Полосатый катафалк (Сборник) - Росс МакДональд

— Да, чуть не забыл, — сказал я. — В разговоре с Долли Лэнг, соседкой Фебы по комнате, выяснилась еще одна вещь. Ваша дочь, оказывается, толковала ей о каких-то письмах, которые прошлой весной пришли на ваш адрес. По словам Долли, эти письма очень ее тревожили.

— Что именно она вам рассказала? — Уичерли бросил на меня беспокойный взгляд.

— Слово в слово передать вам ее рассказ я не могу. Долли трещала без умолку, а записей я не вел. Насколько я понял, автор письма клеветал на вашу жену.

— Да, в этих письмах действительно сообщались малоутешительные подробности.

— Автор писем вам угрожал?

— Пожалуй, хотя и не прямо.

— И вашей бывшей супруге тоже?

— В письмах содержалась угроза нам всем. Адресованы они были всей семье — поэтому Феба и прочитала первое письмо.

— А сколько всего было писем?

— Два. Они пришли с разницей в один день.

— А почему вы мне сами ничего про них не рассказали?

— Мне и в голову не могло прийти, что анонимные письма имеют какое-то отношение к исчезновению Фебы, — спокойно ответил Уичерли, однако его ровный голос никак не вязался с обильно выступившим на лице потом. Он вытер салфеткой вспотевший лоб и добавил: — Я не знал, что Феба из-за них расстраивалась.

— И тем не менее это так. Долли говорит, что Феба винит в этих письмах себя.

— Не понимаю.

— Вот и я тоже не понимаю.

— Странно, очень странно. Разумеется, первое письмо не могло ее не шокировать. В это время были пасхальные каникулы, Феба жила дома и в то утро сама спустилась за почтой. Письмо было адресовано всем членам семьи — иначе бы она его не вскрыла. Прочитав анонимку, Феба передала ее мне. Я хотел было спрятать письмо от Кэтрин, но моя сестра Элен его заметила и за завтраком…

— А что все-таки говорилось в этих письмах? — решил я наконец прервать его сбивчивые объяснения.

— Второе письмо мало чем отличалось от первого. И в том и в другом было столько гадостей, что и повторять не хочется.

— Ваша жена обвинялась в измене?

Уичерли угрожающе вознес над пустой тарелкой вилку с ножом и ответил:

— Да.

— И вы поверили?

— Я не знал, что и думать. По зловещему тону этих посланий я заключил, что автор — психопат. Однако своей цели он добился.

— В каком смысле?

— Из-за них семейные скандалы участились. Кэтрин требовала, чтобы я не сидел сложа руки. Она обвиняла меня в малодушии, хотя я со своей стороны сделал все возможное, чтобы узнать, кто клеветник, и положить этому безобразию конец. Я даже нанял…

Он запнулся.

— Детектива?

— Да, — вынужден был признать он. — Человека по имени Уильям Мэки, из Сан-Франциско.

— Я с ним немного знаком. К какому же выводу он пришел?

— По сути дела, ни к какому. Шериф Хупер высказал предположение, что автор письма — это либо недовольный, либо бывший работник на одном из моих предприятий. Но у нас ведь огромное количество служащих, и не только в долине, но и во всем штате, и текучесть кадров в нашем деле очень велика.

— Автор писем денег не вымогал?

— Нет. Насколько я понимаю, им руководила только лютая злоба.

— О Фебе в письмах что-нибудь говорилось?

— Вроде бы нет. Нет, не говорилось. Да она бы вообще про них не узнала, если бы в тот день не открыла почтовый ящик. К ее исчезновению эти письма отношения не имеют, я в этом абсолютно уверен.

— А я — нет. Скажите, на конвертах был местный почтовый штемпель?

— Да, их опустили в Медоу-Фармс. Это-то и плохо, ведь тогда получается, что автор — наш знакомый, быть может, человек, которого мы видели каждый день. В письмах ощущалась личная злоба, отчего шериф и решил, что их отправил какой-нибудь уволенный служащий.

— А вы сами кого-то подозреваете?

— Никого.

— У вас есть враги?

— Мне кажется, нет.

С этими словами Уичерли изобразил на лице вымученную улыбку, и я понял, что рассчитывать на него бессмысленно. Это был слабый, жалкий человек, который попал в беду и изо всех сил старается сохранить хорошую мину при плохой игре.

— И с кем же, по мнению автора письма, ваша жена вам изменяла?

Его рука забилась на скатерти, точно выброшенная на берег рыба.

— Понятия не имею. В письме об этом не говорилось ни слова. Очень может быть, этого человека и в природе-то нет. У нас с Кэтрин не все было гладко… — Фраза умерла, не успев родиться.

— Как эти письма были подписаны?

— «Друг семьи», с вопросительным знаком впереди.

— Впереди? Да это же испанская пунктуация.

— Да, на это и моя сестра Элен обратила внимание.

— Письма были написаны от руки?

— Нет, отпечатаны на машинке, в том числе и подпись. Мэки, мой частный детектив, сказал, что по шрифту берется обнаружить марку пишущей машинки — если, конечно, я на это не пожалею времени и денег. Время — его, деньги — мои. Но я от его услуг отказался: больше подметных писем не было, к тому же мне не хотелось, чтобы он совал нос в мою личную жизнь.

— Очень было бы любопытно взглянуть на эти письма Где они?

— Я отобрал их у Мэки и уничтожил. Надеюсь, вы понимаете, какими соображениями я при этом руководствовался.

Он попытался было изложить мне эти соображения, но мне в них вникать не хотелось. В конце концов, меня наняли искать дочь, а не нянчить ее отца. Я встал.

— Куда вы?

— В Сан-Франциско, куда же еще.

— Что вы собираетесь делать в Сан-Франциско?

— Разберусь на месте. — Я посмотрел на часы: почти два. Надо бы успеть до наступления темноты. — И последнее, мистер Уичерли. Принимая во внимание историю с письмами, может, все-таки имеет смысл дать мне адрес вашей бывшей жены?

— У меня его нет, — бросил он. — А и был бы, мне все равно не хочется, чтобы вы с ней беседовали. Дайте слово, что ни при каких обстоятельствах не станете искать с ней встречи.

«Это мы еще посмотрим», — подумал про себя я, но слово дал.

В дверях я столкнулся с официантом, который нес блюдо с пирожными, и я заметил, как Уичерли бросил на них плотоядный тоскливый взгляд.

Прежде чем двинуться на север, я заехал в «Импортед моторс» и узнал номер зеленого «фольксвагена»: GL 3741.

Глава V

Пароход возвышался над пристанью, словно меловой утес. Кругом, поблескивая в сумерках белыми крыльями, носились чайки. У трапа никого не было, и я беспрепятственно поднялся на борт.

Палуба была совершенно пуста, только матрос в белом комбинезоне чистил пылесосом дно бассейна. Стараясь перекричать вой пылесоса, он сообщил мне, что все офицеры сошли на берег и, может быть, только начальник интендантской службы еще на борту. Он проводил меня в его каюту.

Начальником интендантской службы оказался человек в белой рубахе и в синих форменных брюках, с лунообразным лицом и лысым черепом. Занимал он крохотную комнатушку под палубой с искусственным освещением. Интендант хорошо помнил мистера Уичерли, ведь мистер Уичерли занимал одну из лучших кают на корабле. Я сообщил ему, что представляю интересы мистера Уичерли.

— В каком качестве? — поинтересовался он.

— В качестве его частного сыщика.

— Я уверен, мистер Уичерли остался доволен своей каютой, — сказал интендант, испытующе посмотрев на меня. — Во всяком случае, вчера, когда мы встали на якорь, он перед уходом пожал мне руку и поблагодарил меня.

— К кораблю у него никаких претензий нет, — успокоил его я. — Пропала Феба, дочь мистера Уичерли. В день отплытия она поднялась на пароход проститься с отцом, и с тех пор ее никто больше не видел.

Он положил руку на свой лысый череп, словно от моих слов ему вдруг стало холодно.

— Уж не хотите ли вы обвинить в ее пропаже нас? Думаете, наверно, что она на корабле спряталась?

— Маловероятно. Просто я ищу эту девушку и решил начать с вашего парохода. Мне нужна ваша помощь.

— О чем разговор, будем рады помочь, чем можем. — Он подошел поближе, протянул мне руку и менее официальным тоном добавил: — У меня ведь тоже есть дочь. Меня зовут Клемент.

— Арчер. — Я достал свой блокнот. — Какого числа вы отплыли?

— Второго ноября. Верней, должны были отплыть второго, а отплыли только рано утром третьего — возникли кое-какие неполадки. Но мистер Уичерли поднялся на борт второго числа во второй половине дня, и с ним действительно была его дочь.

— Вы это точно помните?

— Еще бы не помнить, — усмехнулся Клемент.

— Что-нибудь случилось?

— Понимаете, в каюте мистера Уичерли поднялся жуткий крик. Эта женщина — вероятно, та самая, с которой он развелся, — при всех пассажирах закатила своему бывшему мужу скандал. Стюард справиться с ней был не в силах и послал за мной, но и я не мог привести ее в чувство. С такой фурией попробуй справься! Высокая, пышнотелая накрашенная блондинка, да еще навеселе! Чтобы выпроводить ее на берег, пришлось нашего корабельного старшину вызывать. А какие словечки она отпускала! — Он схватился за голову.