому что его хотел сожрать саблезубый тигр. Про него рассказывают, что он не дал улететь комгусю в Ледовитый океан, а убил его дубинкой, сделав таким образом важный шаг на пути превращения обезьяны в человека.
Алиса с утра позвонила на биостанцию и сообщила друзьям, что приведет гостя – джинна Мустафу. Близняшки Маша и Наташа Белые стали готовить к его приходу халву и шербет, потому что знали, как ублажить джинна, а Джавад Рахимов обещал сделать плов, какой делают только в его родном городе Баку.
Жираф Злодей, добрейшее существо высотой шесть метров, вымылся с шампунем, и только обезьяночеловек не проявил никакого интереса к визиту настоящего джинна, а объелся бананами и заснул.
Джинн потребовал, чтобы его везли по городу в кувшине, потому что вдруг начал стесняться людей отдаленного будущего. Алиса так и сделала. Она опустилась на флаере у биостанции, вытащила медный кувшин и под музыку игравшего на губной гармошке Пашки Гераскина принесла кувшин на площадку у входа на станцию, поставила на песок и вытащила пробку.
– Вылезай, Мустафа-ага, – сказала она, – приехали.
– Что-то мне не хочется вылезать, – ответил из глубины кувшина джинн, – поехали домой.
– Еще чего не хватало! – возмутился Пашка. – Мы готовились, старались, а он не хочет. Дай-ка мне кувшин, я вытряхну твоего джинна наружу!
Пожалуй, этого говорить не следовало.
Раздался отвратительный вой, и джинн Мустафа выскочил из кувшина со скоростью прыгающего льва.
Кувшин покатился в сторону, жираф Злодей подскочил так, что ударился рогом о пролетавший мимо воздушный шар, но, к счастью, никто не пострадал.
– Это кто меня чуть не вытряхнул? – взревел джинн, играя мышцами. – Мысленно попрощайся с матерью, которая имела неосторожность произвести тебя на свет, бездельник!
Аркаша Сапожков, который стоял неподалеку, развернув лист со стихами приветствия гостю из эпохи легенд, упал от поднявшейся бури. А стихи унесло на другой конец Москвы.
Лишь питекантроп Геракл ничего не испугался.
Он вышел вперед и начал бить себя кулаками в грудь, отчего получался звук, словно колотят молотком по пустой железной бочке.
Джинн Мустафа оторопел от звука и, конечно же, от вида обезьяночеловека.
– Это еще что такое? – спросил он куда тише, чем вопил минуту назад.
Геракл, переваливаясь, направился к всесильному джинну.
– Изыди! – загремел джинн и дыхнул в питекантропа огнем, опалив тому шерсть. Но Геракл – самое отважное создание в мире.
Он продолжал наступать на джинна, а джинн продолжал отступать.
– Это див! – закричал он. – Это сам дьявол! Мое могущество бессильно перед порождением адского пламени.
Мустафа упал на колени и наклонился вперед, намереваясь удариться головой о песок.
Все могло плохо кончиться, но Алиса не растерялась. Она кинулась вперед, обняла руками толстую шею Геракла и начала быстро шептать ему в ухо:
– Геракл, миленький, это свой, свой, только очень глупый джинн! Это гость! Давай его встретим и будем любить! Ну, Геракл, не опозорь нас!
Геракл почти не умеет говорить, но все понимает. И, уж конечно, он не хотел бы подвести свою любимицу Алису.
Он поднял волосатую ногу и поставил ступню на затылок джинна, замотанный шелковой чалмой.
– Геракл! – произнесла тогда Машенька Белая. – Сейчас же отойди, а то останешься сегодня без компота.
Это была страшная угроза. Геракл задрожал, взвыл и отскочил от джинна.
Мустафа приподнял голову, но так и остался стоять на коленях.
– Алиса, – сказал он, – попрошу немедленно вернуть меня в кувшин. Ваш мир захвачен страшными дивами, суккубами и инкубами. Честному джинну здесь нечего делать.
– Открой глаза, о высокочтимый Мустафа, – ответила Алиса. – И посмотри, с каким почетом тебя встречают на нашей биостанции.
Мустафа осмелился открыть глаза и увидел Пашку, который играл на гармошке «Танец с саблями» из балета «Гаянэ» композитора Хачатуряна: он считал, что древние джинны любят эту мелодию.
Затем Мустафа увидел вежливого и воспитанного молодого человека Аркашу Сапожкова, который на хорошем персидском языке читал стихи Омара Хайяма, приветствуя высокого гостя. К сожалению, джинн никогда не был в Персии и персидского языка не знал. Да и с Омаром Хайямом не встречался.
И, наконец, Мустафа увидел двух девочек и одного мальчика, которые приглашали его за стол, накрытый в лаборатории. Посреди стола дымился чудесный плов, а вокруг теснились другие кушанья, изготовленные хозяевами.
И тогда Мустафа решил всех их простить и проследовал к столу.
Он много съел и много выпил, но с самого начала не согласился, чтобы питекантроп Геракл сидел с ним за одним столом.
И сколько ни уверяли джинна натуралисты, что Геракл – это обезьяна, которая уже превращается в человека, но еще не успела, джинн возражал:
– Может быть, это не див, не суккуб и не инкуб. Я верю вам, юные шалуны. Но за долгую мою жизнь я никогда не слышал, чтобы хоть одна обезьяна захотела превратиться в человека и даже смогла это сделать. И теперь я понимаю, как хорошо, что они и не пробовали! Иначе
