Декабрец! Отборное новогоднее чтиво - Автор, пиши еще!
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что было дальше? – спросила она, глядя сквозь меня.
– Света ревела несколько дней, написала Василию, что ей известно о его деятельности. Он попытался ее шантажировать и пригрозил, что все расскажет мужу. Света написала всем его жертвам, которых смогла найти, и рассказала о его махинациях. Кто-то поверил ее словам, другие оскорбляли и писали, что она клевещет на самого светлого человека. Сама же она удалила все страницы в соцсетях и сменила номера себе и мужу, – я смотрела на ошеломленную Ларису.
– А ты? – спросила она меня.
– Я? А что я? Я перестала ему писать. Он мне отправил открытку на очередной праздник, а я ему в ответ такую же выслала. А раньше бы я спросила: «Ой, Вася, как ты? Как дела?» А тут перекинулись открытками и все, он, видимо, все сам понял, – закончила я.
– И ты поверила каким-то третьим людям. Надо было выяснить все у самого Васи. Его оклеветала какая-то ненормальная. Наверное, влюбилась в него, а ты же знаешь, как он верен своей жене. Вот у девочки крыша-то и поехала, – Лариса допила большими глотками остатки воды из бутылки, маршрутка дернулась и проехала еще пару метров. Резким движением Лариса сунула мне пустую бутылку.
– Не знаю, я верю Свете, такие страдания невозможно сыграть. Девочка была совершенно разбита. Она говорила, что все эти годы жила как в тумане, исключительно интересами Васи. Но когда у них была встреча в гостинице, у нее было ощущение, что она первый раз в жизни видит этого человека, ради которого хотела бросить семью и которого любила всем сердцем, – я смотрела на Ларису и про себя думала: «Она взрослая, очень взрослая женщина. Зачем я ее убеждаю в том, что не стоит посылать последние деньги Васи в ущерб себе и своему здоровью? Она так была счастлива в своем заблуждении, она спасает его, отдает ему свои последние крохи, отказывая себе во всем. Каждый сам вправе решать, в какой иллюзии ему жить».
Мы объехали пробку, оказалось, была небольшая авария. Предновогодняя суета, машин становится больше, все торопятся, поэтому пробки – обычное дело в это время года. Одно меня радовало, что следующая остановка была моя, мне хотелось выйти на свежий воздух и немного пройтись.
– Я выхожу, Лариса. С Наступающим тебя, – я смотрела на Ларису, она была совершенно потеряна, как будто я разбила ее самую любимую игрушку. Лариса мне так и не ответила, и я вышла из маршрутки на своей остановке.
Михалыч
Наташа Чаленко
vk.com/natachalenko
Михалыч медленно брел по заснеженной улице. В душе поднимались злость и раздражение. Где это видано, чтобы в четыре утра окна домов светились и звучали, как в полдень.
«Не те стали Дачи, не те…» – думал Михалыч. Дачами он называл поселок по привычке. Тридцать лет назад, когда приступал к работе дворника, поселок действительно был дачами академии. Жили в нем ученые, профессора, академики, кандидаты наук.
Жизнь была размеренной, семьи приезжали отдыхать от московской суеты, ученые мужи – писать научные труды.
Годы летели, времена менялись, дома продавали, получали в наследство.
Какие-то сохранили свой облик, иные ушли в небытие, уступив место современным особнякам.
Неизменными остались только вековые сосны вокруг поселка и Михалыч, если не считать седой бороды и стариковских мыслей. С годами дворник стал ворчлив и раздражителен. И особенно его доставали шум и яркие окна по ночам. Днем было намного тише. Он подумывал было поменять график и работать при свете дня, но спать ночью уже не получалось. Привычке перевалило за двадцать и с таким стажем она уже давно переросла в характер.
Выходных у Михалыча не было, поэтому не следил он ни за датами, ни за днями недели, о приближении Нового года догадывался по гирляндам на домах и деревьях. Праздничная иллюминация раздражала еще больше – ночь ото дня не отличить.
Дворник привычно обошел четыре улицы дачного поселка. Мешок с мусором не был тяжелым. Несмотря на разношерстное население, свои дома они любили и мусор был скорее случайностью, игрой ветра или осени.
Михалыч подошел к аккуратным разноцветным контейнерам и застыл от удивления: возле забора стоял огромный красный мешок. Огни гирлянды, которую кто-то не поленился повесить возле мусорной площадки, играли отсветами на бархатной ткани. Мешок был завязан толстым золотистым шпагатом. Что же это? Новая мода на мешки для мусора?
В поселке полиэтилен не жаловали, мусор сортировали, заказывали раздельный вывоз. Но бархат – все же перебор.
Старик не мог не заглянуть внутрь. Ведь бумагу собирали в один контейнер, стекло в другой, пластик в третий. А это куда? Он развязал бечевку, заглянул внутрь и крякнул от неожиданности: мешок был полон подарков. Внутри были коробочки, завернутые в цветную бумагу и перевязанные лентами.
В голове стало пусто. Всю жизнь Михалыч твердо стоял ногами на земле, верил в логику и практичность. Романтика после смерти жены осталась в прошлом.
Мешок с подарками на помойке выходил за рамки его представлений о нормальной жизни. Михалыч любил правила, расписания и четкие планы. Мозг отказывался понимать происходящее. Кровь прилила к лицу, в ушах зашумело.
Мужчина схватил мешок, отнес его в сарай, положил в ящик с инструментами. Зачем это делает, он и сам не понимал, знал только одно: рядом с мусорными контейнерами мешку явно не место, не порядок.
Пять утра, работа закончена, можно идти спать. Дом Михалыча стоял на въезде в поселок, когда-то он и сторожем был, открывал и закрывал ворота, но потом его заменила электронная система. Как она работала, старик даже не вникал, но ворота теперь открывались и закрывались автоматически.
Пока жена Михалыча была жива, дом и сад встречали уютом и теплом. Старик и сейчас поддерживал быт как мог, но грубым мужским рукам это не всегда удавалось.
Красный мешок сильно выбил дворника из колеи, и он не стал пить свой привычный чай, а сразу лег спать.
Сон был беспокойный. Старик ворочался с боку на бок и видел странные сны. То бескрайние заснеженные поля, то северное сияние, то полёт под облаками. Ветер бил в лицо и обжигал холодом, но это было чертовски приятно, как морской бриз на берегу океана. Во сне Михалыч раскидывал руки, как крылья, смеялся, нырял в облаках, счастье, дикое и безудержное, заполняло его до краев. Вдруг Михалыч почувствовал, что что-то давит ему на спину, нащупал лямки на плечах, обернулся и увидел злополучный красный мешок.
Эта картина разрушила
