Ёбург - Алексей Иванов

В 1990 году на месте Ипатьевского дома поставили деревянный крест, но кто-то его повалил. Тогда водрузили металлический крест. Горисполком одобрил этот «памятный символ». Через год 16 июля у креста вечером отслужили молебен, и в звёздную полночь ушёл первый, ещё реденький крестный ход до Ганиной Ямы.

Национальная общезначимость темы гибели Романовых была подтверждена в 1991 году художественным фильмом «Цареубийца», снятым режиссёром Кареном Шахназаровым и студией «Мосфильм». Кино было с мистикой и про психбольницу. Николая II сыграл культовый актёр Олег Янковский, а цареубийцу Юровского – Малкольм Макдауэлл, и это уже шокировало: публика знала Макдауэлла по роли Калигулы в суперхите видеосалонов – порнографическом шедевре Тинто Брасса.

Одно из первых молений на месте Ипатьевского дома

Всем давно уже было понятно, что на месте Ипатьевского дома надо строить храм-памятник. В июне 1992 года епархиальные и городские власти подвели итоги международного конкурса проектов. Победил проект архитектора Константина Ефремова. 23 сентября архиепископ Екатеринбургский и Верхотурский Мелхиседек заложил первый камень Храма-на-Крови. Но почти сразу работы остановились.

С этим храмом вообще начались какие-то нехорошие истории. Был создан фонд, аккумулирующий немалые пожертвования на строительство, но в 1995 году из фонда испарилось 2 миллиона долларов вместе с казначеем: это батюшка Иоанн Горбунов не устоял пред искушением. Похоже, лихие понятия Ёбурга переформатировали даже нравы клира. Потом в 1997 году уже утверждённый проект Ефремова вдруг заменили проектом, за которым стоял Григорий Мазаев – главный архитектор области. Все эти тёмные манёвры резко раздражали и общество, и прессу. А ведь ещё душу церкви терзала проблема признания подлинности царских останков.

Всё изменил 2000 год. Преодолев сомнения и канонические затруднения, 20 августа Архиерейский собор РПЦ постановил прославить Николая II и членов его семьи в лике страстотерпцев. В этом лике прославлены любимые народом Борис и Глеб и царевич Дмитрий, убитый в Угличе. То, что «екатеринбургские останки» не признаны царскими, ничего не решает. Для канонизации мощи не нужны. Более того, церковь смиренно поясняет: если кто поклонялся лжемощам в искреннем неведении, то это поклонение следует считать подлинным почитанием святого.

Николай II канонизирован не как император, который был убит изменниками-большевиками из политического расчёта, а как простой человек, принявший пулю за свои убеждения, – то есть канонизирован за свои страдания после отречения от престола. И страстной срок царской семьи – дни заточения в Екатеринбурге. Нимбы святых взошли как луны только над Ипатьевским домом.

И сразу после канонизации возобновилось строительство Храма-на-Крови. 23 сентября 2000 года строй-площадку благословил патриарх Алексий II. А 1 октября была заложена церковь Святых Царственных Страстотерпцев – первый храм монастыря в урочище Ганина Яма. Монастырь учредили 28 декабря того же года.

Храм-на-Крови во имя Всех святых, в земле Российской просиявших, строился быстро и был освящён 16 июля 2003 года. На празднество собралась огромная толпа: люди падали на колени перед милиционерами оцепления, но храм вмещал лишь 600 человек, и туда пускали по приглашениям – разумеется, только элиту. На молебне присутствовали губернатор Россель и мэр Чернецкий. Хотя патриарх и президент не приехали, освящение этого храма стало долгожданным триумфом епархии после долгой череды скандалов, конфликтов и конфузов. Когда городская знать покинула храм, простые люди встали на литургию и стояли всю короткую летнюю ночь, а с рассветом 8 тысяч человек отправились на Ганину Яму.

Так сложился ритуал Царских дней 16–17 июля: литургия в Храме-на-Крови на месте Ипатьевского дома, крестный ход до Ганиной Ямы – 25 км и молебен на Ганиной Яме, которую церковь считает местом уничтожения царских останков. В 2011 году в Царских днях и в крестном ходе примут участие 50 тысяч человек.

…Площадка дома Ипатьева ушла под фундамент огромного храма-памятника. «Расстрельная комната» обозначена в правой крипте нижнего храма квадратом из красного гранита. Над ним поднимается шатёр – «сень», – который выходит в алтарь верхнего храма. Перед криптой стоит тумба-аналой, на которую возложена икона «Троеручица», найденная белогвардейцами в 1918 году в доме Ипатьева. В стену вмурованы памятные мраморные плиты Романовым, ведь считается, что могил у императорской семьи нет. Здесь царит грозный полумрак и жарко от свечей.

А на Ганиной Яме как-то светло и радостно. Сама «яма» – это котлован, куда сливали воду, которую откачивали из окрестных шахт. Теперь это озерцо. На его бережку в корабельной роще стоят бревенчатые терема и храмы монастырского комплекса. Храмов здесь семь – по числу убиенных Романовых. Храмы фигурные и причудливые, с крылечками и галереями, под зелёными чешуйчатыми кровлями с шатрами и луковками, в узорчатой резьбе. Умиротворение этого тихого места – атмосфера старой волшебной сказки, где добрый царь надёжно бережёт державу от супостатов, а прекрасные царевны обязательно выходят замуж за королевичей.

В 2010 году рядом с Храмом-на-Крови откроется патриаршее подворье, а в нём – Музей Святой царской семьи. При всей церемонности памяти Романовых музей окажется человечным, камерным и задушевным. Здесь разрешат сыграть на рояле, на котором играл Николай II в ссылке. Здесь покажут рисунок цесаревича Алексея: часовой у дома Ипатьева. Здесь можно увидеть дамские шпильки и застёжки, которые были найдены в печке после того, как большевики сожгли одежду расстрелянных. Или поздравительные открытки для мамочки, старательно исписанные девчачьими почерками великих княжон. Здесь станет ясно, что слово «святая» связано не столько со словом «царская», сколько со словом «семья».

Можно как угодно относиться к Николаю II и к церкви, но именно церковь, продираясь сквозь грехи «лихих девяностых», последовательными усилиями создала Ёбургу его главный бренд – память о гибели Романовых. Да, неправильно, что главный бренд базируется на катастрофе, на преступлении, но что есть, то есть и Екатеринбург пока что несёт венец Ёбурга.

Драматургия в городе металлургии

Уральская школа драматургии

В 1994 году в Екатеринбургском театральном институте драматург Николай Коляда открыл собственный учебный курс «Драматургия». Так была основана Уральская школа драматургии, которая выросла в могучий феномен культуры, вполне сопоставимый с легендарным свердловским роком.

Коляда выложился до предела. Такое ощущение, что он семижильный. С 1998 года он начал издавать в Екатеринбурге сборники пьес своих студентов, по книге в год. В 1999 году он возглавил журнал «Урал» и принялся печатать тексты подопечных. Журнал тогда тихо помирал, и Коляда сперва даже сам разносил пачки свежих номеров по киоскам, но поднял тираж в десять раз – с 300 экземпляров до 3000. В 2002 году Коляда учредил «Евразию» – конкурс молодых драматургов.

В итоге Коляда получил множество успешных учеников, которые работают с лучшими театрами страны. Они набрали огромное количество призов, премий и, конечно, постановок. Коляда говорит, что не боится конкуренции и не ревнует. Конкуренции он и вправду не боится, а вот ревность – ну как же не поревновать? Душа-то живая. Да и вся «уральская школа» – дом, который построил Коляда.

Драматург Василий Сигарев говорит: «Все ученики Коляды начинали с того, что ему подражали. Это нормальная история, её нужно пройти. А потом нужно находить в себе своего автора». И правда: творчество Коляды и творчество его учеников нежно взаимозависимы настроениями, смыслами, отношениями, однако ученики – не эпигоны, а порой даже и не последователи учителя. Хотя всё равно есть общие качества. Какая-то этическая экстремальность обычного быта. Какая-то бескомпромиссность. Чуткость к городской речи. Ну и городские реалии – то Плотинка, то телебашня: рокочут поезда метро, зеленеет и шумит Харитоновский парк, галдят жильцы Городка чекистов. Иногда вторгается сам Ёбург: в герое «Собаки Павлова» Александра Архипова легко вычитать рейдера Павла Федулёва.

Василий Сигарев и Яна Троянова

«Школа Коляды» состоялась, наверное, в 2000 году, когда на занятии Коляда прочитал студентам пьесу их сокурсника Василия Сигарева и сказал: эта пьеса обойдёт весь мир. Так и случилось. Сигарев – суперзвезда. Парень из Верхней Салды; родился в 1977-м; Том Стоппард назовёт его Достоевским XXI века.

Этот парень выразит экзистенциальный ужас бытия без Бога – причём бытия на улицах Салды, Тагила, Ёбурга. От ломаных сюжетов, которым перебивают позвоночник в уличных драках, истории Сигарева эволюционируют к сложным этическим композициям, внутренне завершённым, словно какие-то астролябии с их сферами и орбитами. Тончайшее обоняние автора – и нашатырная шокотерапия текста.