Джентльменов нет – и привет Джону Фаулзу! - Ирина Степановская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А мне показалось, вчера тебе было неплохо. – Его голос опять стал грустным.
– Какие твои годы! – попыталась бодро держаться Татьяна. – Найди себе кого помоложе! – Она вовсе не кокетничала с ним.
– После того как меня бросила Лиза, я не могу смотреть на молодых девчонок.
«Может быть, он позвонил потому, что со мной ему не надо притворяться? – подумала Таня. – Уж кто, как не я, знает всю его подноготную!»
Она произнесла как можно более веселым тоном:
– Ну-ну! Не грусти! Мы все еще потанцуем на твоей свадьбе!
Он решил уточнить:
– Все – это кто?
Катя беспокойно заворочалась в постели.
– Ну, ты, я, Нина! Все твои друзья! А сейчас – извини. Не могу больше с тобой говорить, разбужу девочек! – Пульсатилла положила трубку, и в ту же минуту в комнате Вики погас свет. Сон у самой Пульсатиллы куда-то улетучился.
Ей стало жалко себя. «Разве же не для дочерей я старалась? Хотела иметь мужа, семью, но не для себя одной. С мужчиной жить легче. Он тебе и заработок отдаст, пусть не полностью, он и мусор вынесет. Может и починить что-нибудь, если уж очень повезет найти умелого мужичка. Некоторые даже и обед приготовить могут…» Пульсатилла рассуждала так, будто сама она никогда замужем не была, хотя ее замужество продолжалось больше десяти лет; предательство мужа стерло из ее памяти все хорошее, что, несомненно, было у них, и теперь она бывшего своего благоверного никогда не вспоминала, словно родила детей волшебным путем без участия мужчины. А любовники… Да, действительно, Вика в чем-то права: ее мать отдавала мужчинам больше, чем получала от них, но как иначе их приворожить – современных, чаще всего женатых? Вон в женских журналах только и пишут: для того чтобы завоевать мужчину, женщина должна быть нежной, терпеливой, уметь все прощать, а в постели вести себя как героиня порнофильма. Нельзя победить этот стереотип, если он насаждается повсеместно. Мужчина в современном мире – хозяин. Хозяин в производстве, хозяин в политике, хозяин в отношениях с женщиной. Те, кто не хочет с этим считаться, остаются в одиночестве. Да, вырастает теперь и в нашей стране новое поколение молодых женщин, которые сознательно все берут на себя – и воспитание детей, и обеспечение семьи, и все прочее… Но счастливы ли они?
«Как жалко девочек! Сколько предстоит им еще пережить, прежде чем они выработают свой взгляд на положение женщины в современном мире!» Пульсатилла была истинным продуктом советской школы – на все у нее должны быть сформированы определенные взгляды. Как же, без взглядов нельзя! Тогда жизнь так и будет тебя бросать из стороны в сторону, как ветер бросает выбившуюся из стога соломинку…
Вдруг дверь в соседнюю комнату приоткрылась, и в проеме показалось светлое привидение – Вика, ступая по полу босыми ногами, осторожно проследовала в кухню.
«Хочет пить? – подумала Пульсатилла. Звук воды, наливающейся в стакан, был подтверждением ее предположения. Но дальше последовали новые звуки: будто кто-то разворачивает конфету. – Откуда у нее конфеты? И не похоже на нее припасти лакомства и есть их в одиночку».
Таинственные шорохи продолжались. Пульсатилла осторожно выползла из постели. Тоже босая, она неслышно подошла к кухне и заглянула внутрь через застекленную дверь. Вика стояла у стола и быстро разрывала шуршащие упаковки таблеток. Целая кучка маленьких белых лепешечек уже лежала перед ней на столешнице. Стакан с водой стоял наготове. У Пульсатиллы остановилось дыхание. Она не знала, что ей предпринять. Если Вика обнаружит ее присутствие, она разом запихнет таблетки в рот.
Не в силах оторваться от ужасного зрелища, Пульсатилла продолжала стоять за дверью. Разорвав вторую упаковку и высыпав таблетки в кучку к первой, Вика принялась за третью.
«Она решила все сделать серьезно, не просто попугать меня», – подумала Таня. Тут же она нашла правильное решение. Осторожно отойдя от двери, женщина оказалась посередине комнаты и с нарочным шумом быстро опрокинула стул, легла на пол, будто упала, и низким голосом захрипела:
– Вика! Доченька! Помоги!
Пульсатилла правильно рассчитала, что в этой ситуации Вика не станет пихать в рот таблетки. Так и получилось: она выскочила из кухни, подбежала к матери.
– Что случилось?
– Мне плохо! – захрипела Пульсатилла. – Хотела встать в туалет и опять упала! Голова закружилась! Помоги мне подняться!
– Я же говорила, что надо было «Скорую» вызывать! Я сейчас вызову! – Вика побежала к телефону.
– Принеси мне, пожалуйста, воды! – Голос у Пульсатиллы был слаб, как у умирающей.
Стакан, что стоял наготове в кухне, оказался как раз под руками. Пульсатилла краем глаза посмотрела: воды в нем не убавилось – значит, Вика еще не успела принять лекарство. Слава богу! Пульсатилла медленно выпила воду. Дочь поддерживала ее голову.
– А ты почему не спишь?
– Да так, – уклончиво ответила Вика. Пульсатилла решила, что «Скорая» сейчас может оказаться кстати.
– Набери все-таки ноль-три, я боюсь, что мне может стать хуже. Вдруг ударит инсульт? – Она нарочно сгущала краски. – Только переведи сначала Катю на ее место в вашей комнате.
Вика помогла девочке перейти на свою постель. Таня в это время тяжело поднялась и села на свой диван.
– Включи теперь свет! И звони!
Вика металась по комнате, но, во всяком случае, пока была у нее на глазах. Велико у Пульсатиллы было желание под каким-нибудь предлогом переместиться в кухню и выбросить опасные таблетки в помойку, но она сдержалась: «Не топором лечат душевные болезни». Она легла и попросила Вику посидеть с ней и подержать ее за руку.
Довольно быстро приехала «Скорая помощь», врач осмотрел Пульсатиллу, померил давление, пощупал пульс, расспросил о жалобах и, не найдя ничего особенного, сделал на всякий случай какой-то укол и посоветовал пойти на следующий день в поликлинику.
– Спасибо, доктор! – душевно поблагодарила она, но после отъезда «Скорой» начала ругать врачей за то, что они ничего не знают. – Придется, видно, надеть белые тапочки и ползти на кладбище! – со слезами в голосе сказала она.
– Ну может, тогда надо в больницу? – Вика растерялась.
– В больницу едут утром.
Шел третий час ночи. И Пульсатилла, и Вика были уже вполне измучены.
Вика подсела к матери на диван и закрыла глаза.
– Не можешь мне сделать горячего чая?
– Конечно, сейчас. – Вика снова с готовностью встала и собралась идти в кухню.
– Помоги мне, я с тобой.
– Зачем? Я принесу! – удивилась Вика.
– Мне страшно одной.
– Ну что за ерунда? Ты, мама, как маленькая! Полежи минутку, чай скоро будет.
– Нет, я не останусь одна, я боюсь умереть!