Ближний Восток: война и политика - Коллектив авторов

Тенденция к исламизации арабского национализма становится устойчивой, и с конца 60-х годов начинается постепенный закат панарабизма, который все больше и больше уступает место набирающему силу политическому исламу. Если в послевоенный период господство национализма было обеспечено завоеванием независимости арабскими странами, то в дальнейшем насущные социально-экономические проблемы послужили причиной его упадка. Неспособность властей решить проблемы бедности, безработицы, технологической отсталости все более и более заставляла народы этих стран вспоминать свои традиционные идеалы, воплощенные в исламе, и искать справедливости в нем. Кроме того, массовое распространение западной культуры и страх перед утратой национальной идентичности еще более подстегивали исламизацию арабских обществ. Ну а позор поражения в Шестидневной войне 1967 г. еще больше убедил арабов в несостоятельности своих националистических правительств.

Закат панарабизма, начавшийся в 70-е гг. XX в., поставил точку в его идеологическом господстве. Разумеется, это не означает, что арабы перестали ощущать свою языковую и культурную общность. Однако можно констатировать тот факт, что как политическая идеология панарабизм пришел к банкротству. Переход идеологического первенства к политическому исламу произошел в силу ряда причин.

Во-первых, социально-экономические причины. Даже самые харизматичные и преданные своему делу национальные лидеры не могли решить насущных проблем общества. Кроме того, успехи националистических режимов в повышении грамотности населения и массовой урбанизации в итоге обернулись против них – «рынок труда был слишком узок, чтобы предоставить работу все увеличивавшемуся трудоспособному большинству мусульман, особенно – их образованной части».

Во-вторых, идеи национализма, как и социализма, были привнесены извне, а значит, по сути, были чуждыми арабской среде. Гораздо более близким и привычным оставался ислам, представляющий собой самодостаточную ценностную систему, выдвигающий идеи единства и социальной справедливости и глубоко укорененный в мировоззрении арабов. Последнее стало причиной того, что арабские националисты, даже самые светские из них, не дистанцировались от ислама полностью. Секулярные национальные режимы в арабских странах, открывшие путь к проникновению западной культуры, вызывали недовольство консервативных слоев общества, небезосновательно видевших в ней угрозу культурной и религиозной самобытности арабов.

Следует также добавить, что в рядах националистического лагеря никогда не было единства – нередко даже в пределах одной страны, как в случае с сирийским крылом Баас. Это было отражением кланового и конфессионального соперничества, по сей день сохраняющегося в арабских обществах. Да и интересы отдельных арабских государств нередко вступали в столкновение между собой – даже государств, формально находящихся под властью одной и той же партии, как баасистские Сирия и Ирак. На данный момент противоречия между арабскими странами настолько велики, что им порой нелегко договориться даже о содержании совместных коммюнике Лиги арабских государств – этого детища панарабизма.

Следует также добавить, что завоевание политической независимости арабских государств не означало обретения реальной независимости. Так, подобно многим развивающимся странам, арабские государства оставались отсталой периферией, зависимой экономически от капитала западных стран, нередко своих бывших метрополий. Это послужило еще одной причиной недовольства светскими националистическими режимами. Кроме того, в условиях растущей напряженности в обществе правление нынешних секулярных режимов, стремящихся упрочить свое положение, часто становится репрессивным, что еще больше отталкивает от них население.

В некоторых странах панарабские партии продолжают находиться у власти, а их идеология остается государственной – как в Сирии, или как это было в Ираке до американского вторжения 2003 г. В обоих случаях речь идет о местных отделениях партии Баас. Несмотря на это, панарабская идеология в данном случае являлась лишь внешней окраской режима. Во время войны с Ираном Ирак активно пытался использовать панарабские настроения для получения помощи от богатых арабских стран, в то же время «панарабская» Сирия поддерживала Иран. Геополитические законы в очередной раз оказались сильнее идеологических установок.

На данный момент почти все арабские конституции провозглашают ислам государственной религией. Государства тесно сотрудничают с духовенством, в школах ведется преподавание религиозных дисциплин (соответственно принадлежности учеников к той или иной конфессии), функционируют соответствующие ведомства (министерства вакфов и т. д.). Все это отображает все более и более растущее влияние ислама, с которым невозможно не считаться.

Разумеется, это все не означает, что идеи объединения арабов забыты. В среде образованных арабов по-прежнему сильны чувство национальной гордости, осознание культурной и языковой общности арабских народов и желание к объединению. Однако теперь это все больше и больше рассматривается через призму ислама – в конце концов именно благодаря распространению этого вероучения арабам и удалось в свое время достичь небывалого могущества.

Наконец, следует также указать, что ослабление национализма в арабских странах перед лицом ислама и его закат – не региональное явление, а отражение общей тенденции в мусульманском мире, где этот процесс происходит повсеместно.

4.2. Политический ислам

В современной политологии существует термин «исламизм», который, как правило, означает использование исламской доктрины для достижении политических целей. Следует отметить, что сегодня вокруг самого понятия «исламизм» разгорелась острая дискуссия. Суть вопроса заключается в том, насколько термин «исламизм» отражает суть политического явления и не оскорбляет ли он чувства верующих мусульман. Насколько верными были бы другие понятия, такие как «исламский фундаментализм», «джахидизм», «джахидистский ислам» или просто «политический ислам»? А. Малашенко пишет о том, что более корректно и беспристрастно суть исламистской идеологии отражает понятие «салафийя»[84], но находит удобным и уместным употребление термина «исламизм» как устоявшегося и понятного большинству. А. Игнатенко определяет исламизм следующим образом: «Под исламизмом подразумевается теория и практика политических движений, ставящих перед собой цели приведения общественного и государственного устройства в тех странах, где живут мусульмане, в соответствие с установлениями ислама»[85]. Под исламизмом понимается идейное течение в мусульманской мысли, основанное на представлении о необходимости утверждения в обществе и государстве, в определенных географических и политических границах господства мусульманского права, шариата.

Сам термин пришел из Европы – наиболее раннее его употребление датировано 1747 г., а в современном значении понятие «исламизм» стали использовать во французских и английских академических кругах в 80 гг. XX в. взамен термина «исламский фундаментализм».

Известно, что ислам пронизывал все сферы жизни мусульманского сообщества. Пока существовал халифат во главе с духовным и политическим лидером, с мусульманской правовой системой, строем и идеологией, основанной на принципах ислама, не было необходимости выделять понятие «политический ислам» и рассматривать его отдельно. Но в период политического ослабления Османской империи, проникновения западных идей и концепций, колонизации мусульманских стран европейскими, произошло постепенное отделение религии от политики. Секуляризация коснулась именно политической жизни большинства стран Ближнего Востока, что выразилось во внедрении западных политических, экономических и социальных институтов, отказе от традиционных институтов и шариата как правовой системы. В XIX в. речь шла о либеральных ценностях, идеях парламентаризма и др., в XX в. наблюдались рост национализма, популяризация социалистических идей – западных концепций, которые пришли и укоренились в мусульманском обществе вместе с другими продуктами западной цивилизации.

Взлет и крушение идей национализма и социализма, произошедшие в течение XX в., выдвинули политический ислам на ведущие позиции. Ведь и национализм, и социализм были чуждыми для Ближнего Востока феноменами, продуктами западной политической мысли. Формирование исламской идеологии происходило в первой половине XX в., а на авансцену она вышла ближе к концу столетия – постепенно, по мере ослабления националистической тенденции. Р.Г. Ланда в своей статье «Причины и факторы радикализации ислама»[86] связывает усиление крайних настроений с реакцией на колонизацию Западом Востока в «варварских формах»: «Мусульманами все это воспринималось особо болезненно, поскольку наряду со страданиями от экономической эксплуатации, военного насилия и политического гнета, они рассматривали колониализм иноверцев еще и как вмешательство в их духовную жизнь, как покушение на их национальную самобытность и основы религии…»