Отчаянные - Карина Микиртумова

влюбилась. Знаешь, гниль она внутри. Но у тебя она была снаружи и в какой-то момент, думала, что её становится меньше. По крайней мере, по отношению ко мне. Но тот раз доказал, что прогнивший человек остаётся таким, потому что так просто заразу не вывести. По-другому, это называется эгоизмом. Всегда был только ты. Ни я, ни Марко, ни кто-то ещё. Только твои чувства были в приоритете. Только на них ты опирался и плевался на других.

Ксавье молча на меня смотрел.

– Прости меня, Шелли. Я был глуп, порывист и самоуверен. Я…

– Если ты явился, чтобы разглагольствовать о своих качествах и прощении… То я пас. У меня нет ни желания, ни времени выслушивать, как тарахтит ушедший поезд.

Мужчина выдохнул.

– Я заслужил.

Промолчала. Доела свой десерт.

– Делакруа. Будет лучше, если ты исчезнешь из моей жизни. Я пять лет старалась отмыться…

– И этот Артур тебе помогал, – прорычал француз.

Мне хотелось его стукнуть. Он не понимает, что своим присутствием делает только хуже? Что ему не место рядом со мной и Катей.

– И как он это делал тебя не касается, – прошипела я, – Так что, лети в Париж, к Мари, Петре и остальным. Они тебе будут больше рады, нежели я.

Нам принесли счёт, и я стала доставать из сумочки небольшой кошелёк жёлтого цвета.

– Я оплачу, – услышала, доставая русские купюры.

Усмехнулась и пристально посмотрела на Ксавье.

– Конечно, оплатишь…За свой заказ, а мне одолжений делать не надо.

Положила деньги в счётную книгу и встала из-за стола. Как бы мне не нравилось это место, настроение целиком и полностью зависит от компании. Я не могла спокойно смотреть на мужчину, которого не смогу разлюбить. Больно? Определённо. Но у меня есть ресторан, дочка, друзья, жизнь.… А что он мне может предложить?

– Шелли, – прошептал мужчина.

Черты его лица… Синие глаза…Губы…Руки…

Нет. Надо просто уйти. А может быть уехать. Заказать билеты и на две недельки всем вместе на курорт? Отдохнуть?

Покачала головой. Отдых, когда мысли гуляют за сотни километров?

Вдохнула побольше воздуха и подошла к мужчине.

Положила ладонь на его грудь.

– Роже, просто оставь меня в покое. Прошлое не воротить, потому что, я не хочу этого. Уезжай.

Он опустил взгляд на мою руку. Я чувствовала, как мужчина напрягся.

– Нет, Шарлотта. Не в этот раз.

Отстранилась от него. Как же он не понимает!

Покачала головой.

– Тогда… Держись подальше от моей семьи, Делакруа.

Повернулась и буквально выбежала из ресторана, забыв про пальто. Дождь до сих пор шёл, омывая асфальт. Ветер ударил в лицо и я почувствовала, как он постепенно прогуливается по моей коже, по тонкой блузке… Содрогнулась от холода и подставила лицо дождю. Не так я планировала поговорить. Не так хотела донести мысль… Побилась головой об непробиваемую стенку и убежала, как трусливая девчонка. Как та Шелли, что таяла, когда видела его.

Плечи коснулась мягкая ткань.

– Заболеешь.

Я повернула голову и увидела Делакруа. Не удивлена, но определённо подавлена.

Серьёзный, такой весь из себя… Прилетел, чтобы вернуть то, что якобы его. А мне плевать!

Нервно надела пальто и застегнула мокрыми руками. Меня развернули на сто восемьдесят градусов и прижали к сильной груди.

– Я изменился, Шелли,– прохрипел голос Ксавье,– Я остановился в Плазе. Приезжай сегодня вечером.

– Ты меня считаешь дурой?

– Нет. Ты добрая, отзывчивая… Это я кретин… Обещаю, что если ты после моего рассказа решишь оставить всё как есть, я уеду.

Сначала говорит, что не отпустит, а сейчас, что уедет. Или врёт, или говорит правду.

– Хорошо, – прошептала я, – Я хочу, чтобы наша история наконец-то закончилась.

Я попыталась отстраниться. Ксавье не позволил мне этого. Его рука поднялась к моему лицу и указательным пальцем, мужчина погладил подбородок.

– Так хочу тебя поцеловать… Но…

Резко отпустив меня, Делакруа отшатнулся.

– Мой номер пятьсот двадцать семь. Жду тебя сегодня в любое время…

Я смотрела вслед уходящему мужчине. В этот раз бежал он. По моей щеке скатилась слеза. В последние дни я только и делаю, что плачу, переживаю, томлюсь… А ведь у меня ресторан, Катенька, Артур…

Достала из сумочки зеркальце. Поправила макияж, насколько это возможно под дождём, и побежала обратно в ресторан. Вызову такси и съем ещё торта. Иногда, когда на сердце гадко, хочется сладостей. Они поднимают настроение, и неважно насколько это скажется на фигуре. Сейчас мне было на это плевать. Снова меня трясло от ожидания встречи. Но одно дело в людном месте, другое в его номере…

Глава 20

Горло стянуло невидимой нитью. Я стояла перед Арти и не могла и слова вымолвить. Мне было холодно, страшно и больно. Мерзкое ощущение безысходности, хотя скорее просто тупиковой ситуации. Муж смотрел на меня исподлобья и качал головой. Арти вообще отнёсся к моей ситуации с поразительным спокойствием, хотя в последние дни вёл себя как никогда раньше. Может, перегорело? Остыло чувство? Или пришло осознание? Или мужчину просто переклинило…

– Шеллс, сама решай, как тебе быть. Только хорошо подумай. Ведь не просто так он тебя к себе зазывает, не так ли?

Я недовольно поджала губы, молча соглашаясь с другом.

Мы сидели в гостиной, и пили горячий шоколад с корицей. Казалось, после «дождичка в четверг», заболею. Дома уже переоделась, приняла душ, но всё равно, даже сидя перед камином с горячим напитком было зябко.

– Да, сама понимаю, что рискованно идти на эту авантюру. Но есть вероятность, что выслушаю его, и он сгинет обратно восвояси.

Ржевский хмыкнул.

– Сама веришь в это? Шелли, он ясно дал понять, что приехал за тобой. И просто так не укатит. Но что по поводу Катеньки…

Шумно выдохнула.

– Он так толком ничего и не сказал по поводу дочери. Стоит только ради неё поехать и решить всё. Хочет, чтобы я его выслушала. Ладно, – хлебнула напиток,– Но после этого пусть убирается…

Я задумалась.

– Арти, а можно составить такой документ, чтобы свои слова…

– Можно-то можно, но смысл? Что ты там напишешь? Что пытается отобрать дочь? Хотя последнее он еще ни как не подтвердил и глупо, при моих-то связях и в чужой стране качать свои права. Здесь чисто этическая сторона. Она моя дочь, и я люблю её. Но умом понимаю, что он тоже имеет право на отцовство. Во-первых, Делакруа не знал о твоей беременности. Во-вторых, есть вероятность, что он реально раскаивается и хочет наладить с вами отношения.

Я посмотрела на мужа с большим удивлением.

– Ты сам-то веришь в это?

– Поживём, увидим, – загадочным