Не говори любви «прощай» - Потапова Татьяна

— Познакомься, — она потянулась к Виталику, как к спасительной соломинке. — Это мои лучшие, — в последнее слово Жанна вложила весь свой сарказм, которого, впрочем, никто не заметил, — друзья: Маша и Дима.

— Очень приятно, — серьезно произнес Виталик и по-хозяйски обнял Жанну своей мокрой рукой.

Ей сразу стало легче. Как будто его ладонь стала проводником, через который в Жанну перетекали уверенность и спокойствие Виталика. Они так и сидели обнявшись, глядя снизу на стоящую как столб парочку. С этой точки обзора хорошо просматривались Димины ноги — тонкие, как у дистрофика, кривоватые и до умопомрачения белые. Малосимпатичное зрелище довершали огромные ступни, которые топтали крошечный, чудом сохранившийся островок зеленой травы… «Надо бы подсказать ему, — мстительно подумала Жанна, — чтобы он ни в каких ситуациях не снимал брюки. Тогда еще сойдет за человека».

— Ребята, за вещами присмотрите, — нарушил молчание Виталик и поднялся, — Жанке жарко, я ее искупаю… Мы быстро…

Взявшись за руки, они пробежали к воде и с размаху плюхнулись в речку.

— Как тебе Машка? — ревниво спросила Жанна, отплевываясь от попавшей в рот воды.

— Ничего хорошего! — Виталик взял ее за талию, тихонько подтолкнул вперед и добавил: — А рядом с тобой — так и вообще…

…Машке с Димой роль сторожей явно не нравилась. Со скучными, постными лицами они дружно следили за действиями Виталика, который поднял с земли одно полотенце, укутал в него Жанну и прижался к ее спине. Солнце пекло как сумасшедшее, и согревать кого-то, даже после купания, не было никакой необходимости…

— Пойдем, — потянула Машка своего худосочного Диму.

Как всегда, она не могла равнодушно смотреть на чужое счастье. У Машки сразу портилось настроение. И Жанне даже стало ее немножко жалко — такой она выглядела сникшей и потерянной.

— Мы собираемся на море съездить, — на прощание выбросила Машка свой последний козырь. — Опоздаю на недельку в университет… А вы в Москве будете париться?

— У нас несколько другие планы, — загадочно сказала Жанна.

— Ну пока.

Машка пошла впереди, а Дима засеменил сзади. Как же Жанна не замечала раньше его ужасной сутулой походки? Видимо, парочка с пляжа действительно ушла, потому что больше на глаза не попадалась.

Жанна с Виталиком еще несколько раз искупались и поиграли в волейбол. На густонаселенном еще час назад пляже появились пустоты — усталый и разомлевший от солнца народ потихоньку разъезжался.

— Кажется, я сгорела, — повела плечами Жанна. — Даже странно. Обычно я сразу становлюсь коричневой.

Они стряхнули полотенца, забрали пустые пластиковые бутылки из-под кока-колы, чтобы выбросить их по дороге, и медленно побрели в сторону дачи. Появился небольшой ветерок, а потому идти было хорошо, прохладно, и только горячая рука Виталика, держащего Жанну за талию, напоминала о кончавшемся жарком дне. Они оба притихли, будто слова сейчас были лишними и ненужными. Глядя вперед, Жанна каким-то боковым зрением видела лицо Виталика, покрытое свежим загаром, его мгновенно выцветшие на ярком солнце, а оттого словно затянувшиеся дымкой глаза, слегка порозовевший нос… И ей казалось, что в жизни она еще не встречала более совершенного лица…

На даче нашлась мазь после загара, которую Виталик отыскал в родительской спальне.

— Красная, — констатировал он, изучив Жаннину спину, — но не сильно. — И принялся ее лечить.

Руки у него были теплые и ласковые.

— Тебе не больно? — спросил он.

Его пальцы дрогнули и остановились. Он повернул ее лицом к себе и поцеловал. А у Жанны замерло сердце. Ей не хватило сил его оттолкнуть. Да ей совсем и не хотелось, чтобы эти силы откуда-нибудь появились.

…Она вдруг вспомнила давние Машкины слова о смысле жизни. А все-таки в чем-то та была права… Весь смысл для Жанны сейчас заключался в этом парне, который лежал рядом и смотрел на нее своими синими глазами. И она подумала, что, наверное, сразу умрет, если он ее разлюбит. Что все ее переживания по поводу разных мальчиков смешны и нелепы, а сами объекты воздыханий недостойны даже воспоминаний.

Начиналась какая-то другая жизнь, где Жанну ожидало бесконечное счастье. Потому что она встретила самого лучшего человека на свете.

Глава тридцатая

В пустой квартире раздавались какие-то звуки — то скрип, то шорох, то стук. Варя вздрагивала и ходила проверять. Она понимала, что ее нервная система просто дает сбои. Утренняя стычка с дочерью выбила ее из колеи. У нее было ощущение, что внутри она вся выдохлась, будто ее опустошили… Все отношения рушились. Сначала чужим оказался муж, а теперь отдалялась и дочь. Конечно, надо со всем смириться, у всех своя жизнь, и от нее, Вари, тут ничего не зависит. Но как же ей одиноко! И как хочется душевной поддержки. Не от случайных людей или даже подруг, а от родного человека, который всегда рядом.

Она не строила козней ни мужу, ни дочери. Она любила их. И делала то, что умела. И так, как могла. Почему же в итоге никто ее жертв не оценил, ни от кого она не видит ни малейшей благодарности?..

Бабушка позвонила в тот самый момент, когда на Варины глаза уже набегали слезы.

— Как твои дела? — спросила она.

— Нормально, бабуля, а твои?

— Скриплю потихоньку. — Бабушкин голос никогда не скрипел, по телефону он всегда был бодрым и жизнерадостным. — А чем Жанночка занимается?

— Она со своим мальчиком уехала купаться.

— Варя, — бабушка сделала паузу, — я просто спать спокойно не могу… Этот мальчик, который у нее появился… Они, наверное, уже живут?!!

— Нет, не живут. — Варе потребовалось собраться, чтобы спокойно ответить на этот вопрос: бабушка задавала его каждый раз, когда они говорили с ней по телефону.

— Слава богу!!! — В ее голосе почувствовалась светлая легкость, словно с плеч свалился неимоверный груз.

Больше всего на свете она волновалась за невинность правнучки, потому что до сих пор пребывала в уверенности, что существует первая брачная ночь.

Как ни странно, но после этого разговора у Вари в отношении дочери появилась защитная реакция. Да что страшного в Жаннином поведении? Обычный переходный возраст, который надо пережить. А разве она сама была ангелом в восемнадцать лет? Тоже считала себя очень умной, никого не хотела слушать, обретала свой собственный опыт, наверняка не слишком вежливо отвечала на родительские расспросы… Что она хочет теперь от дочери? Дети всегда живут не прошлым и будущим, а только настоящим…

Варя сняла старенький халат, в котором с утра бродила по квартире, переоделась в свободное бежевое платье на бретельках, расчесала свои густые жесткие волосы… Все заняты. На пляж, по совету дочери, ехать не с кем. Но можно хотя бы прогуляться. Заодно зайти в магазин, потому что вернется Жанна и ее надо чем-то кормить. А в холодильнике шаром покати.

Когда она уже стояла в прихожей, в дверь позвонили. Варя посмотрела в глазок и остолбенела. В мутном полукружье коридора возвышался ее пропащий муж собственной персоной. Он приснился ей сегодня ночью — родной и чужой одновременно, показывал на свой небольшой шрам на брови, жаловался, что он болит, растет, кровоточит… Она гладила этот шрам, и он на глазах бледнел, уменьшался в размерах, пока не исчез вовсе… А потом она проснулась, увидела, как Жанка надевает свои короткие шорты, собираясь на встречу с Виталиком, и обрушила все эмоции на нее…

В первую минуту Варя затаилась, решив сделать вид, что никого нет дома. Но звонок раздался снова, а потом в замочную щель вставили ключ. Она не стала дожидаться, пока Серега хозяином войдет в квартиру, а повернула рычажок и резко распахнула дверь. Она стояла, загораживая проем, как страж своего домашнего покоя, который еще не успела обрести, но за потерю которого уже боялась.

Ее муж, посвежевший, подтянутый, в неизвестной ей рубашке, с беспокойным лицом, от вида которого у Вари заныло в области груди, держал в руках дорожную сумку.