Траектория судьбы - Елена Калашникова

Так что, игра стоила свеч. Беспокоило одно: сумеем ли уложиться в срок, отведенный для доработки образца?..

В свой тайный план мы все-таки посвятили и В. С. Дейкина. Вникнув в расчеты и эскизные наброски, он не просто поддержал эту затею, но и помог советами как специалист по стрелковому оружию. Владимир Сергеевич был удивительным человеком, тонко чувствовавшим новаторские идеи, умевшим уловить творческую инициативу и помогавшим обязательно развить ее. В моей судьбе конструктора и судьбе АК-47 он сыграл, повторяю, немалую роль.

Мы с Сашей Зайцевым сутками то сидели у чертежной доски, разрабатывая новые детали, то пропадали в цехе, воплощая задуманное в металл. Спали урывками. Когда на сборке появилась затворная рама как одно целое со штоком, один из специалистов озабоченно произнес:

– Какая же тут доработка? Ведь у вас совершенно новая деталь. Раньше-то и затворная рама, и шток существовали отдельно друг от друга.

Переделали мы и спусковой механизм, и крышку ствольной коробки – теперь она стала полностью закрывать подвижные части. Очень радовались, что удалось решить проблему переводчика огня. Он теперь стал выполнять несколько функций: обеспечивал переключение огня с одиночного на автоматический и на предохранитель, одновременно закрывая паз для рукоятки перезаряжания, предохраняя тем самым ствольную коробку от попадания внутрь пыли и грязи.

Опытные механики-сборщики сразу определили, что новые детали гораздо проще, технологичнее и надежнее прежних. Их мнение во многом повлияло и на тех, кто не воспринимал нашу работу, считая, что мы отступаем от условий конкурса. Если бы мы тогда не проявили энергии и напора, едва ли сумели бы победить на повторных испытаниях. Не побоюсь сказать: то, что мы делали, было настоящим прорывом вперед по технической мысли, по новаторским подходам. Мы, по существу, ломали устоявшиеся представления о конструкции оружия, ломали те стереотипы, которые были заложены даже в условиях конкурса.

В тактико-технических требованиях указывались главные параметры будущего автомата, в частности его общая длина и длина ствола. Новая компоновка деталей не позволяла нам выдержать это требование в установленных рамках. Мы пошли на дерзкое отступление. Длину ствола с 500 миллиметров укоротили до 420, уложившись в параметры общей длины оружия.

Риск был немалый. Меня могли вообще снять с соревнований. Но мы рассудили так: отступление от размеров общей длины автомата при сравнении с другими образцами могли заметить сразу, а укороченный ствол в глаза не бросался. Естественно, при этом добились, чтобы укорочение не нарушало требований баллистики, что являлось нашим главным оправдательным аргументом, если бы вдруг эту нашу «вольность» обнаружили. Забегая вперед, признаюсь: ее действительно обнаружили, но уже в ходе повторных испытаний.

За месяц до окончания работ вдруг нависла угроза остановки производства опытных автоматов: руководство завода поставило нас в известность, что перечисленных Москвой денег не хватает, а дальнейшее субсидирование почему-то вдруг прекратилось. В этой ситуации мы просто могли не успеть к началу испытаний. Выход у меня был один – срочно ехать в Главное артиллерийское управление.

Оказавшись в Москве, я встретился с полковником В. В. Глуховым и, рассказав ему о сложившейся ситуации, попросил срочно помочь. Владимир Васильевич тут же попытался, видимо, сам решить этот вопрос, но финансовая служба не вняла его аргументам, не пошла навстречу.

Помню, он вернулся в отдел мрачнее тучи:

– Придется выходить на Главного маршала артиллерии Воронова. Не удивляйся, если он даст команду, чтобы ты прибыл к нему.

Глухов позвонил в приемную, спросил, на месте ли Воронов. Потом вышел из кабинета и отсутствовал довольно долго. Когда начальник отдела изобретений возвратился, было заметно, что настроение у него улучшилось.

– Приведи себя в порядок. Сейчас пойдем к Главному маршалу. Думаю, вопрос о дальнейшем финансировании твоей работы будет все-таки решен положительно. Есть такое предчувствие, – довольно потер ладони Владимир Васильевич.

Эта первая встреча с Н. Н. Вороновым мне хорошо запомнилась. Проходила она не совсем обычно. Докладывая Главному маршалу артиллерии, я не смог скрыть своего волнения. Поняв это, Николай Николаевич остановил мой запинающийся доклад о работе над автоматом и открыл дверь в соседнюю с кабинетом комнату. Это была, как я понял, комната, где он мог немного отдохнуть, задерживаясь в управлении далеко за полночь. Обставлена она была по-особому. На стенах висело несколько ружей, заграничных и отечественных, многочисленные ножи в чехлах и без чехлов, охотничьи трофеи.

– Ты охотой-то, сержант, увлекаешься?

– Так точно! Очень люблю с ружьем бродить.

– Тогда оцени мою коллекцию. Правда, трофеи все больше старые… Жаль, сейчас очень редко удается на охоту вырваться! А за каждым из этих трофеев, доложу тебе, – любопытнейшая охотничья история. – Николай Николаевич показал на рога лося, на кабанью морду, на чучела птиц.

– Рожденьем-то ты, из каких краев?

– Алтайский. На границе тайги и степи жил.

– Знаю-знаю, места для охоты славные.

И тут разговор как-то сам собой перешел на мою конструкторскую деятельность.

– Понимаю, сержант, тебе бы не автоматы изобретать, а охотничьи ружья… Да, как видишь, для этого время еще не пришло… Слежу за твоей работой. Вижу, неплохо получается. Глухов докладывал о твоих успехах. Так и держи. А теперь доложи, как идут дела, что сделано, каковы планы на будущее?

Я начал рассказывать о том, как организовано на заводе производство опытных автоматов. Добрым словом вспомнил благожелательное отношение ко мне ковровцев, заинтересованность в оказании помощи со стороны инженерно-технического состава.

– Только одного не хватает, товарищ Главный маршал, – необходимых средств для окончательного завершения работ по изготовлению опытных образцов. Прекращено финансирование, и мы остались без денег.

За разговором мы с ним уже вернулись в рабочий кабинет, и он обратился к начальнику отдела изобретений:

– В чем дело, выясняли?

– Так точно, товарищ Главный маршал. Финансисты мотивировали свои действия тем, что, поскольку нет фирмы, иначе говоря, конструкторского бюро, давать деньги на создание какого-то отдельного образца они не могут. Считают это распылением средств. К сожалению, убедить их я не сумел.

– Плохо, полковник, что не сумели, – ворчливо проговорил Николай Николаевич. – Надо было настойчивее наседать на этих финансовых тузов, дальше своего носа не видящих. – Он неожиданно улыбнулся и обратился уже ко мне: – Так сколько же нужно тебе, сержант? Назови конкретную сумму.