Охотники ночного города - Роман Афанасьев

– Ишь ты, – отозвалась старуха с платком. – А документ есть?

– Нет у нас документов, – отозвался Алексей, – мы на общественных началах. Бесплатно делаем газету и бесплатно распространяем.

– Погоди, Иванна, – подала голос хозяйка болонки. – Тебе что нужно-то, милок?

– Да хотел насчет вашего соседа узнать, Головина, который из сто шестой.

– Так преставился он на днях-то, – перебила его бабка в платке. – Помер, царство ему небесное!

– Вот-вот, – подхватил Алексей. – А милиция-то, говорят, плохо работала? Бросили старика в квартире, не приезжали долго, тело родственникам не выдавали.

– Точно, – насупилась Ивановна. – Шныряли тут три дня, говорят, пропал Вася, а куда пропал, чего…

– Нашли ж его, – перебила хозяйка болонки. – И дочке, говорят, сообщили…

– Это ж когда? – взвилась обладательница платка. – Кто говорит?

– Да Петровна с утреца участкового встретила, он и сказал…

– Что ж ты молчала, дура, я же спрашивала тебя с самого утра!

– Э, – вмешался в начинающуюся ссору Кобылин. – Погодите! А что милиция? В тот день, когда нашли Головина, что там было, раньше? На милицию жалобы есть?

Это был ошибочный ход. Обе старушенции переключились на самозваного корреспондента и завалили его жалобами. И на милицию. И на коммунальные службы. И на соседей, начальника районной управы, и так вплоть до Чубайса. Алексей попытался вернуться к тому вечеру, когда нашли и тут же потеряли покойника Головина, но его жалкие попытки были решительно отметены в сторону как малозначащие. Кобылин, отчаявшись выудить из потока жалоб, перемежавшихся воспоминаниями о Союзе, хоть крупицу полезной информации, поддакивал старухам и пытался придумать, как отступить из словесного боя без потерь. Инициативу он потерял, оставалось лишь бежать.

Спасение пришло неожиданно – в лице старичка, распахнувшего дверь подъезда и важно ступившего на крыльцо с видом барина, вернувшегося в родную усадьбу. Обнаружив баталию у родного порога, он изменился в лице, переложил большой черный пакет с мусором в другую руку и решительно ринулся в бой.

– Что орете, бабы? – грозно осведомился. – Чего на пацана насели, а?

Кобылин обернулся к старику. Тот возвышался у лавки – с непокрытой седой головой, заросшей седой же щетиной, но грозный, как громовержец. Одет он был в зеленый китайский пуховик, от вида которого у Алекса защемило сердце – куртка казалась братом-близнецом его собственной, что пала в неравном бою с зомби.

– То корреспондент, Кузьмич, – отозвалась бабка в платке. – Жалобы вот собирает.

– Корреспондент, – насмешливо передразнил старик, щурясь на Кобылина. – Жалобы собирает…

– Да он насчет Васи спрашивал, – призналась хозяйка болонки, – а мы ему про тех иродов из сто девятой.

– Ироды и есть, – подхватила Ивановна. – Они ж вчера чего учудили…

И на ошеломленного Кобылина вновь обрушился словесный поток, он и дух не успел перевести.

– Ша, – рявкнул Кузьмич, – а ну, примолкли, балоболки! Тихо, бабоньки, хватит шуршать, аж уши заложило.

Старухи, видно уважавшие старика, примолкли.

– Вот и ладненько, – важно отозвался тот. – Ну-ка, корреспондент, пошли со мной. Помоги старику.

Кобылин ухватился за спасительное предложение и вскочил на ноги, чуть не обронив папку. Ивановна тут же вцепилась ему в рукав.

– Все запомнил, Витя? – спросила она. – Всю правду напиши, как есть!

– Напишу, все как есть, – обалдело пообещал Кобылин, решив, что был первый и последний раз, когда он представился корреспондентом.

– Ты иди с Кузьмичом-то, – посоветовала хозяйка болонки. – Он с Васей-то дружил.

Кобылин торопливо раскланялся со старыми каргами и бросился догонять Кузьмича, что успел выйти на дорогу. Старик, обернувшись к охотнику, бесцеремонно всучил ему пакет с мусором и зашагал дальше.

– Тут недалече, – сухо бросил он, доставая из кармана цветастый пластиковый кисет с табаком. – До помойки дойдем.

– А мусоропровод? – потрясенно спросил Кобылин.

– Опять забился, сука, – посетовал старик. – Уже месяц носим вон к тем бакам. Ну, хоть забирают машиной, и то ладно.

Кобылин поежился. Ему было немного не по себе под взглядом старика – тот словно видел его насквозь. Он пристроился рядом с Кузьмичом, стараясь идти вровень с ним. А тот достал из кармана куртки белую полоску бумаги и ловко, в пару движений, свернул папиросу.

– Так чего ты насчет Васи-то хотел узнать? – спросил он, доставая коробок спичек.

– Да вот, – развел руками Кобылин. – Хотел узнать, не было ли чего подозрительного в тот вечер. А то милиция глупости говорит. Тело потеряли, тело нашли, сатанистов каких-то поминают.

– А чего ж, – отозвался Кузьмич, затягиваясь папиросой. – Сатанисты, они нынче везде, куда ни плюнь.

В подтвержденье своих слов он смачно харкнул в сугроб – так убедительно, что Кобылин вздрогнул, невольно ожидая появления из сугроба сатаниста – с черепом в руке и вилами.

– Помер Вася, – продолжал старик. – Сердечко пошаливало, вот и все. А потом, верно, потеряли его. Вышел наш Палыч за куревом, вернулся – а нету Васи. Но, говорят, нашли в соседнем районе. Нам-то не говорят, ну, может, дочке подробности расскажут, когда появится.

– А тут что говорят? – осторожно спросил Кобылин. – Ну, соседи…

– Говорят, на органы скрали Васю, – отозвался Кузьмич. – Да не успели спрятать.

– Ну? – сказал охотник, приноравливаясь к говорку старика. – А вы что думаете?

– Бздят, – веско уронил Кузьмич. – Вася старый хрен, какие с него органы, смех один. Пересадят кому, да тот и загнется.

Старик остановился у большого мусорного бака на колесиках и махнул рукой спутнику. Кобылин послушно поднял мешок и аккуратно опустил его в бак. Сунул руки в карман, глянул на старика, что затянулся папироской.

– А подозрительное было, – отозвался тот, поймав взгляд Кобылина. – После того как Васю-то нашли да позвали Палыча, я во двор вышел. Покурить. Внучок у меня дыма табачного не переносит. А я разволновался, значит, да и пошел на перекур.

Кузьмич прикрыл глаза, словно пытаясь точнее припомнить, что именно он увидел, и Алексей насторожился. Сердце екнуло, подсказывая, что это уже не пустые беседы у подъезда.

– Здесь, – старик ткнул пальцем в землю. – У бака. Стоял посторонний и пялился на наш подъезд. На меня пялился тоже, собака. Да наверх посматривал, на окно Васино, словно прицеливался.

– Посторонний? – переспросил Кобылин. – Как выглядел?

– Черный человек, – зловеще произнес Кузьмич. – Весь черный, с ног до головы. Только глаза сверкают. И морда черная вся.

– Черный человек? – ошалело переспросил охотник.

– Сатанист, не иначе, – убежденно ответил Кузьмич.

– И что, именно человек? – уточнил Кобылин. – Без крыльев, без клыков?

– Человек и есть. Только черный. Далеко он стоял, толком не рассмотрел. Но честно тебе скажу, служивый, у меня мороз прям по коже от его хари. Далеко, а смотрит так, словно в упор тебя видит.

– А дальше что? – перебил Алексей.

– Бросил я цигарку да домой быстрей, вот и весь сказ, – отозвался старик.

– И все?

– Все. Дальше уж Палыч наш появился, засуетился, а на утро слух прошел, что пропал Васек. Ну и вот, сегодня нашелся вроде.

– Понятно, – сухо отозвался Кобылин, прижимая к груди папку. – Больше спасибо вам за интересный рассказ.

– Не за что, служивый, – отмахнулся старик. – Авось поможет тебе чем.

– Почему служивый? – спохватился Кобылин. – Я корреспондент…

– Ага, – Кузьмич хмыкнул. – Видал я таких корреспондентов, в черных польтах. Ты хоть пушкой не свети. Бабы дуры, а мужики-то сразу приметят.

Кобылин резко выпрямил спину, прикрывая папкой грудь, что едва заметно топорщилась от кобуры.

– Ну, бывай, – сказал Кузьмич, улыбаясь в седую бороду. – Удачи тебе, корреспондент.

Развернувшись, старик зашаркал обратно к подъезду, затягиваясь на ходу папироской. Кобылин смотрел ему в спину, и его не покидало ощущение, что Кузьмич все еще смеется над ним.

Отвернувшись, он побрел в другую сторону – чтобы сделать крюк и вернуться в родной двор другим путем. Всякое желание продолжать разведку у него пропало, возбуждение и энтузиазм как рукой сняло. С горечью Алексей признался самому себе, что раскололи его в момент и Штирлица из него не выйдет. Поэтому оставалось только вернуться домой, выйти из образа разведчика и вернуться к привычным вещам, к пистолетам да дробовику, которые нужно вычистить.

– Черный человек, это надо же, – обиженно буркнул Кобылин и свернул за угол дома номер тридцать два.

Звонок раздался ровно в одиннадцать вечера. Кобылин, что и не думал ложиться спать, привстал с дивана и взял черный телефон, лежавший у ноутбука.

– Да, – сказал он, привычно откинув пальцем черную крышечку.