Каратель - Валерий Горшков

Владимир Николаевич увидел, как вздрогнул шедший слева от Бизона Тимур и как, неуклюже заваливаясь набок, он стал оседать на мокрый асфальт у входа в клуб. Падая, телохранитель повернулся лицом к майору. За ухом у парня зияла аккуратная пулевая дырочка с набухшими кровью краями.

Еще не совсем сообразив, что произошло, бывший чекист уже оттолкнулся от земли и, на лету разбрасывая в стороны Жанну и швейцаров с их дурацкими зонтами, изо всех сил ударил в спину оторопевшего от страха и неожиданности Бизона.

– А-а! – из груди Яниса вырвался сдавленный хрип, он покачнулся и тяжело рухнул навзничь на асфальт, прямо в растекшуюся возле ступеней огромную, пузырившуюся от дождя лужу. Красавица-фотомодель и швейцары от мощных толчков телохранителя с громкими криками разлетелись по сторонам. Невольные свидетели этой страшной картины замерли на местах с открытыми ртами. Послышались топот ног, мужские крики, женский визг и щелканье затворов.

Владимир Николаевич упал на Бизона сверху, закрыв собой его жирную тушу. Первая мысль, которая мелькнула в голове у бывшего чекиста, была: «Успел!!!» И не беда, что дорогой смокинг за две тысячи долларов, а вместе с ним рубашка и галстук шефа после вынужденного купания в луже безнадежно испорчены. Не страшно даже, если при падении Янис малость расшибся. Главное в другом! Благодаря своей моментальной реакции и неточности киллера ему удалось предотвратить покушение на оберегаемую персону. А это значит, что чекистский навык победил!

Однако, открыв глаза, бывший майор невольно вздрогнул – такое ужасное и невероятное зрелище вдруг предстало его глазам. Вода вокруг погруженного в лужу бычьего затылка Бизона медленно окрашивалась кровью. Остекленевшие зрачки авторитета, в которых навсегда застыл ужас, смотрели в темное, дождливое небо. В центре широкого лба Бизона зияло пулевое отверстие, из которого тонкими струйками сочилась кровь.

Прокусив от ярости и безысходности побелевшие губы, телохранитель выхватил из кобуры пистолет и вскочил на ноги…

Глава 25

Когда Пень понял, что промахнулся, то на какое-то неуловимое мгновение его обуял такой дикий ужас, какого он не испытывал никогда прежде. Но смятение тотчас исчезло, подавленное куда более плодотворной мыслью – не все еще потеряно! Он увидел, как дернулся один из охранников, как сжался перед прыжком второй… Но совсем рядом, обращенное прямо в сторону собора, Пень видел уже никем не прикрытое лицо приговоренного к смерти Бизона. Мгновенно переведя центр прицела прямо на лоб рэкетирского авторитета, Пень во второй раз нажал на курок. Понять, попал он или нет, было почти невозможно, так как второму телохранителю все-таки удалось сбить с ног своего шефа и, упав сверху, прикрыть его своим телом. Позволить себе покинуть точку выстрела до тех пор, пока смерть Яниса не станет очевидной, Пень не мог. Несколько долгих секунд ожидания, во время которых возле входа в ночной клуб «Манхэттен» творилось нечто невообразимое, стоили наркоману внезапно проступившей седины на висках. И лишь спустя полминуты Пень уверился в том, что вторая пуля попала точно в цель. Через лазерный прицел он ясно разглядел, как быстро краснеет от крови вода вокруг головы Бизона. Все толпившиеся вокруг, кроме вопившей длинноногой девицы в желтом вечернем платье, не проявляли особого желания оказать лежавшему навзничь толстяку медицинскую помощь. Никто даже не наклонился к нему. Действительно, зачем суетиться? Единственную помощь, которая теперь нужна этой остывающей туше в смокинге, он получит уже в морге. Там его искромсают вдоль и поперек, зашьют толстыми нитками, помоют, напомадят и переоденут в новенький костюмчик, после чего положат в роскошный полированный гроб с латунными ручками и закопают где-нибудь на Южном кладбище.

– Вот и порядок, – посиневшими губами прошептал Пень, с трудом подавляя нервную дрожь. Он вскочил с холодного каменного пола, отпрянул от окна, за считаные секунды разобрал снайперскую винтовку и уложил ее в чемоданчик. Прицепив его ручку к карабину на поясе, киллер схватил лежавшую в нише бухту капроновой веревки, один конец которой уже был привязан к крюку, вбитому в стену башни, бросил моток вниз, схватился руками за спусковое устройство и ринулся вниз, в темный колодец. Наркоману показалось, что спуск занял целую вечность. Лишь когда подошвы его кроссовок мягко коснулись пола, он позволил себе открыть глаза. Темнота была кромешной, так что Пню пришлось воспользоваться фонариком-карандашом. Овальное пятно плясало на обшарпанных кирпичных стенах до тех пор, пока не наткнулось на нужное место. Спасительный провал находился прямо перед Пнем. Он зацепился непослушными пальцами за его край, подтянулся, перевалился через стену и рухнул прямо в грязную лужу, не обратив внимания на такую ерунду. Главное, что он выбрался из проклятых развалин на открытое пространство. Теперь нужно как можно скорее «делать ноги» в сторону поджидавшей его машины. Пень позволил себе постоять неподвижно секунд пять, прислушиваясь к доносившимся со стороны ночного клуба крикам, перевел сбившееся дыхание и, оторвавшись от мрачной стены собора Святого Альберта, рванулся к опоясывающей храм кованой ограде…

Когда первая выпущенная снайпером пуля, совершенно неожиданно для Механика, сразила одного из телохранителей, киллер от досады аж заскрипел зубами. Он понимал, что время от времени такие казусы могут случаться даже с такими высокими профессионалами, как Ворон, но предположить, что промах произойдет именно сейчас, сегодня, никак не мог. Слишком многое было поставлено на карту и слишком хотелось поскорее поставить крест на этом опасном деле. Судьба, увы, не шла навстречу его честолюбивым планам. И лишь спустя тридцать секунд Механик сообразил, что сидевший на башне снайпер все-таки успел во второй раз – и удачно – нажать на курок своей винтовки. На душе у киллера стало гораздо легче. Итак, Бизон мертв. Оставалось самое легкое – дождаться, когда Ворон покажется из собора, и с близкого расстояния всадить в него несколько разрывных пуль.

Механик мгновенно покинул свой наблюдательный пункт, откуда следил за событиями у входа в ночной клуб, и, прижимаясь к уходящей в темное небо громаде костела, кинулся к заранее выбранному укрытию. В десяти метрах от узкого провала, единственного места, через которое можно было покинуть развалины, стоял подпираемый четырьмя потрескавшимися колоннами склеп. Когда-то здесь хоронили отошедших в мир иной представителей какого-то знатного петербургского рода, исповедовавшего католицизм. Внешний вид небольшого одноэтажного строения был даже плачевней, чем находящийся рядом собор. От склепа остались только четыре стены, крыша и три зияющие дыры вместо двери и окон. Внутри был навален строительный мусор и какой-то хлам, оставшийся от хозяйничавших здесь ранее военных. Но в любом случае это было единственное надежное укрытие, откуда можно было практически в упор расстрелять вылезающего из развалин Ворона.

Механик успел. Ему было легко передвигаться в полной темноте, поскольку надетый на глаза портативный прибор ночного видения, напоминающий сварочные очки, превращал ночь в день и даже позволял вести прицельную стрельбу из любого вида оружия. Киллер нырнул в склеп, пробрался к дальнему окну, на всякий случай прижался к стене и, сняв с предохранителя пистолет с глушителем, стал ждать появления отстрелявшегося Ворона…

Пень рванулся в темноту, в сторону ограды, но не успел пробежать и трех шагов, как в его переносицу, закрытую черной спецназовской маской, вонзилась разрывная пуля. Ее ударная сила оказалась на выходе настолько велика, что затылочная кость вылетела, разбрызгивая во все стороны ошметки мозгов. Пень погиб мгновенно, еще до того, как его тело успело во второй раз за последнюю минуту свалиться во взбитую проливным дождем жидкую грязь. Он уже не мог почувствовать, как вслед за первой ему в голову и сердце вонзились еще две разрывные пули. После двух попаданий в голову опознание убитого стало возможно только по отпечаткам пальцев, да и то лишь в том случае, если они уже хотя бы раз были засвечены в милицейских картотеках. А этого ранее не случалось. Расстрелянный в упор снайпер, убивший рэкетирского авторитета Калбергса и его телохранителя, таким образом, автоматически превращался в человека без имени. После нескольких месяцев пребывания в холодильной камере морга и безуспешных попыток опознания его бросят в общую могилу на окраине кладбища, и бульдозер сровняет могилу с землей…

Закончив стрельбу, Механик глубоко вздохнул, спрятал пистолет в карман куртки и, в последний раз взглянув на поверженного противника – самого опасного из всех, с кем ему приходилось иметь дело, – снял с глаз японский прибор ночного видения.

– Мне очень жаль, парень, но или ты, или я! – вопреки сложившимся правилам, Механик не удержался, чтобы не произнести в качестве погребальной речи несколько слов. – Боюсь только, что в этом храме тебя вряд ли станут отпевать!..