Охота за «Красным Октябрём» - Том Клэнси

— И вы полагаете, что Советы не обратят внимания, что там неожиданно появился тендер для обслуживания подлодки и три сотни инженеров-подводников? К тому же вы не забыли, что эти острова больше нам не принадлежат, а?

Тайлер и не рассчитывал, что генерал окажется тупицей.

— Ну и что случится, если русские узнают об этом через несколько месяцев? Что они сделают, заявят об этом на весь мир? Не думаю. К тому времени вся нужная нам информация будет у нас в руках, а для офицеров, попросивших политического убежища, мы устроим впечатляющую пресс-конференцию. Как им это понравится? К тому же через некоторое время мы разберём ракетоносец. Реактор отправим для испытаний в Айдахо. Ракеты и боеголовки снимем. Электронное снаряжение отправим в Калифорнию для исследования, а ЦРУ, АНБ и морская разведка кинутся на шифровальное оборудование. Опустевший корпус отведём на место поглубже и затопим. Никаких улик. Нам ведь не нужно вечно хранить это в тайне, достаточно нескольких месяцев.

— Извините, что я выступаю в роли адвоката дьявола. — Генерал поставил на стол пустую чашку. — Вижу, вы все продумали. Отлично, мне представляется, что этим можно заняться всерьёз. Понадобится координация действий, но это не станет помехой тому, чем мы занимаемся сейчас. О'кей, вы убедили меня.

Через несколько минут прибыли члены Объединённого комитета начальников штабов. Тайлер ещё никогда не видел такого скопления генеральских и адмиральских звёзд.

— Ты хотел встретиться с нами, Эдди? — спросил Хилтон.

— Да, генерал. Познакомьтесь, это доктор Скип Тайлер.

Адмирал Фостер подошёл к нему первым и пожал руку.

— Значит, это вы расщелкали нам технические характеристики «Красного Октября», о которых мы только что слышали на брифинге. Отличная работа, капитан.

— Доктор Тайлер считает, что нам следует оставить этот ракетоносец у себя, если, конечно, удастся заполучить его. — Лицо Харриса было непроницаемым. — И, по его мнению, есть способ осуществить это.

— Была мысль ликвидировать всю команду… — сказал командующий корпусом морской пехоты генерал Максуэлл, — однако президент не пожелал и слышать об этом.

— Господа, а если я скажу вам, что есть способ отправить членов команды домой и они не будут даже подозревать, что подлодка осталась у нас? Ведь в это упирается вся проблема, правда? Необходимо вернуть членов команды в Россию-матушку. И я утверждаю, что существует способ сделать это, остаётся лишь вопрос, где спрятать ракетоносец.

— Слушаем вас. — В голосе Хилтона звучало недоверие.

— Так вот, сэр, следует действовать чрезвычайно быстро. Нужно срочно перевести «Авалон» с Западного побережья. «Мистик»[18] уже на борту «Пиджина» в Чарлстоне. Нам понадобятся оба и ещё какой-нибудь наш старый ракетоносец, без которого мы можем обойтись. Это материальная часть. Однако самое трудное заключается в точном расчёте времени — и нам нужно найти «Красный Октябрь». Это может оказаться самым сложным.

— Может быть, и нет, — покачал головой Фостер. — Сегодня утром адмирал Галлери доложил, что «Даллас» вроде бы обнаружил его. Доклад адмирала почти полностью совпадает с вашей компьютерной моделью. Через несколько дней будем иметь более точные данные. Продолжайте.

Тайлер начал объяснять. Ему потребовалось десять минут, поскольку пришлось отвечать на вопросы и изобразить на диаграмме ограничения по времени и месту. Когда он кончил, генерал Барнз уже стоя у телефона, говорил с командующим военно-транспортной авиации, Фостер вышел из комнаты, чтобы связаться с Норфолком, а Хилтон поехал в Белый дом.

Подводный ракетоносец «Красный Октябрь»

В кают-компании собрались все офицеры, за исключением тех, кто находились на вахте. Дверь снова была заперта на замок, на столе стояло несколько чайников, к которым никто не прикоснулся.

— Товарищи, — доложил доктор Петров, — заражённым оказался и второй комплект радиационных значков.

Рамиус заметил, что Петров выглядел потрясённым. Заражёнными оказались не первый и не второй комплект, а третий и четвёртый после выхода в море. Он правильно выбрал судового врача.

— Надо же, испорченные дозиметры… — проворчал Мелехин. — Какой-то мерзавец или шутник в Североморске, — а может, и шпион, играющий в свои империалистические игры… Пусть только поймают этого подонка, я лично пристрелю его, кем бы он не оказался! Это же самая настоящая измена!

— В соответствии с инструкцией я обязан был доложить об этом, — заметил Петров. — Несмотря на то что стационарные датчики не показывают повышенный уровень радиации.

— Вы правильно поступили, товарищ доктор. Объявляю вам за это благодарность, — произнёс Рамиус. — Инструкции требуют, чтобы мы провели дальнейшую проверку. Мелехин, вы и товарищ Бородин лично займётесь этим. Сначала проверьте сами стационарные датчики — убедитесь, насколько правильно они измеряют уровень радиации внутри подлодки. Если они функционируют нормально, тогда портативные дозиметры — нагрудные значки, которые носит каждый из нас, — либо имели дефекты, либо кто-то намеренно их испортил. Если ситуация обстоит именно так, я в своём отчёте о случившемся потребую принятия соответствующих мер. — Были известны случаи, когда пьяных рабочих судовой верфи отправляли в лагеря на исправительные работы. — Товарищи, я считаю, что пока у нас нет оснований для беспокойства. Если бы действительно происходила утечка радиации, товарищ Мелехин обнаружил бы её несколько суток назад. Так что возвращайтесь к работе.

Спустя полчаса все офицеры снова собрались в кают-компании. Проходящие мимо матросы заметили это, и по лодке поползли слухи.

— Товарищи, у нас возникла серьёзная проблема, — сообщил старший механик.

Офицеры, особенно молодые, казались бледнее обычного. На столе лежал разобранный на части счётчик Гейгера. Рядом находился датчик радиации, снятый с переборки реакторного отсека. С него была снята крышка.

— Мы стали жертвой вредительства, — яростно прошипел Мелехин. — Это было страшное слово, от которого бросало в дрожь всякого советского гражданина. В кают-компании воцарилась мёртвая тишина, и Рамиус заметил, что Свиядов с трудом сохраняет самообладание. — Товарищи, с технической точки зрения эти приборы очень простые. Как вы знаете, у счётчика Гейгера десять различных степеней установки. Мы можем выбрать десять разных уровней чувствительности и с помощью этого прибора обнаружить крошечную утечку радиации или измерить значительную. Это делается с помощью набора вот этого селектора, который включает один из электрических резисторов с возрастающим уровнем внутреннего сопротивления. Даже ребёнок может справиться с этим, испортить его или отремонтировать. — Старший механик постучал пальцем по нижней стороне циферблата селектора. — В данном случае кто-то снял обычные резисторы и впаял на их место новые. Резисторы от первого до восьмого имеют одинаковое сопротивление. За три дня до выхода в море все наши счётчики радиации подверглись осмотру одним и тем же техником на верфи. Вот документ, подтверждающий проведённую им инспекцию. — Мелехин с презрением бросил на стол листок бумаги.

— Или он, или другой вражеский агент вывел из строя этот и все остальные счётчики, которые я осмотрел. Квалифицированному специалисту на это нужно не более часа. Теперь относительно вот этого прибора. — Старший механик перевернул стационарный датчик. — Вы видите, что его электрическая схема, кроме испытательного контура, который был перемонтирован, отсоединена. Мы с товарищем Бородиным сняли этот прибор с передней переборки. Все сделано весьма профессионально, дилетанту с этим не справиться. Я пришёл к выводу, что враг провёл на нашем корабле акт вредительства. Сначала он вывел из строя приборы контроля за радиацией, затем, скорее всего, устроил небольшую утечку радиоактивных газов на трубах горячего контура. Мне представляется, товарищи, что доктор Петров был прав. Где-то, по-видимому, происходит утечка радиации. Приношу нашему врачу свои извинения.

Петров нервно кивнул. Он вполне мог бы обойтись без таких комплиментов.

— Доза радиации, товарищ Петров?

— Самая высокая у матросов в машинном отделении, конечно. Больше всего — по пятьдесят рад — у товарищей Мелехина и Свиядова. У остальных механиков — от двадцати до сорока пяти; накопленная радиация быстро уменьшается по мере удаления от кормы. У торпедистов — примерно пять рад, а то и меньше. У офицеров — за исключением тех, кто работают в машинном отделении, — от десяти до двадцати пяти. — Петров сделал паузу, стараясь говорить как можно убедительнее. — Товарищи, это не смертельные дозы. Человек способен выдержать дозу до сотни рад без отрицательных последствий для своего здоровья и выжить при нескольких сотнях. Мы столкнулись с серьёзной проблемой, но для наших жизней угрозы ещё нет.