Чернолесье - Александр Зимовец

Однако сегодняшний визит в собрание пришлось отменить: незадолго до выхода в мою дверь постучался один из подчиненных сержанта Дрикена, того самого, что привел меня к Кире в первый раз. Мне он передал еще одну пахнущую жасмином записку, на этот раз короткую. В ней Кира просила меня прийти сегодня и поясняла, как лучше это сделать. Надо ли говорить, что едва я развернул листок, сердце мое застучало чаще и ни о чем, кроме того, как скорее попасть в замок, я уже не думал?

У входных ворот я назвал часовым сегодняшний пароль — никаких оснований не впускать меня у них не было. А вот во внутренних покоях у охраны уже могли возникнуть ко мне вопросы. Но и это было предусмотрено.

Часовые у входа в Красную башню сменялись не непосредственно на посту, а чуть дальше, за поворотом коридора. Подобный странный порядок, идущий в разрез с уставом и здравым смыслом, был, конечно, придуман не просто так. Зная график смены караула, в башню мог незамеченным проходить маркграф, не желавший лишних разговоров даже среди доверенных гвардейцев.

Разговоров, впрочем, избежать не удалось. Едва ли не в первый день моего пребывания в мушкетерских казармах мне поведали о том, что его сиятельство держит в Красной башне любовницу. Надо сказать, меня это замечание несколько покоробило: об истинном характере отношений маркграфа и Киры я не знал. Впрочем, вероятно, и солдаты о нем не знали, а лишь придумали простое объяснение происходящему: раз маркграф держит при себе девушку и прячет ее, значит, она его любовница. Но, все равно, было довольно неприятно.

Так или иначе, мне порядок смены караула также был известен благодаря все тому же Дрикену, потому оставалось лишь вовремя оказаться в нужном коридоре замка, не столкнувшись при этом нос к носу ни с его сиятельством, ни с патрулями. И это мне вполне удалось.

Когда я вошел, Кира, сидевшая, как и в первую нашу встречу на шелковой подушке, взглянула на меня испуганно. Должно быть, увидев форму, подумала, что явился его сиятельство или солдаты, но, увидев меня, успокоилась.

— Здравствуй, — сказала она с улыбкой и поднялась на ноги. — Я так ждала тебя.

— Привет, — проговорил я, не зная куда девать руки в форменных перчатках. Как они вообще носят всю эту амуницию в такую жару?

Я сделал несколько шагов. Кира жестом пригласила меня садиться на подушку. Кресло в ее комнате было только одно, но я заметил, что Кира его явно не любила, и делала вид, что его нет. Похоже, в нем обычно сидел его сиятельство.

— Ты по поводу той тетради? — спросил я и тут же понял, как неуместно это прозвучало. Мне хотелось сказать, что я тоже очень ждал встречи с ней, а вместо этого перешел сразу к делу, словно меня больше ничего не заботит. Кира едва заметно поморщилась.

— Можно и так сказать, — ответила она, вздохнув. — Шифр очень сложный. Я бы ни за что не смогла к нему даже подступиться, если бы не интуиция. А так кое-что понять, все же, удалось.

— Ты знаешь, где сейчас Луциан? — мое сердце тревожно стукнуло в предвкушении новых приключений.

— Не совсем, — Кира покачала головой. — Все очень туманно. Тот, кто это писал, очень постарался, чтобы не просто зашифровать текст, но и не называть в нем место прямо. А может быть, тогда он и сам не знал, где оно. Это что-то вроде лабораторного дневника. Он проводил какие-то малопонятные эксперименты, и по их результатам вычислял местоположение некого объекта. Он называл его «рана».

— «Рана»? — переспросил я.

Кира кивнула.

— Кажется, он считал, что сам этот мир ранен. Что-то извне проткнуло его, оставило дыру, через которую лезет вся эта нечисть. И он вычислял эпицентр. Место, в котором рана шире всего, и через нее можно попасть в другой мир.

— То есть, через эту же рану попали сюда и мы? — спросил я.

— Видимо, — Кира пожала плечами.

— Но погоди… Мы попали сюда, потому что все это игра Грановского. Оно же не настоящее? Если так, то эта «рана»…

— Если так, то она, вероятно, выход отсюда. Основное меню. Кнопка «Escape». Ну, или финальный босс.

— И цель игры в том, чтобы ее найти?

— Если считать, что у нее есть цель… — задумчиво проговорила Кира.

Пару секунд мы молчали. За узким окном башни умирали последние отблески дня. Свет колышущегося огонька свечи придавал лицу Киры какое-то немного болезненное выражение.

— Ты не представляешь, как трудно держать всю эту возню с переводом текста в тайне от его сиятельства, — продолжила она. — То и дело припрется среди ночи — нужно срочно убрать все бумаги и не показать, что я что-то писала. Он очень подозрителен.

Должно быть при словах «припрется среди ночи» мое лицо приобрело слишком специфическое выражение, так что Кира сконфуженно замолчала. Секунду она смотрела на меня непонимающе, а затем поморщилась.

— Ах, это… если ты хочешь понять, сплю ли я с ним, то нет, не сплю. Его сиятельство человек практический и не склонен мешать дело со всякими глупостями. И я ему нужна именно для дела.

— И что же это за дело? — спросил я.

— Да как у всех политиков, — Кира пожала плечами. — Задача минимум: удержаться там, где он есть. Задача максимум: залезть еще выше. Положение у него очень неустойчиво: он худородный выскочка, получивший от прежнего короля важный пост и титул. Но того короля уже нет, новый король катается на деревянной лошадке, а с регентом у его сиятельства отношения не сложились.

— Что же регент его не снимет? — спросил я.

— Не может, — Кира склонила голову на бок. — Брукмер — это огромная пороховая бочка, и никто лучше Ульмера не умеет предохранять ее от взрыва. Без него все здесь полетит в тартарары — и регент это понимает, он тоже не дурак.

— Как ты вообще здесь оказалась? — спросил я. — Как стала его заложницей?

Кира вздохнула, похоже, раздумывая, с чего бы начать.

— Понимаешь, это был какой-то сбой, — сказала она, положив ладони на колено. — Причем узнала я, что это сбой, только сильно позже, когда пообщалась с Антоном и еще кое с кем из егерей. Мне ведь никто ничего не объяснял.

Штука в том, что возникла я в этом мире сразу с десятым уровнем. Вот только при этом у меня сами собой распределились и характеристики, и опыт,